Это просто игра - Шамиль Шаукатович Идиатуллин Страница 4

Он и оказался почти соседом. И настоящим.

Гадом.

Глава 2. Гад настоящий

Макс не считал себя гадом. Он просто любил играть. И умел, между прочим.

Макс играл всегда, везде и во что угодно. В игры на приставках, даже антикварных, с оранжевыми картриджами, в брелоке, в телевизоре через пульт, в телефоне. И в компе, конечно. Здорово играл: квест, на который отводился день, Макс проходил за час-полтора, стрелялки пролетал, почти не целясь. Гонки шли хуже, настоящие машины были интересней. А стратегии Макс вовсе не любил, скучные они, но, ввязавшись, добивался многого.

И это не то чтобы зависимость какая-то. Чокнутым Макс не был, хотя мама и ругалась, а папа где-то раз в месяц угрожал всё на свете запаролить, разбить и выкинуть. Или наоборот, в разной последовательности. Но не запароливал и не выкидывал. Потому что Макс, как говорится, видел берега, учился нормально, почти без троек и даже с пятёрками иногда. А потом начал заниматься этим, как его…

За спиной полыхнуло, и по небу, шипя, прокатилась волна жёлтого огня. Она опалила верхушки деревьев и пролилась глухими взрывами где-то за горами. Чтобы не вспыхнули волосы, Макс накинул капюшон из мешковины, а на взрывы вовсе не обратил внимания, хотя с деревьев сыпались скрученные листья и земля тряслась так, что даже усидеть было непросто. Он пытался вспомнить.

– Этим вот, когда буквы и цифры пишешь, и от этого игра идёт…

Он с надеждой посмотрел в небо над деревьями, где по его расчётам был экран, а за ним – лицо собеседницы, девочки Насти. Но девочка Настя была бестолковой. Или просто не понимала, что Макс ждёт подсказки. Откуда ей понять – она же не знала, что Макс умер уже трижды и поэтому забыл больше половины того, что было важным, основным и просто очевидным в настоящей жизни. Объяснять было долго, да Макс и сам запутался бы. Он ведь был своим личным персонажем и не должен был доставаться никакому нанимателю – но доставался, и сражался за него, и погибал. И терял память, а понимания, почему это случается, не находил.

Подсказки Макс так и не дождался, с досадой вспомнил сам:

– Программированием, вот. Программированием я стал немножко заниматься: языки там, среды, всё такое. Папа и обрадовался такой весь. А куда программисту без компьютера. Значит, нельзя запароливать и отбирать, это же будущая профессия и вообще круто.

Макс грустно усмехнулся.

– Правда, что ли, программы писал? – спросил небесный голос с недоверчивым уважением.

Девчонка как есть.

– Ну как, немножко.

– А ты уже проходишь в школе, да? Тебе сколько лет?

– Пят… Четырнадцать, – буркнул Макс и заторопился: – Проходишь, не проходишь, неважно, надо чуть-чуть уметь, да можно и без этого – просто окошки открываешь, компилятор там, дебагер, и набиваешь коды потихоньку. А можешь не набивать, пусть окошки висят себе внизу, пока игра идёт. Мама или папа к комнате подходят, я окошко раз – открываю, и всё, никаких претензий. Они заглянули – я перед экраном, экран синий, во весь экран строчки непонятные. Программирую типа. А за окошком игра вовсю, танки там ревут и так далее. Мама не слышит, я же в наушниках – подумаешь, может, просто музыку слушаю, чтобы программировать веселее было.

Макс ухмыльнулся и тут же помрачнел.

– Вот это окошко меня…

И замолчал.

– Что? – спросила девочка Настя с нетерпением.

– Не помню, – соврал Макс.

А может, не соврал, понял он сам с удивлением и испугом. Он в самом деле забыл, кажется, как очутился здесь, – забыл тот миг, который сперва казался прикольным, счастливым и вообще главным поворотом жизни, а потом оказался концом жизни. Жизней. Всех.

– Я вообще всё меньше помню, – объяснил он неохотно. – Помню, что я Макс, ну, Максим, Максим Андреевич.

– А фамилия? – спросил голос с неба.

Макс зажмурился и сказал:

– Андрей Викторович, мама Наташа, Наталья Геннадьевна. Блин, так не бывает.

Небо молчало. Память тоже.

– Блин… Ну Гаврилов же! – с досадой обрадовался Макс, распахивая глаза, и тут же сник: – Не, Гаврилов – это Дениска… Или он Клишенцев? Или Клишенс? Такие фамилии вообще бывают? Нет, точно…

Макс замолчал, стукнул кулаком выше колена. Хорошо стукнул, был бы настоящим – до синяка. Только здесь синяков не было и боли тоже. Здесь сразу кровь брызгала, а посильнее ударишь – нога отлетала. А вот так, потихоньку, надо было стукнуть раз двести – и тогда повалишься замертво. Мёртвым, в смысле. А мёртвым Максу нельзя было становиться. Больше ни разу. Трёх раз более чем достаточно.

И хотя желание ударить посильней – не себя, так дерево или скалу, а особенно тех, кто его сюда засунул, кем бы они ни были, – просто душило Макса, он не стал ударять, а пробормотал сквозь перехваченное горло:

– Дур-рдом.

– Ты свою фамилию забыл? – спросила девочка Настя с ужасом.

Макс хотел ответить язвительно, но просто кивнул. Сил не было.

– А город, откуда ты?

Город. Москва, Припять, Вайссити, Рио, Дамаск, Масиаф, Гарданика, Бифуан, Кингхиллз. Нет, Гарданика, Бифуан и Кингхиллз – это здесь, а остальные, может, и не города. Кроме Москвы и, кажется, Припяти. В Москве я был… Кажется, был, да. А жил. Живу то есть.

Хотелось заплакать, хотя тут никто не плакал. Только женщины вроде бы, иногда, над павшим мужем, но женщины были во дворцах, а туда Макс так и не попал ни разу.

Он вздохнул и объяснил:

– Тут все всё забывают.

Ужас в голосе девочки Насти стал звонким:

– Так вас… нас… тут много?

Макс даже удивился:

– Ну… Наверное.

На самом деле он не знал, много их – нас – тут или мало. Большинство воинов, лазутчиков, торговцев, оружейников и кузнецов, не говоря уж о нелюдях типа эльфов и файргардов, были явными ботами, плоскими и бледными, хотя и выглядели вполне яркими и твёрдыми, некоторые – смертельно. А слухи про загадочных асатов, которые жили в игре, слишком невнятны.

Тут девочка Настя и вернулась к теме, которую Макс обходил, сам толком не зная почему:

– А как они сюда попали? Как ты сам сюда попал?

Макс закрыл лицо руками и глухо сказал из-под ладоней:

– Я. Не. Помню.

Кое-что он помнил, странный такой набор. Макс не помнил, например, как узнал про игру и где взял инвайт, но помнил, что такое инвайт. Не помнил, когда и где сел играть впервые – скорее всего, в своей комнате, прибежав из школы, но уверенным в этом