Алека Вольских - Мила Рудик и кристалл Фобоса Страница 39

Однако это было непросто. С каждым шагом, который приближал его к миру живых, искушение сделать этот единственный глоток, который из-за все растущей жажды начинал казаться ему спасительным, а не смертельным, росло. Никто не знает, какие слова говорил себе в мыслях чернокнижник Мелантий, чтобы не поддаться искушению, но он дошел. Пройдя долгий путь, он увидел дверь, возле которой стоял его учитель.

— Ты дошел, — спокойно сказал ему учитель. — Ты не выпил воду из черной реки, но принес ее с собой. Теперь ты станешь повелителем страха. И ты будешь бессмертен. Проходи — мир мертвых отпускает тебя.

В тот миг, когда Мелантий переступил границу между миром мертвых и миром живых, он почувствовал холод во рту. Тогда он разомкнул губы, и на раскрытые ладони из его рта выпал едва прозрачный черный кристалл — то, во что превратился глоток воды из черной реки. Он дал ему имя — кристалл Фобоса. Это было название той страны мертвых, где он побывал, на прощание открытое ему учителем.

Так чернокнижник по имени Мелантий принес в мир живых глоток самого чистого и самого гибельного страха.

— Легенда умалчивает о том, как дальше сложилась судьба чернокнижника. Что касается кристалла Фобоса… Известно, что кристалл приобретает силу и действует лишь в руках человека. Сам по себе он не опасен. Точно как черные реки в стране Фобоса — если воду не пить, то страх не овладеет тобой. В древних манускриптах написано, что человек должен связать себя заклинанием с кристаллом, но на расстоянии заклинание утрачивает свою силу. То есть кристалл должен все время находиться рядом с человеком, чтобы тот мог использовать его по назначению — сеять страх и подчинять страхом. Еще известно, что кристалл умеет маскироваться: под камень или под металл. Судьбу кристалла Фобоса не всегда удавалось проследить. Но время от времени он появлялся в мире: в разные века и в разных странах. Его появление всегда было трудно скрыть: если где-то люди начинали сходить с ума от страха, значит, поблизости находился кристалл Фобоса. В некоторых книгах есть упоминание о том, что последним хранителем кристалла страха был Орден Девяти Ключников.

Мила задумчиво нахмурилась. Она прекрасно помнила: об этом ордене ей рассказывал букинист из лавки «Врата Девятого Ключника».

— Этого ордена давно не существует, хотя, судя по тем сведениям об ордене, которые доступны всем, в свое время это была очень влиятельная организация среди магического мира Таврики… Но это уже другая история.

— Гарик, в легенде учитель говорит чернокнижнику, что, вернувшись в мир живых, он станет личем, — вспомнил Иларий. — Что это значит — стать личем?

— Лич — это живой мертвец, ушедший в загробный мир и вернувшийся оттуда. Тот, кто побывал в мире мертвых, перестает быть живым. Тот, кто возвращается в мир живых — но возвращается человеком, а не духом, возвращается по собственной воле, а не призванный силой черной магии — не является мертвым. Такого человека, а точнее — мага, поскольку только маг способен на подобное, называют лич.

Гарик беспечно усмехнулся:

— Никогда не встречал ни одного лича, но думаю, что быть живым мертвецом — это не слишком приятно.

— А где в последний раз появлялся кристалл? — продолжал любопытствовать Иларий.

Гарик на несколько секунд задумался.

— Последнее упоминание о кристалле связано с островом Сардиния. Около пятнадцати лет назад там произошло несколько странных случаев. Все они так или иначе имели отношение к человеческим страхам. Но все закончилось слишком быстро, поэтому никто точно не знает, был ли это на самом деле кристалл Фобоса.

Меченосцы молчали, переваривая информацию.

— А сейчас? — после продолжительного молчания спросил Иларий.

— Что — сейчас? — не понял Гарик.

— То, что кристалл Фобоса сейчас в Троллинбурге, — пояснил Иларий, — это уже точно известно?

Гарик невесело улыбнулся.

— К сожалению, да. Сейчас все слишком очевидно.

Многие из ребят нервно переглянулись друг с другом.

Их куратор окинул класс внимательным взглядом.

— Полагаю… вопросов больше нет.

Поздно вечером, когда все в комнате собирались ложиться спать, Мила тихо сидела на подоконнике, подтянув колени к груди и обняв их руками, и снова прокручивала в голове историю, рассказанную Гариком. Наверное, впервые она задумалась о том, что с ней будет после смерти. Ответа у нее не было, но одно Мила знала точно: ни за что на свете она не хотела бы попасть в страну Фобоса. Место, где каждый миг существования исполнен страха, — что может быть хуже?

— Это просто ужасно! — простонала Анжела, разглядывая свое отражение в зеркале. Мила, отвлекшись от своих размышлений, повернулась к Анжеле. — У меня на лице морщины! Это катастрофа!

Мила заметила, как Кристина с Белкой обменялись многозначительными взглядами: Кристина закатила глаза к потолку, как будто хотела сказать «только не это!», а Белка сочувственно покачала головой. Глядя, как Анжела с неподдельным ужасом рассматривает свое лицо в зеркале, Мила подивилась: какие только страхи не пробудил в людях кристалл Фобоса! Анжела вот больше всего на свете боялась стать старой. Мила пожала плечами: ну да, конечно, постареть в пятнадцать лет — это ужасно страшно и ужасно актуально. Впрочем, кажется, существовали такие заклятия, которые могли любого младенца превратить в старуху или старика за мгновения. Наверное, Анжеле когда-то об этом рассказали, и ее это так поразило, что в подсознании осталось самым главным страхом.

Кристина решительно встала с кровати, подошла к подруге и без всяких церемоний отобрала у нее зеркало.

— Нет у тебя никаких морщин! — безапелляционным тоном сказала она и, ткнув пальцем в лоб Анжелы, добавила: — Даже самых главных нет — здесь!

После чего развернулась и направилась к небольшой статуе болотной кикиморы, стоявшей между дверями в ванную и в туалет.

— Ты о чем?! — растерянно глядя ей вслед, спросила Анжела.

Кристина подошла к статуе, стала на цыпочки и положила зеркало на кувшин, стоящий у кикиморы на голове. Обернувшись, она ответила:

— Об извилинах!

Белка засмеялась, а Анжела скорчила обиженную мину, но говорить ничего не стала.

Вскоре все улеглись в свои постели. Комната погрузилась в тишину. А еще через некоторое время девочки уснули.

В эту ночь Миле снился сон, в котором она однажды уже была: длинный коридор с клетчатым черно-белым полом в бронзово-сизых сумерках. И снова ей казалось, что мир мертв, и там, где кончается этот коридор, нет ничего, кроме бесконечной черной пустоты. Мила сделала несколько шагов вперед — в нереальной тишине этого загадочного места они показались ей чересчур громкими.

Мила сделала еще шаг и вдруг услышала уже знакомое хихиканье где-то сбоку. Она повернула голову.

— А я все ждала, когда ты снова придешь, — сказала ей как две капли воды похожая на нее рыжеволосая девочка.

Мила протянула руку и наткнулась на невидимое препятствие. В этот раз, как и в прошлый, их разделяло холодное гладкое зеркало.

— Почему ты решила, что я приду? — напряженно изучая лицо своего двойника, поинтересовалась Мила.

Девочка в зазеркалье пожала плечами.

— Потому что ты — это я, а я — это ты, — ответила она. — Как же можно уйти от себя и больше не возвращаться?

Она выглядела искренне озадаченной, как будто серьезно обдумывала собственный вопрос.

Нахмурившись, Мила покачала головой:

— Мы не одно и то же.

Девочка по ту сторону зеркала снисходительно кивнула:

— Ну конечно нет! Разумеется, не одно и то же! Иначе получается, что ты сейчас разговариваешь сама с собой. А это очень глупо, ты не считаешь?

Мила, сбитая с толку, неуверенно кивнула:

— Глупо.

— Конечно, — с важным видом вздернула нос кверху девочка из зазеркалья. — Я знала, что ты поймешь.

— Но тогда что это означает: «Ты — это я, а я — это ты»? — еще сильнее нахмурившись, спросила Мила.

— Это значит, — ответила девочка, и Миле показалось, что в ее взгляде промелькнуло высокомерие, — что ты — мое продолжение. Ты существуешь потому, что существую я.

Мила недоверчиво хмыкнула.

— Чушь какая, — резко ответила она своему двойнику. — Это ты отражение в зеркале, значит, все как раз наоборот: ты существуешь потому, что существую я.

Девочка округлила глаза и некоторое время смотрела на Милу изучающим взглядом.

— Ты так думаешь? — почему-то очень тихо спросила она, недобрым взглядом смотря на Милу.

Мила не ответила. Ей все меньше и меньше нравилась эта девочка. По правде сказать, она ей вообще не нравилась.

Девочка вскинула брови и скрестила руки на груди.

— Ну, раз ты так думаешь, тогда иди сама.