Алека Вольских - Мила Рудик и кристалл Фобоса Страница 33

Этой ночью Мила никак не могла уснуть. Мысленно она пыталась убедить себя в том, что бессонница вызвана словами Велемира, которые сегодня были сказаны для всего Думгрота — о том, что в городе находится кристалл Фобоса. Активизированный чьей-то магической волей кристалл страха, который заставляет всех и каждого бояться, который вытягивает наружу и усиливает в несколько раз самые главные человеческие страхи, способные свести с ума даже тех, у кого крепкие нервы, — чем не повод потерять сон?

Да, именно так, она напугана, как и все остальные в Троллинбурге, говорила себе Мила, в очередной раз поворачиваясь с одного бока на другой, будто это должно было помочь ей уснуть. Мало кто знает, что происходит, когда оживают твои самые глубокие страхи. Не всякий человек может представить себе во всей полноте, как изменится его поведение и он сам, если самый главный страх возьмет власть над ним. Каждый знает, что ему будет плохо, но никто даже приблизительно не может себе представить — насколько плохо. Страх и неизвестность — что может быть хуже?

Но когда ее соседки спали глубоким сном, повинуясь какому-то неясному, но непреодолимому порыву, Мила вылезла из-под одеяла и, опустившись на корточки возле своей кровати, вытащила небольшой чемоданчик. Тихонько открыв его, она достала оттуда темно-коричневую шкатулку с золотистыми металлическими уголками — единственное наследство, полученное ею от Асидоры. Забравшись снова в постель, она уселась в позе йога и открыла крышку шкатулки. Потом прошептала «Свет!» и, когда карбункул в ее перстне ярко засиял красными лучами, дунула на камень. Свет притух — теперь он был слабым, так что его хватало лишь на то, чтобы освещать ноги Милы и лежащую рядом шкатулку вместе с ее содержимым. То, что ей было нужно, лежало поверх остальных предметов: двух волшебных палочек (красно-коричневой, которая принадлежала ей, и угольно-черной, некогда похищенной у Нила Лютова), большого свитка, перехваченного сине-красной лентой (диплом мага, когда-то давно выданный Асидоре), и три свитка поменьше с Зачарованными посланиями (как полагала Мила — от Многолика, как считал Владыка Велемир — созданными Северным оком). Нужным ей предметом была небольшая цветная фотография, с которой на Милу смотрела красивая улыбающаяся пара: ее мама и человек, который, по невероятному внешнему сходству с Милой, мог быть ее отцом. А еще у этого человека было лицо Многолика — такое, каким Мила помнила его до их последней встречи в пещерах Долины Забвения; такое, каким она видела его во сне полторы недели назад.

Она давно не смотрела на это фото и сейчас хорошо понимала — почему. Потому, что это было больно. Ну что может быть хуже, чем иметь отца, который на твоих глазах убил твоего друга и несколько раз пытался убить тебя?! Вот он — ее самый главный страх.

«Твое лицо — это мое лицо, Мила…»

Мила чувствовала, как ее существо раздваивается. Она хотела бы знать, где сейчас Многолик. И она мечтала никогда больше не встречаться с ним. Она думала: «Для всех было бы лучше, если бы он умер в тех пещерах». Но сама она не хотела его смерти. Она мучилась, не зная, кем он приходится ей. Но порой голос внутри нее трусливо шептал: «Проще и безопаснее оставаться в неведении. Ведь правда может оказаться во сто крат хуже, чем самое ужасное неведение». И все-таки в глубине души Мила понимала: рано или поздно, но она должна узнать, является ли Многолик ее отцом или он только враг, чужой по крови.

Мила внимательно посмотрела в серые глаза человека на фотографии. Эти глаза улыбались: добродушно и открыто. Это не могли быть глаза Многолика. Но лицо не обманывало. Перед Милой было его лицо. Его волосы. Его фигура. Это был он. Только взгляд, открывающий душу, принадлежал кому-то другому. Кому-то, с кем Мила никогда не была знакома.

С тяжелым вздохом она положила фото в шкатулку и закрыла крышку. Вернув шкатулку в чемодан, Мила забралась под одеяло. Лежа с открытыми глазами, она смотрела сквозь цветные витражи одного из окон в башне на темное ночное небо и чувствовала, как ее самый главный страх растет в ней, заполняет собой все больше ее существо. Но вместе с этим ощущением в голову пришла одна мысль. Размышляя о кристалле Фобоса, она спрашивала себя: что может быть хуже страха и неизвестности одновременно? Что ж, теперь она, как минимум, знала, чего боится больше всего. Она знала все о своем страхе. Она знала, насколько он может быть сильным. Теперь неизвестность ее не пугала. Остался только страх — самый главный. Уже легче. Даже если однажды ее страх не оставит в ней места ни для чего другого — она, по меньшей мере, знает свой страх в лицо.

«Твое лицо — это мое лицо…»

Спустя некоторое время Мила уснула. Даже страхи иногда засыпают.

Глава 9

Укрощение страха и порождение ужаса

Уже на ближайшем уроке зельеварения студенты Думгрота поняли: маги Троллинбурга не собираются бездействовать и безучастно наблюдать за тем, что будет происходить с городом и его жителями дальше под воздействием кристалла Фобоса. По крайней мере, администрация школы решила принять меры, чтобы ученики могли защитить себя хотя бы самыми доступными для них средствами.

— Зелье, которое мы будем с вами сегодня готовить, называется «Укрощение страха», — объявила Акулина. — По плану мы должны были изучать сегодня совсем другую тему, но…

Акулина, окинув взглядом класс, огорченно сдвинула брови:

— В общем, вам не хуже меня известна причина, из-за которой пришлось внести коррективы в учебную программу.

— Это из-за эпидемии страха, профессор Варивода? — не преминула уточнить Кристина Зудина.

— Эпидемия страха? — немного удивленно переспросила Акулина и тут же заинтересованно хмыкнула: — Вы дали очень удачное название действию кристалла Фобоса, госпожа Зудина. Вы первая, кто назвал это именно так.

Кристина зарделась, с трудом скрывая улыбку, потом перехватила хмурый взгляд Мишки Мокроноса, который всем своим видом давал понять, что не видит повода для радости, и улыбка сошла с ее лица.

— Да, конечно, дело именно в этом — в эпидемии страха, — продолжала Акулина. — Так вот, страх, если его уровень начинает зашкаливать, — это болезнь. Зелье, которое мы с вами сегодня научимся готовить, своего рода вакцина против болезни. Это зелье способно притупить ощущение страха, уменьшить его силу…

— Профессор?! — Иларий Кроха тянул вверх руку.

— Да, господин Кроха, — обернулась к нему Акулина.

Все в классе сразу же с любопытством повернули головы в сторону Илария — он умел задавать неожиданные вопросы. Не подвел и в этот раз.

— Профессор, но почему именно «Укрощение страха»? Почему бы вместо этого не научиться готовить эликсир бесстрашия?

По классу прошелся легкий шепоток. Похоже, об эликсире бесстрашия меченосцы слышали впервые.

Акулина какое-то время слегка удивленно смотрела на Илария. Мила про себя подумала, что через это в свое время прошли почти все учителя. Низкорослый и неулыбчивый Иларий Кроха часто удивлял преподавателей вопросами, которых от него никак не ожидали, и которые, кроме него, никто больше не догадался бы задать.

Довольно быстро справившись с легким удивлением, Акулина озадаченно потерла двумя пальцами висок.

— Я попытаюсь вам объяснить, господин Кроха, — сказала она. — В Троллинбурге сейчас находится человек, в руках которого один из самых опасных в магическом мире артефактов — кристалл Фобоса. Этот человек привел кристалл в действие, из чего следует, что его замыслы далеки от миролюбивых. В подобных обстоятельствах не бояться совсем — глупо.

— Почему? — не выдержал Иларий, неучтиво перебив Акулину.

Однако его невежливость она оставила без внимания. Глубоко вздохнув и еще больше нахмурившись, Акулина убедительным тоном ответила:

— Запомните, господин Кроха: чрезмерный страх делает человека уязвимым, умеренный страх делает его осмотрительным. В сложившейся ситуации второе предпочтительнее.

Иларий немного съехал на стуле и, судя по его лицу, всерьез задумался над словами профессора зельеварения.

— Действие эликсира бесстрашия таково, — говорила Акулина, — что человек напрочь лишается всех своих страхов. Лишившись их, он уже не боится ни за себя, ни за других. К примеру, он не оглянется назад, чтобы защитить друга, когда тому будет угрожать опасность. — Мила с Ромкой обменялись тревожными взглядами. Иларий с Костей и Кристина с Анжелой сделали то же самое. — Он перестанет бояться боли и даже смерти. А значит, потеряет всякую осмотрительность, когда опасность может угрожать ему самому. А жизнь все-таки чего-то стоит, чтобы терять ее без пользы.

Мила про себя согласилась с Акулиной: умереть ради чего-то — стоит, но умирать просто так, потому что ты перестал бояться смерти, и то не самостоятельно, а под действием какого-то эликсира, — действительно глупо.