Клайв Льюис - Плавание «Утреннего Путника» Страница 33

— Лилии, Ваше Величество! — крикнул Райнелф, стоя на носу шлюпки.

— Как Вы сказали? — переспросил Каспиан.

— Цветущие лилии, Ваше Величество, — пояснил Райнелф. — Такие же, как дома в пруду.

— Вот, смотрите! — воскликнула Люси, сидевшая на корме шлюпки.

Мокрыми руками она подняла вверх охапку белых лепестков и широких плоских листьев.

— Какая там глубина, Райнелф? — спросил Дриниэн.

— Это-то самое интересное, Капитан, — ответил Райнелф. — Там еще глубоко, как минимум три с половиной сажени.

— Но это не могут быть настоящие лилии — то, что мы называем лилиями! — воскликнул Юстас.

Может они и не были настоящими лилиями, но, во всяком случае, были очень похожи на них. И когда, после небольшого совещания, «Рассветный Путник» вошел обратно в течение и заскользил через Озеро Лилий или Серебряное Море (они попробовали использовать оба названия, но прижилось только Серебряное Море, и теперь оно так и обозначено на карте Каспиана), началась самая странная часть их путешествия. Очень скоро открытое море, которое они оставили позади, превратилось в узкую синюю полоску на западе. Со всех сторон их окружала белизна, чуть-чуть подкрашенная золотом, и лишь за кормой, после того как корабль, проплывая, раздвигал лилии, оставалась открытая полоска воды, блестевшая, как темно-зеленое стекло.

На вид это последнее море очень напоминало Арктику, и, если бы к этому времени их глаза не стали сильными, как глаза орла, они не смогли бы вынести блеск солнца на этой белизне — особенно ранним утром, когда солнце было ярче всего. И каждый вечер отсветы этой белизны продлевали день. Казалось, лилиям нет конца. День за днем ото всех этих миль и лье цветов исходил аромат, который Люси с трудом могла описать: он был сладким — да, но вовсе не всепоглощающим или одурманивающим, напротив, это был свежий, чистый, какой-то одинокий запах, который как будто проникал внутрь вашего мозга, и вы начинали чувствовать в себе силы взлететь на высокую гору или побороть слона. Люси с Каспианом говорили друг другу:

— Я чувствую, что не смогу выдержать это долго, но я не хочу, чтобы это прекращалось.

Они очень часто измеряли глубину, но лишь через несколько дней она стала уменьшаться. После этого становилось все мельче и мельче. Наконец, настал день, когда им пришлось выбираться из течения на веслах и с их же помощью продвигаться вперед со скоростью улитки. Вскоре стало ясно, что дальше на восток «Рассветный Путник» плыть не может. И впрямь, только искусство кормчего спасло их от того, чтобы сесть на мель.

— Спустите шлюпку! — вскричал Каспиан, — и позовите всех на палубу. Я должен поговорить с командой.

— Что он задумал? — прошептал Юстас Эдмунду. — У него какие-то странные глаза.

— Я думаю, что все мы, наверное, выглядим также, — ответил Эдмунд.

И они присоединились к Каспиану на корме. Вскоре внизу у лесенки столпилась вся команда, чтобы выслушать речь Короля.

— Друзья мои, — сказал Каспиан, — теперь мы исполнили то, зачем отправились в путешествие. Мы обнаружили всех лордов, и, так как сэр Рипичип поклялся никогда не возвращаться обратно, вы, несомненно, увидите, когда достигните Острова Раманду, что Лорды Ревилиен, Аргоз и Мавроморн пробудились ото сна. Вам, милорд Дриниэн, доверяю я этот корабль и приказываю на всех парусах плыть назад в Нарнию и ни в коем случае не высаживаться на Острове Мертвой Воды. И передайте моему регенту, Гному Трампкину, чтобы он раздал всем моим товарищам по кораблю те награды, которые я обещал им. Они их заслужили. И если я не вернусь, то воля моя такова, чтобы Регент, Доктор Корнелиус, Барсук Траффлхантер и Лорд Дриниэн выбрали нового Короля Нарнии с согласия…

— Но Ваше Величество, — прервал его Дриниэн, — вы что, отрекаетесь от престола?

— Я отправляюсь с Рипичипом на Край Света, — заявил Каспиан.

Встревоженный ропот прокатился по рядам матросов.

— Мы возьмем шлюпку, — продолжал Каспиан. — Вам она не понадобится в этих тихих морях, а на острове Раманду вы сможете сделать новую. А теперь…

— Каспиан, — вдруг строго сказал Эдмунд, — ты не можешь так поступить.

— Естественно, — присоединился к нему Рипичип, — это невозможно для Вашего Величества.

— Конечно, нет, — сказал Дриниэн.

— Не могу? — грозно вскричал Каспиан, сделавшись в это мгновение похожим на своего дядю Мираза.

— Простите, Ваше Величество, — послышался с палубы голос Райнелфа, — но, если бы кто-нибудь из нас вздумал такое сделать, это назвали бы дезертирством.

— Вы слишком много на себя берете, Райнелф! — предупредил Каспиан.

— Нет, Сир! Он совершенно прав! — воскликнул Дриниэн.

— Клянусь Гривой Аслана! — вскричал Каспиан. — Я-то думал, что вы здесь все мои подданные, а не учителя,

— Я не твой подданный, — сказал Эдмунд, — и я говорю тебе, что ты не можешь этого сделать.

— Ну вот, опять, — пробормотал Каспиан. — Что ты имеешь в виду?

— Если Вашему Величеству угодно, мы имеем в виду, что Вы не должны этого делать, — объяснил Рипичип, поклонившись очень низко. — Вы являетесь Королем Нарнии. Если Вы не вернетесь, Вы предадите всех своих подданных, и в первую очередь — Трампкина. Вы не имеете права развлекаться приключениями, словно обычный человек. И если Ваше Величество не пожелает прислушаться к голосу рассудка, то верноподданнический долг каждого на борту будет заключаться в том, чтобы помочь мне разоружить Вас, связать и так и держать, пока Вы не придете в чувство.

— Совершенно верно, — поддержал Эдмунд. — Так и поступили с Улиссом, когда тот хотел подплыть поближе к Сиренам.

Рука Каспиана уже опустилась на рукоять меча, когда Люси напомнила:

— Ты ведь обещал дочери Раманду, что вернешься.

Каспиан остановился.

— Ну, да. Это так. — сказал он. Он постоял минуту в нерешительности, а затем крикнул, обращаясь ко всем на корабле:

— Хорошо, пусть будет по-вашему! Путешествие окончено! Мы все возвращаемся обратно! Поднимите шлюпку!

— Мир! — воскликнул Рипичип, — мы возвращаемся, но не все. Я, как уже объяснял ранее…

— Тихо! — взорвался Каспиан. — Я получил урок, но я не позволю издеваться над собой. Неужели никто не заткнет пасть этой Мыши?

— Ваше Величество обещало, — напомнил Рипичип, — быть добрым сеньором для Говорящих Зверей Нарнии.

— Да, для Говорящих Зверей! — воскликнул Каспиан. — Но я ничего не обещал зверям, которые все время говорят без остановки.

И он в гневе спустился по лесенке и вошел в каюту, хлопнув за собой дверью.

Но, когда чуть позже остальные пришли к нему, они обнаружили, что настроение его изменилось. Он был бледен, и на глазах у него были слезы.

— Все бесполезно! — воскликнул он. — Я должен был вести себя прилично — от моего чванства и гнева нет никакого толку. Аслан говорил со мной. Нет

— я не хочу сказать, что он на самом деле был здесь. Он бы даже не поместился в этой каюте. Но эта золотая львиная голова на стене вдруг ожила и обратилась ко мне. Его глаза были ужасны. Не то, чтобы он грубо обошелся со мной, — лишь немного строго вначале. Но это все равно было ужасно! И он сказал… он сказал… о, я не могу вынести этого. Самое худшее из того, что он мог сказать. Вы должны плыть дальше — Рип, Эдмунд с Люси и Юстас, а я должен повернуть назад. Один. И немедленно. Но зачем же тогда все?

— Каспиан, дорогой мой, — сказала Люси, — ты ведь знал, что рано или поздно мы должны будем вернуться в наш собственный мир.

— Да, — всхлипывая, ответил Каспиан, — но это произошло раньше, чем я ожидал.

— Когда ты вернешься на Остров Раманду, тебе будет лучше, — попыталась утешить его Люси.

Позже Каспиан немного повеселел, но для всех расставание было все-таки очень горестным и тяжелым, и я не буду останавливаться на этом.

Примерно в два часа шлюпка, загруженная съестными припасами и водой, хотя они подозревали, что еда и питье им не понадобятся, взяв на борт плетеную лодочку Рипичипа, отошла от «Рассветного Путника», и дети двинулись через бесконечный ковер из лилий. На «Рассветном Путнике» подняли все флаги и вывесили на борт все щиты в честь их отплытия. Снизу, из лодки корабль казался таким высоким, большим и домашним. А повсюду вокруг них были одни лилии. Прежде, чем они потеряли корабль из виду, они увидели, как он развернулся и медленно пошел на веслах на запад. И, хотя Люси и пролила несколько слезинок, она не так сильно страдала от расставания, как можно было ожидать. Свет, тишина, пряный аромат Серебряного Моря, и даже непонятно, почему само одиночество — все это было слишком здорово, чтобы грустить.

Не было необходимости грести — течение непреклонно несло их на восток. Никто из них не спал и не ел. Всю ночь и весь следующий день они скользили прямо на восток, и когда на третий день взошло солнце — такое яркое, что мы с вами не могли бы вынести его сияния даже в темных очках, впереди они увидели чудо. Между ними и небом была как будто стена, серо-зеленая, дрожащая, мерцающая стена. Затем взошло солнце. Вначале они увидели его сквозь эту стену, она засияла всеми цветами радуги. Тогда они поняли, что на самом деле — это высокая волна, бесконечная волна, как край водопада, застывшая на одном месте. Казалось, что она выше тридцати футов. Течение быстро несло путешественников прямо к ней.