Любен Дилов - Звездные приключения Нуми и Ники. Книга 1 Страница 4

— Хватит мне голову морочить! Отыщи лучше мой портфель, мне в школу пора.

— Ну почему ты ничего не хочешь узнать обо мне, — с явным огорчением воскликнула Нуми. — Почему ты такой безынтересный?

— Это ты безынтересная! — огрызнулся он.

— Я не безынтересная. Раз уж до самой Земли долетела, хотя все мне говорили, что Земля давно мертва.

Самое странное, что на лице ее не было ни тени лукавства. Или по крайней мере ему не удавалось обнаружить на нем никакого притворства.

— Кто тебе сказал такую чушь?

— И мама, и папа, и все другие. На Пирре все так говорят. Говорят, что когда на Земле произошло большое природное бедствие, ничего живого не осталось. Но я-то знаю больше их всех и потому не поверила им. Я была убеждена, что здесь остались жить люди. И вот оказалось, что и вы такие же невероятные, как и наши! — она снова перепутала слово.

— Недоверчивые! — поправил ее Ники неожиданно для себя. А вообще-то ему очень захотелось подразнить ее, высмеять за такие детские небылицы.

Девочка рассердилась.

— И недоверчивые, и невероятные, и безынтересные! Ты все меня поправляешь, а сам, ну ровным счетом ничего не знаешь. Ты и в школу ходишь потому, что ничегошеньки не знаешь. И мозг-то у тебя всего один, но путаница в нем невероятная!

Николай захихикал:

— А у тебя сколько? Может, двадцать?

— Не двадцать, а два! — серьезно отрезала она.

— Великое дело — два! — насмешливо протянул Ники. — Я вот, например, видел теленка с двумя головами. Его в деревне на ярмарке показывали.

— И умные у него головы? — спросила Нуми с таким простодушием, что Николаю даже стало неловко, когда он, не сдержавшись, ехидно заметил:

— Да уж поумней твоей!

— И они такими рождаются?

— Естественно.

— Вот видишь! А я — эксперимент. Я — первый ребенок, которому присадили искусственный мозг. Вот здесь! Только под волосами сейчас ничего не видно. В этот мозг вложены знания всей нашей цивилизации и стоит мне нажать вот эту кнопочку, — тут Нуми прикоснулась пальцем к чему-то за левым ухом, — и он сразу же отвечает на все вопросы, которые задает ему второй мозг. Вот почему я знаю все-все. Потому что у меня в голове собраны все энциклопедии вместе взятые…

Все сказанное девочкой казалось насколько невероятным, настолько и занимательным, однако Николай Буяновский опасался, что его просто-напросто продолжают разыгрывать, и потому сделал вид, что ему это вовсе не интересно.

— Я даже мысли других людей могу читать, потому что этот искусственный мозг может усиливать волны, излучаемые собственным мозгом, — продолжала хвастаться девочка. — Хочешь убедиться в этом сам? Назови, например, в уме свое имя, а я его отгадаю. Давай, чего же ты!

Этот эксперимент казался вполне безопасным, и Николай произнес в уме несколько имен.

— У тебя такое длинное имя? — удивленно воскликнула Нуми. — Николай Петров Иванов Стоянов Петков Драганов Стоянов Буяновский?!

Ники вытаращил на нее глаза. Дело в том, что он в шутку перечислил имена всех своих дедов. Прадед Николая был еще жив, и когда учительница в школе дала им задание нарисовать свое родословное дерево, прадед назвал ему имена целой кучи своих пращуров.

— Ты что… правда? Как это у тебя получилось?

В ответ девочка отогнула пальцем левое ухо.

— Вот эта кнопка. Потрогай!

Ники не заметил там ничего, кроме небольшого бугорка под тонкой белой кожей. Если бы там действительно оказалась кнопка, он, может, и поверил бы ей наконец. Правда, палец его действительно нащупал нечто похожее на крохотную кнопочку, но Николай только презрительно сказал:

— Ну и что. Косточка какая-то.

Нуми со вздохом повторила свое комичное восклицание:

— Буф-ф, Николай Петров Иванов Стоянов Петков Драганов Стоянов Буяновский, ты снова становишься невероятным!

Обращаясь к нему, она безупречно перечислила всю его династию, а на такое, пожалуй, обычный человеческий мозг не способен. Однако Николаю не хотелось сдаваться. Он тут же решил, что она просто нашла его портфель и в одной из тетрадей, хотя он вовсе не был в этом уверен, увидела его родословное дерево.

— Я не находила твоего портфеля, но мы его найдем, если только Мало не выбросил его как инородное тело, — сказала Нуми, — и ничего я не читала.

Последние ее слова должны были окончательно убедить Ники в том, что она действительно способна читать мысли, но вы просто не знаете Николая Буяновского, а еще короче, — Ники Буяна, если думаете, что он ей поверил. Наоборот, с еще большей ехидцей он произнес:

— Так это значит твой второй мозг заставляет тебя вместо «недоверчивый» постоянно говорить «невероятный» и «безынтересный» вместо «незаинтересованный»?!

Нуми в отчаянии хлопнула себя ладошкой по лбу.

— Нет, не он. Это мой собственный мозг. Я сейчас редко включаю искусственный мозг, чтобы мы могли говорить с тобой как равные.

Ники с обиженным видом вскочил на ноги и закричал:

— Послушай, ты, включи все свои мозги и пойми, наконец: я хочу уйти!

Его резкие слова окончательно расстроили девочку, и она торопливо заговорила:

— Прошу тебя, останься, Николай Петров Иванов Стоянов Петков Драганов Стоянов Буяновский! Мы полетим с тобой на другие планеты. Ты, наверное, думаешь, что на других планетах нет людей, что вы во Вселенной единственные. Наши на Пирре тоже так считают, хотя у нас есть много сказок об инопланетянах. А я уверена, что в космосе полно людей. Я скажу Мало, и он доставит нас к ним. Он меня слушается, потому что только я одна могу с ним разговаривать. Вдвоем нам будет веселее. Ну останься, очень тебя прошу!

«Она или сумасшедшая, или прирожденная артистка и потому у нее выходит так естественно», — подумал Ники, но вслух сказал другое:

— И все эти люди такие же, как мы с тобой, да?

— Я не артистка и не сумасшедшая, — ответила Нуми, не обращая внимания на его слова. — Прошу тебя, Николай Петров Иванов Стоянов Петков…

Окончательно смутившись, он поспешил прервать Нуми:

— Ты это… что, случайно?

— Что?

— Да нет, ничего! Только не надо больше перечислять все мои имена. Меня все зовут просто Ники. Ники Буян. Это прозвище у меня такое. Не потому, что я сумасшедший или буйный, а просто от фамилии — Буяновский. Я как раз это и подумал, а ты совсем другое прочла в моих мыслях. Я не о тебе…

Нуми укоризненно покачала головой с двумя мозгами.

— Ай-яй-яй, Ники Буян, неужели ты думаешь, что можешь меня обмануть! Лучше даже не пытайся!

Николай густо покраснел, а потом побледнел, потому что Нуми добавила:

— И перестань ругать мой искусственный мозг! Я тоже иногда сержусь на него, он мне мешает, но тогда я просто выключаю его. Раз он и тебя раздражает, я его выключу.

Она быстро поднесла руку к уху, однако мальчик не был уверен, действительно ли она выключила свой искусственный мозг, и потому с опаской спросил:

— И зачем его тебе присадили?

— Я же сказала тебе — это эксперимент. Сначала — мне. А если это окажется полезным и безвредным, его будут присаживать всем детям. Тогда люди будущего станут в тысячу раз умнее, потому что этот мозг не только полон знаний, но постоянно пополняет их запасы новыми познаниями. Только все дело в том, что я убежала. Эксперимент сбежал, — весело заключила девочка. — И сейчас за мной не могут наблюдать. Папа наверняка ужасно сердит, потому что это он присадил мне искусственный мозг. Мой папа — очень известный ученый.

— И как ты от них убежала? — уже по-настоящему заинтригованный спросил Николай Буяновский, потому что согласитесь, нет ничего интереснее, чем узнать, как и откуда кто-то сбежал.

— О, это было страшно забавно! — воскликнула девочка-эксперимент, словно нет ничего веселее на чем сбежать от своих родителей.

Однако тот, кто пробовал хотя бы на день убежать из дома, прекрасно знает, что это довольно-таки грустная история. Не только для тех, от кого убежали, но и для самого беглеца.

— Летели мы с папой и мамой на Литу, — начала свой рассказ экспериментальная девочка. — Постой, ты же не знаешь, что такое Лита. Лита — это пятая планета нашего Солнца после Пирры, где находятся разные космические институты. Папа повез меня туда, чтобы меня там исследовали и наблюдали за мной. Потому как будущим поколениям, которым поставят такой вот мозг, придется жить и работать главным образом в космосе. Но знаешь, мне уже тогда страшно надоело, чтобы за мной наблюдали. Очень неприятное чувство, ты, небось, его не испытывал…

— Как же не испытывал! Еще как испытывал! — воскликнул Николай.

Это была правда. Не проходило ни одного родительского собрания, чтобы его мать не просила учителей: «Очень вас прошу, последите за моим Николаем, у него сейчас трудный возраст!» И отца частенько ругала за то, что он не смотрит как следует за сыном. Хорошо еще, что у отца работы по горло и ему не до Николая. Зато классная частенько отчитывала его перед всеми: «Николай, я же наблюдаю за тобой. Неужели тебе ежедневно нужно подтверждать свое прозвище?..»