Филип Пулман - Чудесный нож Страница 4

Её нигде не было видно. Без сомнения, она уже исследовала эти узкие улицы и садики за ресторанчиками, чьи огни выглядели столь привлекательно. Уилл поднял свою изодранную сумку и медленно пошёл через дорогу по направлению к ним, двигаясь очень осторожно на случай, если это всё вдруг исчезнет. В воздухе этого места было что-то средиземноморское, или, может быть, карибское. Уилл никогда не был за пределами Англии, и не мог сравнить это с чем бы то ни было из того, что он знал, но это было одно из тех мест, где люди выходили поздним вечером, чтобы поесть и выпить, танцевать и наслаждаться музыкой. За исключением того, что здесь никого не было, и тишина была оглушающей.

На первом же углу, до которого он дошёл, стояло кафе, с маленькими зелёными столиками на мостовой, оцинкованным сверху баром и кофейным автоматом. На некоторых столиках стояли полупустые бокалы; в одной пепельнице лежала сигарета, истлевшая до самого фильтра; тарелка ризотто стояла рядом с корзинкой засохших рогаликов, твёрдых, как картон.

Он достал бутылку лимонада из холодильника за баром, а затем, перед тем как бросить фунтовую монету в кассу, ему пришла в голову мысль. Закрыв кассу, он открыл её заново, догадавшись, что здешние деньги могут подсказать ему, где он находится. Валюта называлась корона, но это ему ничего не сказало.

Он положил деньги обратно, и открыл бутылку открывалкой, привязанной к прилавку, прежде чем покинуть кафе и отправиться вниз по улице в сторону от бульвара.

Небольшие магазины, овощные и хлебные, стояли вперемешку с ювелирными и цветочными, а завешенные бисерными занавесками двери вели в частные дома, где кованые железные балконы, полные цветов, нависали над узкой мостовой, и где тишина, будучи закрытой, была ещё более заметна.

Улочки вели вниз, и довольно скоро они привели на широкую улицу, где пальмы поднимались высоко в воздух, а нижняя сторона их листьев блестела в свете фонарей.

А на другой стороне улицы было море. Уилл смотрел на гавань, ограниченную слева каменным волноломом, а справа был мыс, на котором стояло большое здание, с каменными колоннами, широкими ступеньками и резными балконами, залитое светом прожекторов посреди кустов и деревьев. В гавани стояли на якоре одна или две вёсельные лодки, а за волноломом звёздный свет мерцал и переливался на спокойной поверхности моря.

К этому моменту усталость почти исчезла. Уилл совершенно проснулся и умирал от любопытства. Время от времени, проходя по узким улочкам, он протягивал руку, чтобы прикоснуться к стене, или двери, или цветам в оконном ящике, и все они были убедительно настоящие. Теперь он хотел прикоснуться ко всему ландшафту, лежавшему перед ним, потому что это было слишком много для одних глаз. Он стоял неподвижно, глубоко, и почти испуганно дыша. Он вдруг понял, что всё ещё держит в руке ту бутылку, что взял из кафе. Он отпил из неё, и это было именно тем, чем и казалось — ледяным лимонадом, и это тоже было прекрасно, потому что ночной воздух был горячим.

Он побрёл направо, мимо отелей с навесами над ярко освещёнными дверьми, с маленькими бунгало за ними, пока он не добрался до маленького мыса, и до сада на нём. Здание посреди деревьев, с покрытым фресками фасадом, освещённым прожекторами, было, по всей видимости, оперой. Повсюду между увешанными лампами олеандровыми деревьями разбегались и переплетались дорожки, но не было слышно ни одного звука: ни ночных птиц, ни насекомых, ничего, кроме шагов Уилла.

Единственным звуком, который он мог услышать, был ритмичный, тихий плёск небольших волн на пляже за пальмами на краю сада. Уилл отправился туда. Сейчас был наполовину прилив, или, может быть, наполовину отлив, и несколько педальных прогулочных лодок были выстроены в ряд на белом песке за линией прилива. Каждые несколько секунд небольшая волна выплескивалась на берег, прежде чем медленно вернуться и исчезнуть под следующей. А где-то на расстоянии пятидесяти метров от берега из воды возвышалась платформа для прыжков в воду.

Уилл присел рядом с одной их лодок и стряхнул с ног свои ботинки, дешёвые туфли, которые уже разваливались и сдавливали его горячие ступни. Он положил носки рядом с ними и погрузил свои пальцы глубоко в песок. Несколько секунд спустя он отшвырнул в сторону остальную свою одежду и вошёл в море. Вода была восхитительной температуры где-то между прохладной и тёплой. Он добрался до платформы и, подтянув себя вверх и усевшись на её размягчённую водой палубу, посмотрел на город.

По правую руку была гавань, прикрытая со стороны моря волноломом. За ней, на расстоянии около мили, стоял маяк, выкрашенный в красно-белую полоску. А за маяком смутно возвышались далёкие откосы, а дальше за ними — те самые огромные зелёные холмы, которые он заметил с того места, где впервые появился.

Поближе были светящиеся деревья в саду какого-то казино, и городские улицы, и набережная с отелями, и ресторанчиками, и магазинчиками, залитая тёплым светом, и всё это совершенно безмолвное и пустое. И безопасное. Никто не смог бы последовать за ним сюда. Люди, которые обыскивали его дом, никогда не узнают, полиция никогда его не найдёт. Чтобы прятаться, у него был целый мир. Впервые с того момента, как он удрал из собственного дома этим утром, Уилл почувствовал себя в безопасности. Он опять хотел пить, да и есть тоже, ведь в последний раз он ел в другом мире.

Он соскользнул в воду и медленно доплыл до пляжа, где натянул трусы, и взял в руки остальную одежду и сумку. Он выбросил пустую бутылку в первую же мусорную корзину на своём пути и отправился босиком по мостовой обратно к гавани. Когда его кожа немного подсохла, он надел джинсы и осмотрелся в поисках места, где можно было бы найти еду. Отели были слишком величественны. Он заглянул в первый же отель, но тот был таким большим, что ему стало неуютно, и продолжил свой путь вниз по набережной, пока не наткнулся на маленькое кафе, которое выглядело как раз тем, что нужно. Он не мог сказать почему: это кафе ничем особым не отличалось от дюжины других, с таким же увитым цветами балконом на втором этаже, и такими же столиками и стульями на мостовой, но это место словно приглашало его.

Внутри был бар с фотографиями боксёров на стене, и подписанным плакатом широко улыбающегося аккордеониста. Там же была кухня, а дверь рядом с ней открывалась в узкий лестничный пролёт, покрытый коврами с изображением цветов.

Он тихонько поднялся по узкой лестнице и открыл первую же дверь, на которую наткнулся. Это была комната с видом на набережную. Внутри было горячо и душно, и Уилл открыл стеклянную балконную дверь, чтобы впустить внутрь ночной воздух.

Сама комната была маленькой и запущенной, и была уставлена слишком большой для неё мебелью, но она была чистой и удобной. Похоже, здесь жили гостеприимные люди.

Здесь была небольшая полка с книгами, на столе лежал журнал, а на стенах висело несколько фотографий в рамках. Уилл вышел и заглянул в другие двери: небольшая ванная, и спальня с двойной кроватью.

Мурашки пробежали по его коже, перед тем как он открыл последнюю дверь. Его сердце бешено забилось. Он не был уверен в том, что услышал что-то изнутри, но что-то подсказало ему, что комната не была пуста. Он подумал том, что странно, что этот день начался с того, что кто-то был снаружи тёмной комнаты, а он ждал внутри, а теперь, похоже, положение поменялось…

Пока он стоял, размышляя, дверь резко распахнулась, и что-то метнулось на него, как дикое животное. Но его память предупредила его, и он стоял недостаточно близко для того, чтобы опрокинуться. Он отбивался изо всех сил: коленями, головой, кулаками против этого, его, её — девочки примерно его возраста, шипящей от ярости в изорванной грязной одежде и с тонкими голыми руками и ногами.

В тот же самый момент она разглядела его и отскочила в сторону, скорчившись в углу тёмного пролёта, выглядя как кошка, загнанная в угол. А сзади неё, к его удивлению, действительно был кот: большой дикий кот, в холке ему по колено, шерсть дыбом, зубы оскалены, хвост трубой.

Она положила ладонь коту на спину и облизнула сухие губы, наблюдая за каждым его движением.

Уилл медленно встал.

— Кто ты?

— Лира Среброязыкая, — ответила она.

— Ты здесь живёшь?

— Нет, — яростно ответила она.

— Тогда что это за место? Что за город?

— Я не знаю.

— А откуда ты?

— Из своего мира. Они соединены. Где твой деймон?

Его глаза расширились. Затем он увидел, как с котом произошло что-то удивительное: он запрыгнул к ней на руки, и пока он прыгал, он изменил форму.

Теперь он был красно-коричневым горностаем с кремовой шеей и животом, и он глядел на Уилла так же яростно, как и сама девочка. А затем положение вещей вдруг резко изменилось, потому что он понял, что они, и девочка, и горностай, были ужасно испуганны, как если бы он был привидением.