Диана Джонс - Год грифона Страница 4

– А что вы можете рассказать о себе? – перебил Коркоран, окончательно запутавшийся во всей этой семейной истории.

– Что именно? – уточнила Эльда, склонив набок золотистую орлиную голову и уставившись на волшебника круглым оранжевым глазом. – Вы хотите знать, почему мама отправила меня сюда, от греха подальше?

– Да, что-то в этом духе, – ответил Коркоран, поежившись: ему сделалось не по себе под этим пронзительным взором. – Я так понимаю, что магический дар у вас есть…

– Ну да, конечно! – весело кивнула Эльда. – Магии у меня ужасно много! И время от времени неожиданно проявляются все новые способности. Поначалу я только и могла, что снимать заклятие стасиса, но с тех пор, как у нас побывали боги, я с каждым годом могу делать все больше и больше. Мама с папой меня учили понемногу, но у них столько возни с малышами и со всем миром, что мама говорит, я вконец от рук отбилась. А когда все уплыли на кораблях, а меня не взяли, я так обиделась и разозлилась, что улетела на Пустоши и своротила там целую гору. И тогда мама сказала: «Все, Эльда, с меня хватит. Ты поедешь в университет, что бы там ни говорил твой отец». Папа до сих пор не знает, что я здесь. Мама как раз сегодня собиралась ему об этом сказать. Думаю, будет жуткий скандал. Понимаете, папа не очень одобряет университет.

Эльда повернула голову и твердо уставилась на Коркорана другим глазом, как будто ожидала, что он попытается отослать ее домой.

Но Коркорану и в голову не могло прийти ничего подобного. От одной мысли о том, чтобы отослать куда-то грифоншу, способную своротить гору, он покрылся холодным потом. От одного вида этой птицы… – то есть львицы… то есть девицы… короче, этого существа! – у бедного волшебника подгибались колени. Он поправил галстук и прокашлялся.

– Спасибо, Эльда, – сказал он, когда к нему вернулся голос. – Я уверен, что из вас получится отличная волшебница.

И снова неудача! Коркоран сделал еще одну пометку в списке, предназначенном для Мирны. Если Дерк и так недоволен тем, что Эльду отправили сюда, вряд ли он обрадуется, получив еще и просьбу о деньгах. А за Дерком стоят боги… Ох! Значит, пятеро из шести точно отпадают.

– Хорошо, – сказал он. – Ну а теперь нам нужно утрясти наше расписание лекций и семинаров. Кроме того, я дам вам тему для реферата, который вы все должны будете написать мне к следующей неделе.

Он дал им тему – и сбежал в свою луноведческую лабораторию.

– А про луноход так ничего и не объяснил! – проворчал Рёскин, когда шестеро новичков вышли во двор, под ласковое сентябрьское солнышко, заливавшее древние стены и башни теплым золотистым светом.

– Ничего, потом объяснит, – сказал Фелим и задумчиво добавил: – А вот на Луне меня, наверно, ассасины не разыщут…

– Не факт, – возразил Лукин: он-то знал, на что способны короли и эмиры, когда им вожжа попадет под мантию. – А почему эмир хочет…

Но тут Ольга, которая по себе знала, каково хранить страшные тайны, величественно перебила его:

– А что у нас теперь? Помнится, должна была быть какая-то лекция. Или я ошибаюсь?

– Сейчас погляжу! – вызвалась Эльда.

Она сунула когтистый палец в сумку, висящую у нее на шее, выудила оттуда полученное накануне расписание и уселась на задние лапы, чтобы его изучить. На листочке уже со всех четырех концов красовались дырки от когтей.

– Семинар, – сообщила она. – Основы практической магии, волшебник Вермахт, Северная лаборатория.

– А где это? – робко осведомилась Клавдия.

– Мы еще успеем выпить кофе? – спросила Ольга.

– Нет, занятие уже вот-вот начнется, – ответила Эльда. – Северная лаборатория – это вон там, на противоположной стороне двора.

Грифонша бережно уложила расписание обратно в сумку. Она сама сшила ее, украсив собственными же золотистыми перьями, оставшимися от последней линьки. Благодаря этому сумки у нее на груди почти не было видно. Остальные пятеро студентов поглядывали на этот предмет с завистью, и большинство решили, что надо будет завести себе что-нибудь в том же духе. А то новичкам все время раздавали какие-то бумаги. Ольга хранила их в карманах мехового плаща, а Рёскин запихивал за пазуху своей кольчуги. Клавдия и Фелим оставили все бумажки у себя в комнатах – они просто не подумали, что эти бумаги могут им понадобиться, – а что до Лукина, то он все растерял.

– Надо мне быть поорганизованнее, – печально сказал он. – А то я как-то привык к слугам…

Студенты пересекли двор, миновав стоявшую в центре статую волшебника Поликанта, основателя университета, вошли под гулкие своды Северной лаборатории и обнаружили, что большинство первокурсников уже расселись по рядам и разложили перед собой тетради и блокноты.

– Ох ты! – сказал Лукин. – А что, тетради тоже нужны?

– А как же! – сказала Ольга. – А с чего ты взял, что они нам не понадобятся?

– Мой учитель меня заставлял все заучивать наизусть, – объяснил Лукин.

– Ну, тогда неудивительно, что с тобой все время происходят несчастные случаи! – прогудел Рёскин. – Экий странный способ обучения!

– Так было принято в старину, – объяснила Эльда. – Вот когда мои братья Кит и Блейд учились магии, Девкалион им тоже ничего записывать не позволял. Он каждый раз заставлял их пересказывать слово в слово все, что они выучили на прошлом уроке, прежде чем учить их чему-то новому. То-то они бесились! Особенно Кит.

– Ничего подобного в старину принято не было! – громогласно отрезал Рёскин. – Гномы всегда делали записи, составляли подробные планы и чертили схемы, прежде чем совершить какое-то магическое действие!

Под сводами лаборатории раздались тяжелые размеренные шаги, словно в нее вошел великан. Но то был всего лишь волшебник Вермахт. Его безукоризненно отглаженное одеяние картинно развевалось. Вермахт был и впрямь высок ростом, хотя до великана недотягивал. Его волосы и маленькая острая бородка, благодаря которой длинное моложавое лицо волшебника казалось еще длиннее, всегда были аккуратно подстрижены и уложены. Ходил он, печатая шаг, потому что это выглядело внушительно. Вермахт внушительно взошел на кафедру, внушительно достал песочные часы и внушительно установил их перед собой. А потом с внушительным видом стал ждать, когда воцарится тишина.

К несчастью, Рёскин был привычен к гулким ритмичным звукам, и особого впечатления на него они не производили. В конце концов, он с рождения жил среди мастеров, бьющих молотом по наковальне. А потому он не обратил внимания на торжественное появление Вермахта и продолжал разговаривать как ни в чем не бывало.

– Гномьи обычаи и есть самые что ни на есть старинные! Так повелось с незапамятных времен.

– Заткнитесь, вы! – повелел Вермахт.

Рёскин покосился на Вермахта. Однако надменных господ он тоже на своем веку повидал немало, а потому спокойно продолжал:

– Мы составляли рабочие записи за много веков до того, как начали записывать свою историю.

– Я сказал, заткнитесь! – прогремел Вермахт. Он врезал кулаком по кафедре так, что она затрещала, и добавил к этому магическую молнию. – Слышите, вы, маленький уродец?

Рёскин, как и все прочие, вздрогнул от грохота и вспышки, однако, услышав про «маленького уродца», он покраснел, расправил широкие плечи и поклонился с преувеличенной любезностью.

– Я вас прекрасно слышу, сударь, однако же я не успел договорить! – прогудел он. Голос его сделался таким низким, что стекла в окнах задребезжали.

– Мы собрались здесь не затем, чтобы слушать вас! – отпарировал Вермахт. – Вы всего лишь студент, как и это существо, которое вас слушает. Если вы оба, конечно, в самом деле студенты, а не забрели сюда по ошибке. Мне еще не приходилось обучать ни животных, ни карлов в доспехах. Почему вы вырядились так, будто на битву собрались?

Эльда нервно щелкнула клювом.

– Гномы всегда так одеваются! – пророкотал Рёскин.

– На мои занятия будьте любезны являться в чем-нибудь другом! – приказал Вермахт и недовольно покосился на дребезжащие окна. – Вы вообще можете контролировать свой голос?

Рёскин покраснел еще сильнее, так что лицо у него сделалось как свекла.

– Нет, не могу. Мне только тридцать пять лет, у меня голос ломается…

– Гномы не такие, как все, – пояснила Эльда.

– Что не мешает им быть такими же студентами, как и все прочие, – добавил Фелим, подавшись вперед плавно и грозно, как лезвие кинжала. – Мне кажется, волшебник Вермахт, что на данном этапе не следует делать замечаний личного характера. Все мы здесь новички, и любой из нас может в чем-то ошибаться.

Похоже, Фелим сказал именно то, что следовало. Во всяком случае, Вермахт промолчал, только вскинул брови и уставился на Фелима. А Фелим уставился на него. Как сказала потом Клавдия Ольге, в воздухе буквально слышался звон стали. Наконец Вермахт пожал плечами и обратился ко всей аудитории:

– Мы начнем наш курс с изучения десяти основных законов магии. Откройте тетради и напишите на первой странице заголовок крупными буквами: «Законы магии».