Мария Некрасова - Большая книга ужасов 32 Страница 37

Васек, дурак, не понял, а я понял все. И Танюха, судя по ее сдавленному «ах», и Макс, и даже, кажется, Санек.

— Поэтому сегодня у меня для тебя особое задание, — продолжал Палыч как ни в чем не бывало. — Задание, которое я всегда выполняю сам. Сделаешь — будешь моим партнером. Не пугайся, ничего сложного. Все как раньше, только с одной маленькой деталью. Сегодня ты будешь не закапывать мертвецов, а откапывать и дразнить их. Понимаешь?

У Васька было такое лицо: «Мама, забери меня отсюда». Еще бы! Узнать страшную тайну о компании, в которой работал, да еще с предложением от хозяина поучаствовать… Отказываться нельзя — сразу попадешь к нам, если жив останешься. Как отказываться-то? Кто не выполняет работу, тот о ней всем разбалтывает. А кто выполняет — молчит в тряпочку, дурак он, что ли, про себя гадости говорить? Нет выбора у Васька, ага. Откажется — Палыч тут же его выгонит. Странно только…

— Танюха, — спросил я, — а что, Палыч не знает про экран?

— Не. Я его сделала, как только сюда попала. У меня было одно колдовство в заначке.

— И ты не отправилась домой?

Танюха посмотрела на меня как на идиота. Как Санек минуту назад.

— Домой, Игорь, можно (откуда она знает мое имя? Ах да, экран), вон открывай дверь и выходи. — Она кивнула на стену, там действительно была дверь, которую я не заметил в полумраке. — Но человеческого облика ты себе не вернешь. Ни чудом, никак, понимаешь? Ты уже был колдуном — и точка. Так что домой мы ходим по ночам. И то осторожно, чтобы никого не напугать.

Я еще раз понял то, что понял десять минут назад: обратно дороги нет. Легче не стало. А Васек, дурофан-карьерист Васек на экране сказал:

— Конечно, я все сделаю. — И пропал под щелчок пальцев Палыча.

— Все слышали? — спросил Макс, и никто не ответил ему, потому что слышали все.

— Я догадывался, — сказал Санек. — Потому что столько работы каждый день не бывает. Если ее себе не придумывать.

Танюха посмотрела на него как на идиота, но вслух только спросила:

— Вмешаемся или в карты поиграем?

Постановка вопроса меня позабавила, я даже хихикнул, не рассчитав голоса, громко. А Танюха действительно достала карты.

— Вмешаемся! — попросил я. — Не дело же это, чтобы специально…

Танюха слышала мой смешок. Слышала очень и очень хорошо и уже успела обидеться.

— Тебе надо, ты и вмешивайся, — сказала она. — Нам от этого ни холодно ни жарко, правда, ребята?

— Я с тобой, — сказал мне Санек.

Остальные закивали и сели за карты. Я подумал, что они, наверное, слишком много времени провели в корпорации. А так вообще-то нормальные. Может быть.

Санек ткнул пальцем в экран, и мы увидели, куда направился Васек. Кладбище. Обычное, с оградами и крестами, каких полно. Вот как определить, где оно, как, наконец, туда добраться…

— Запросто! — ответил Санек. — Мы же под землей. У нас тут есть кратчайший путь к любому кладбищу. Только надо определить… ага!

Танюха постаралась, когда создавала экран: в правом верхнем углу мелькнула надпись: «Кладбище Богородское, номер в каталоге К66548470».

— Вот и нашли! — обрадовался Санек. — Бежим! — И он потянул меня за руку по лабиринтам и коридорам, освещая дорогу факелом.

Я только теперь рассмотрел — на стенах были указатели: стрелки с номерами. Длинными, девятизначными, я бы запутался, а Санек бежал, будто всю жизнь только и ориентировался что по указателям на стенах в подземельях.

— Я же по такому указателю сюда пришел, в клуб. Из могилы, помнишь?

Я помнил.

— Погоди, а скелеты?

— Не, они не пройдут.

— Ну и хорошо.

Только сейчас мне стало по-настоящему стыдно.

Глава XI

В которой мы делаем глупость и ничуть не жалеем об этом

Ночь была светлая-светлая: звезды, луна, придорожные фонари за оградой, не как днем, но все видно. Кресты и памятники стояли ровными рядами, будто вражеское войско, всегда готовое к атаке. Я обжег хвост крапивой, автоматически отметил, что больно хвосту не меньше, чем руке или ноге, а значит, надо теперь его беречь. За оградой пролетела машина, одна, а шуму от нее — на целый автопарк. Да еще фарами осветила и без того светлое кладбище.

Васек вышел с другой стороны, но Сашка его быстро увидел и сразу оттащил меня за высокий могильный камень:

— Сидим тихо! Сейчас он их всех поднимет и уйдет. Тогда выберемся и загоним всех обратно.

План мне не понравился: я еще помнил, как один загонял целое кладбище мертвяков. Сейчас, конечно, со мной Сашка, но все равно…

— А если просто ему помешать, а? Не дать их будить. И никого тогда загонять не надо будет…

— Палыча позовет, — мотнул головой Сашка. — Так что сидим тихо.

Я согласился: тихо так тихо. Палыч — это серьезно. Лучше уж мертвяки.

Васек между тем старался. Палыч выдал ему видавшую виды лопату с грязным черенком (да, в свете звезд и фонарей мне было все отлично видно) и велел не пропустить ни одной могилы. Васек начал с ближайшей, стоял и рыл с усердием молодого крота, да еще и вопил:

— Вылезай, дистрофик вонючий! Разомнись, хватит валяться!

— Почему дистрофик-то? — спросил я Санька. — Он что, знает, кто где похоронен?

— Скелет потому что, — ответил Сашка. — Оригинальничает Васек, что тут непонятного?

Васек оригинальничал. Он прыгал на могиле, раскидывая ногами комья земли, стучал лопатой, вопил… «Дистрофик» либо закопан был глубоко, либо имел на ночь свои планы, в общем, вылезать не собирался.

— Да я тебе! — не унимался Васек. — Я тебе сейчас памятник разрисую, вылезешь или нет?! — Он копнул поглубже, и показалась первая ласточка. В смысле, первый покойник. Почти целая рука в ошметках одежды появилась на свет, пощупала землю вокруг. Затем показалась вторая рука, голова… Васек уже был у соседней могилы и терроризировал ее хозяина: — Вылезай! Вылазь, кому говорю!

А мертвяк выбрался, отряхнулся да и пошел себе гулять, не глядя ни на нас, ни на Васька. А могил было еще очень много.

Васек копал, мертвяки вылезали, мы ждали. Я боялся, что разбегутся, но Сашка утешил: за ограду не пойдут, пока она заперта. А утром, когда кладбище откроется, они не смогут выйти, потому что утро. Дневной свет, все дела.

И мы ждали. Ждали очень долго, я успел замерзнуть, рассказать Сашке все анекдоты, какие знаю, услышать от него все анекдоты, какие знаю, и еще немножко новых, успел схватить насморк и снова обжечь хвост крапивой. Странное ощущение, когда не видишь собственного хвоста. И копыт, и длинных ушей. Не видишь, а чувствуешь. Пальцы не гнутся, потому что на самом деле они — копыта. Сашка тебя видит одним, а ты сам себя — другим, если, конечно, не в зеркале, а так. В зеркале мы все — нечисть. И друг для друга — нечисть. А для себя, любимых, по-прежнему люди.

Светало. Скелеты бродили среди могил, уныло ковыряя землю ступнями. Васька мы уже не видели, хотя знали: где-то здесь, в другом конце кладбища, все откапывает.

— Давай начнем, а? — предложил Сашка. — Не успеем — к утру они сами уберутся, а ночью вылезут опять. И будут вылезать, пока кто-нибудь вроде нас не зароет.

А я уже так замерз, что только и ждал, чтобы встать, повоевать со скелетами, помахать лопатой.

— Пойдем, — решил я и вскочил на ноги.

Первого захомутал Сашка: схватил за хребтину и столкнул в могилу, прежде чем тот успел что-то предпринять. Вдвоем без всякой лопаты мы забросали его землей. Только пока забрасывали — привлекли внимание остальных мертвяков.

Я поднял голову и увидел: сотни пустых глазниц, розовые в рассветном солнышке черепные коробки. Запах гнили, удушающий, наступал вместе со скелетами. Они видели, как мы закапываем их товарища, и не хотели обратно в землю.

— Бежим? — предложил я.

— А работать кто будет? — ответил Сашка и дал мне палку. Вовремя, палка пригодилась, не успел я ухватить ее поудобнее, как тут же пришлось отбиваться. Они наступали. Они тянулись своими длинными подгнившими руками, скрипели зубами, давили корпусом, а главное — их было много. Сашка действовал как автомат: стоял и махал палкой, на кого бог пошлет. Периодически бог посылал на меня, но жаловаться было некогда, тем более что по скелетам Сашка иногда все же попадал: вокруг уже образовалась целая кучка костей.

— Закапывай этих! — бросил мне Сашка. — Я отобьюсь.

— С ума сошел?

— Закапывай, не рассуждай! Опоздаем!

Отмахиваясь палкой, я отошел, взял кого-то за ногу и поволок к могиле.

Зарывать без лопаты — сомнительное удовольствие, а если при этом еще и не забываешь поглядывать на Сашку (как он, справляется или не очень), то совсем не комильфо. Я оттаскивал и закапывал, наверное, до следующего утра, хотя прекрасно видел, что еще даже не рассвело. Сашка отмахивался палкой, армия скелетов поредела.

— Смени меня, а? — попросил он, но поздно. Какой-то шустрый скелет выбил палку у Сашки из руки, набросился…