Алексей Слаповский - Пропавшие в Стране Страха Страница 40

Полковник понимал, что БГ не интересует, что он думает, генерал уже принял решение. Но вместо того чтобы просто согласиться, он ответил, как всегда, двойственно:

– С одной стороны, это мудро, с другой, люди могут впасть в отчаяние. А люди, доведенные до отчаяния, опасны, так считает доктор Страхов.

– Ну и пусть. Может, я как раз хочу посмотреть, насколько они опасны? А то развели тут тишь да гладь – а впереди большие испытания! Значит, ты не одобряешь мой план?

– Почему? Я одобряю, но…

– Ох и надоел ты мне! – сказал генерал, вытаскивая пистолет. – Сейчас пристрелю тебя – и все. Чтобы ты научился отвечать по-человечески…

– Если вы пристрелите, – возразил полковник, – то я никогда…

– Молчи! Пристрелить тебя или нет? Говори!

Генерал ехидно улыбался. Он понимал, что поставил Обломского в безвыходное положение. Из-за своей болезни полковник ведь не может однозначно сказать «да» или «нет». БГ наставил пистолет на Обломского и ждал, как тот будет выкручиваться.

– С одной стороны, вы имеете на это право как командир, – забормотал полковник, вытирая со лба холодный пот и заодно словно защищаясь дрожащей рукой от возможного выстрела, – а с другой…

– Да или нет?!

– Нет!

– Ну вот, – удовлетворенно сказал БГ. – Когда человека припрешь к стенке, он забывает про все болезни. И начинает вести себя натурально. Вот я и хочу посмотреть, как они будут себя вести в натуральном виде. Составь приказ – и чтобы сегодня к вечеру тут не осталось ни одной стены. Попытки сопротивления подавлять.

Через полчаса из расположения воинской части выбежали солдаты с лопатами, ломами и кирками в руках и небольшими группами распределились по всей территории. Они принялись ломать крыши и крушить стены, растаскивая обломки и устраивая из них костры. Попыток сопротивления не было, зря опасался генерал. Жители молча стояли и смотрели на это невиданное дело. Да и кому захочется сопротивляться, если у каждого солдата за плечами автомат?

Дом страбынетов тоже был разрушен. Они были единственные, кто попробовал защитить свое жилище: Анька ругала солдат, Эдька иронизировал, Петька смеялся над ними, Шустрик их дразнил, Сашка и Пашка залезли на дерево и оттуда нахально свистели, Васька кричал, что не верит своим глазам, Димка предлагал: «Только попробуйте, заставьте меня помочь, ни за что не буду!» – но его не заставляли. Солдаты вообще не обращали на подростков внимания. Вик и Танька, выписавшиеся из больницы, громко возмущались и говорили, что надо пожаловаться Страхову.

– А что он может? – спросила Анька.

– Например, скажет, что детям нельзя без дома! – предположила Танька. – По медицинским показаниям!

Анька отнеслась к этому насмешливо:

– Ага. А в подземелье нам вообще можно находиться? По медицинским показаниям? Нет своего ума – молчи, Танечка!

Танька вспыхнула: Анька оскорбила ее в двойном размере: обвинила в отсутствии своего ума и назвала Танечкой.

– Ума у меня, Анечка, хватит на троих таких, как ты! – дерзко ответила она.

Анька очень удивилась: никогда тихая Танька не вступала с нею в пререкания. Наоборот, всегда ловила чуть не каждое ее слово и во всем поддерживала. Анька проницательно посмотрела на Таньку, на стоящего рядом Вика и сказала:

– Вот оно в чем дело!

– В чем? – Танька поняла, на что намекает Анька, но сделала вид, будто пребывает в полном недоумении.

– Да в том! – многозначительно сказала Анька.

– Нет, в чем, в чем?

– Сама знаешь!

– Ничего я не знаю! Скажи в чем, я буду знать!

– Не надо притворяться!

– Кто притворяется? Это ты притворяешься! – сделала ответный выпад Танька.

– Я?! – изумилась Анька. – Я-то в чем?

– А в том!

– В чем в том?

– Во всем!

– Что?

– А то!

Страбынеты, посмеиваясь, слушали этот бессмысленный с их точки зрения диалог, а солдаты тем временем закончили работу, раскатав дом по бревнышку. У них было задание сделать это за три часа, а они управились за два с половиной, поэтому улеглись на траве, используя полчаса отдыха.

– Ладно, хватит спорить! – сказал Эдька. – Давайте восстанавливать дом.

И все взялись за работу. Солдаты спокойно наблюдали, не препятствуя: у них был приказ разрушить дом, они его выполнили, а дальше – не их дело. Прикажет командование – опять разрушат.

К вечеру все было кончено.

Жилые кварталы Страны Страха выглядели теперь очень странно: под открытым небом (то есть под сводами подземелья) стояли шкафы, столы, диваны, кровати, кресла, стулья – чаще по периметру, то есть вдоль стен, как это обычно и бывает, только самих стен не было.

Представьте, если в вашем доме или в вашей квартире вдруг исчезнут стены, даже и объяснять не надо, насколько это неуютно. Сидите вы, к примеру, как я сейчас, за столом, перед компьютером, за которым стена, и вдруг нет стены, и перед вами, например, задняя часть телевизора, который смотрит, сидя на диване, дружная соседская семья. И вы ничего такого не делаете – работаете, и они ничего такого не делают – отдыхают. Но – неприятно! Поневоле вы встанете из-за стола и отойдете куда-нибудь в сторону, чтобы не глазеть на чужую жизнь, а они перестанут получать удовольствие от телевизора, пусть даже оно по определению сомнительное.

Остались только перегородки, где были туалеты и ванные – понятно почему. БГ хватило ума не приказывать разрушить эти места уединения. Вот бояне и отсиживались в них часами или бесцельно слонялись, ловя на себе взгляды соседей, и сами невольно подглядывали за их жизнью, вовсе того не желая.

Росло недовольство. Бояне ведь привыкли к распорядку: поработать, потом заняться культурным досугом, потом прийти домой и отдохнуть. А как теперь придешь домой, если дома фактически нет? Это их нервировало. Обычно склонные вечером жить автономно, не влезая в жизнь соседей и не допуская их в свою жизнь, они сбивались в кучки и о чем-то говорили – все более взволнованно и возбужденно. К тому же все чувствовали, как кончается в их организмах действие стабилизатора, моменты безотчетной тревоги сменялись всплесками необоснованной смелости.

Шпионы в штатском, изображавшие физкультурников, занимающихся вечерними пробежками, на ходу высматривали, подслушивали и доставляли в резиденцию БГ сведения о настроениях народа. БГ выслушивал и удовлетворенно кивал: похоже, его эти настроения ничуть не пугали.

БГ откровенничает

Стемнело. Подземелье погрузилось в темноту, потому что никто нигде не зажигал света. Остались только уличные фонари, они освещали окружающие дома, то есть бывшие дома, но вот кто-то кинул камнем – погас один фонарь, тут же был разбит другой, потом третий… Вскоре стало окончательно темно.

– Ага! – воскликнул БГ. – Это уже бунт! Как вы считаете, товарищ начальник штаба полковник Илья Ильич Обломский?

– С одной стороны…

– А я говорю – бунт! Привести войска в боевую готовность!

Приказ есть приказ, начальник штаба довел его до сведения командиров.

Юных страбытов-боюпов это тоже касалось: их подняли, заставили одеться и ждать дальнейших указаний.

После этого БГ собрал командный состав у себя и произнес речь. Речь была краткой:

– Готовьтесь ко всему!

Командиры ждали, что генерал разъяснит, к чему именно готовиться, но он не счел нужным комментировать. Сказано – ко всему, значит, ко всему.

И БГ отпустил их, оставив только Ника.

– Ну как, старбой, дела? – спросил он.

Ник вытянулся и выкрикнул:

– Все в порядке, товарищ генерал!

– Молодец, молодец, стараешься. Есть проблемы, пожелания, вопросы?

– Никак нет! – крикнул Ник.

– Ладно, можешь говорить нормально, по-домашнему. Чаю хочешь?

– Так точно! То есть… Спасибо, не откажусь.

Принесли чай с печеньем.

На самом деле, отвечая генералу, Ник немного лукавил: вопросы у него были. Вернее, один, но важный. И он решился его задать:

– А скажите, если они все-таки… Ну, если бунт… Если они начнут что-нибудь…

– Собьются в банды и начнут боевые действия?

Ник не был уверен, что имел в виду банды и боевые действия, но решил не углубляться в детали.

– Ну да, вроде того. Если они это начнут, мы что, воевать с ними будем?

– А ты как думал?

– То есть стрелять?

– И стрелять тоже. Не беспокойся, дружок, я не заинтересован в том, чтобы уничтожить собственный народ. Пули у нас – нервно-паралитического действия. Человек, в которого попадет такая пуля, несколько дней дергается или, наоборот, лежит и не двигается, но потом все проходит.

– А если в глаз попадешь, можно же выбить? Все-таки пули, а не жвачкой кинуть.

– Никто не застрахован от случайностей. Я давно запланировал устроить тут войну. Мне нужно, чтобы проявили себя крепкие и смелые люди. Доктор Страхов должен был их вырастить, но у него не очень хорошо получается. То передозировка, то недозировка. На самом деле он был обязан изобрести такую вакцину, чтобы мои солдаты никого не боялись, только меня. Война все расставит по своим местам, я быстро пойму, из кого я могу сформировать свои ударные боевые части.