Александр Грэй-Биркин - Дракон острова Кенгуру Страница 36

Писцы, за монету, готовы были, тут же, написать, или прочитать письмо, по просьбе неграмотного клиента. Так как, неграмотными были большинство жителей Китая, кроме очень немногих, как, впрочем, и во всём остальном мире, писцам жилось очень хорошо, так как клиентов у них хватало.

Парикмахеры, готовы были, за монету, постричь любого, и сделать самую модную причёску.

От изобилия продавцов, магазинов, столовых, гостиниц, мастерских, лавок, и прочих всевозможных заведений, у Юлии кружилась голова.

Все улицы были плотно забиты народом. Казалось, кинь зёрнышко, и оно не сможет упасть на землю. Юлия и её друзья, стали пробиваться сквозь толпу, чтобы выйти на городскую площадь. Это было нелегко. "Неужели, на всех хватает покупателей и клиентов?" — подумала и спросила, себя, Юлия, медленно пробиваясь сквозь толпу.

Высокие пагоды, всевозможные китайские храмы и дворцы богачей, поразили Юлию своей причудливой архитектурой, особенно, изогнутые крыши строений. Дома простых людей были глинобитные, а также деревянные, и из бамбука; разрисованные и покрытые лаком снаружи. Некоторые окна были из стекла, но чаще из картона, бумаги или слюды. Строения и жилища простых людей, как правило, разделялись большими дворами. Юлия и её товарищи удивлялись контрасту большого китайского города. И, пробиваясь сквозь толпу, они думали, только, о контрастах китайской жизни.

Наконец, Юлия и четверо её друзей матросов вышли на городскую торговую площадь. На ней, народа оказалось ещё больше. Площадь, до отказа, была заполнена лавками, продавцами, покупателями, и просто праздно шатающимися горожанами. На каждом шагу, располагались торговые ряды и лавки, с множеством товаров в них. Шум, гам и гвалт стояли на весь белый свет.

Юлия никогда ничего подобного не видела. Она не удержалась, и за две медные монеты купила себе, на память о Китае, маленькую статуэтку тигра, красиво сделанную из твёрдого материала, и хорошо разукрашенную китайским мастером.

Здесь же, Юлия обратила внимание, что волосы, у китайских мужчин, заплетены в косу, как позже она узнала, в знак преданности императору. И ещё, и это бросалось в глаза, очень многие мужчины, на своих головах, носили конические шапочки, как позже узнала Юлия — народный атрибут в южных провинциях страны. На головах людей, встречались и другие, всевозможные фасоны мужских и женских головных уборов. То, были платки, матерчатые и соломенные шапочки и шляпы, которые продавались, во множестве, здесь, же, на площади. Многие люди были, вообще, без головных уборов. Жаркий тропический климат Южного Китая заставлял людей одеваться по лёгкому. Как и всюду в мире, большинство жителей Кантона принадлежали к небогатым слоям населения, что очень отражалось на их одежде. Бросалось в глаза сильное отличие китайских одежд от европейских. Большинство людей были одеты в халаты, накидки, шаровары, и обуты в простую тряпочную обувь, с загнутыми, чуть вверх, носками, а также, в сандалии, сплетённые из верёвок, или из прочных видов растений. Одежды женщин мало отличались от мужских, только что были оформлены более узорчатыми кружевами, и другими женскими орнаментами, типа изображений бабочек и цветов. Женщины, как и повсюду в мире, носили, на одежде и теле, всевозможные украшения, чаще всего, недорогие.

Специфические женские причёски, заморские одежды местных жителей и непонятная китайская речь, лишний раз, напоминали Юлии, что она находится за тридевять земель от дома. В одеждах китайских жителей отсутствовал жёлтый цвет, являвшийся исключительно императорским, а преобладал синий, который особенно, любили женщины Кантона и провинции Гуандун, центром которой и был город Кантон. Пробиваясь сквозь толпу, Юлия не переставала удивляться всем особенностям китайского уклада. Она и её товарищи, из-за множества народа, очень медленно продвигались по площади, и, изо всех сил, старались держаться друг друга.

В этот момент, Юлия Иголочка и её друзья-матросы столкнулись с группой англичан, состоявшей из шести человек. То, были две молодые семейные пары, с детьми, — двое мужчин, оба лет по тридцать, на вид, их жёны, лет по двадцать семь — двадцать восемь каждая, и двое детей — мальчик, лет семи, и девочка, лет шести, которых, их мамы держали за руки. Дети ели сладкие пирожные, купленные здесь же, на площади, и о чём-то, глубоко раздумывали. Все были одеты по-европейски, и праздно шатались по Кантону, проводя свой воскресный день.

И Юлия Иголочка, с товарищами, и англичане, поздоровались, как родные, хоть и не были знакомы, слегка обрадовались внезапной встрече, и несколько минут, под шум торговой площади, обменивались впечатлениями, и знакомились друг с другом.

— Мы живём, здесь недавно, и работаем в фактории нашей английской Ост-Индской компании, — разъяснили Юлии английские мужчины.

Юлии, сразу же, стало ясно, что перед ней джентльмены, и их жёны — настоящие леди.

— А я прибыла в Кантон, к мудрецу Чен-цзы, — сказала им Юлия. — Он может помочь, мне, освободить брата из лап Дракона.

— Чен-цзы! Слышали о таком, — сказали обе леди, почти хором.

— Дракон! У-у! — воскликнули их мужья.

— Тётенька, Дракон — это страшный трёхглавый зверь! — сказал Юлии мальчик, которого звали Ронни, своим детским английским голосом.

Юлия, соглашаясь с мальчиком, закивала головой, и погладила его голову.

— Дракон хочет украсть все мои игрушки, — сказала девочка, которую звали Мэгги.

— Мы, Мэгги, Дракону не позволим украсть твои игрушки, — сказала, улыбаясь ей, Юлия, и, тоже, погладила её по голове.

Англичане о разбойнике Драконе слышали, и глубоко посочувствовали Юлии, и её брату Леонарду.

Обе дамы были одеты в роскошные европейские платья бордового и зелёного цветов. Их головы были покрыты европейскими головными уборами, и обе были увешены очень дорогими украшениями. Было абсолютно ясно, что их мужья-клерки имеют, в английской Ост-Индской компании, очень высокие доходы и зарплаты.

— Мы очень скучаем по Лондону, — хором, сказали дамы.

Юлия, с пониманием, кивнула головой, так как и сама, тоже, скучала по дому.

И дамы, и их мужья, хорошо знали Кантон, с его особенностями и обычаями, и, даже, неплохо говорили по-китайски.

Дальше, все двинулись по площади, вместе, держась за руки, и пробиваясь сквозь толпу. Обе леди, с трудом уберегали свои платья, от повреждений в толпе, и им приходилось ухитряться, чтобы идти по площади. Ронни и Мэгги, по разным поводам, то вскрикивали, выражая своё недовольство, то переговаривались между собой. Они все шли, держась друг друга, и было видно, что леди давно научились передвигаться в толпе, по центру Кантона, в своих роскошных платьях, хотя и с большим трудом, и с большими усилиями.

Минут через пятнадцать, Юлия, её товарищи-матросы, и группа новых знакомых-англичан, оказались у места, на торговой площади, где отбывали публичное наказание преступники, и просто, слегка провинившиеся, и где, также, осуществлялись публичная смертная казнь и быстрые публичные телесные наказания. Все, они увидели группу людей, которые томились под жарким солнцем в деревянных колодках на шеях, называвшихся кангами, и были привязаны к столбу за длинные нетолстые цепи. И англичане, и сопровождавшие Юлию матросы, на этом месте бывали не раз, и ничему не удивлялись. Юлия, тоже, особо не удивилась, так как Европа, в те времена, также, гуманизмом не отличалась. Но, ей стало очень жалко людей, отбывавших публичное наказание.

Канга представляла, из себя, деревянный квадрат, со стороной до трёх футов, весом с пуд и более, и с отверстием для головы, в центре. На кангах были надписи, видимо, как подумала Юлия, имя наказанного, и сам проступок, с размерами наказания. Надзиратели бдительно контролировали ситуацию, и всем любопытным, в профилактических целях, разъясняли, кто и за что приговорён к наказанию. Время от времени, охранники, для всех, кто находился и прогуливался рядом, зачитывали приговоры осужденных, видимо для того, чтобы другим неповадно было совершать проступки и преступления.

— Им повезло, — пояснили англичане, немного знавшие Кантон, и китайские законы. — Чиновник, что их судил, был в добром настроении. Да и родственникам, позволяется их кормить. Сами-то, они, до рта руками достать не могут.

— Один, два или три месяца в канге — и ты свободен, — разъяснил ей, один из её друзей-матросов, тоже, немного знавший китайские порядки. — Могло бы, быть, и хуже, как вон, с теми.

Матрос показал, рукой, в сторону, где восемь мужчин и одна женщина проходили процедуру медленной публичной казни, через удушение в бамбуковых клетках.

Бамбуковая клетка представляла, из себя, усечённую пирамиду, в высоту, чуть выше человеческого роста, и предназначалась для публичной и непубличной казни одного человека, за один раз.

Приговорённые к смерти висели на шеях, на верхних перекладинах, словно в петле, но чтобы смерть не наступила быстро, каждый из них стоял на стопке черепиц, которые, по одной, через интервал времени, по команде старшего надзирателя, убирали.