Йон Колфер - Артемис Фаул - 7. Атлантический комплекс [Перевод любительский] Страница 40

Но судно сохранило невредимость, несмотря на внезапно появившиеся колебания вдоль фюзеляжа.

— Кого волнует? — сказал Мульч как, всегда не замечая всю картину в целом, — этот корабль даже не наш. Что эти наемники сделают, предъявят иск?

Но даже пока Мульч говорил, его юмор был полон печали.

«Я никогда не смогу вернуться в «Пьяный Попугай», — понял он. «А ведь они подавали потрясающее карри. И настоящее мясо»

Внизу снаружи гудели спасательные судна Атлантиды вокруг несчастных шаттлов, прилагая все усилия для создания воздушного купола, чтобы экипажи могли получить магию для раненых.

Морские рабочие в экзо-скафандрах колотили камни и осколки на дне моря, чтобы заложить губчатое уплотнение для купола.

Никто сейчас не был озабочен самим местом крушения. Жизни, прежде всего.

— Я должна доложить об этой теории о Финте Круте, — сказала Элфи, — командир Келп предпримет действия.

— Мы должны действовать первыми, — сказал Артемис, — здесь не будет кораблей Гавани еще, по крайней мере, час. К тому времени будет слишком поздно. Нам необходимо найти свидетельства, чтобы Труба смог создать доказательную базу для Совета.

Пальцы Элфи колебались над телефоном Жеребкинса. Еще не время чтобы обсуждать стратегии с командиром. Она знала логику Трубы очень хорошо: чтобы понять её, не понадобилось много времени. Если бы она позвонила ему сейчас, то он предложил бы стратегию, которая предполагала бы под собой выжидание пока он не прибудет и возможно что-нибудь вроде палатки. Поэтому вместо того чтобы совершить видео-звонок она послала краткий текст с подчеркнутым именем Финта Крута в списке пассажиров, которого у них, как предполагалось, не было, и выключила телефон.

— Он должен перезвонить, — пояснила она, — я включу его снова, когда нам будет что сказать.

Жеребкинс сердито взглянул на нее.

— Я буду скучать по обновлению своей «Лиги Хрустьболла», — сказал он, — я знаю, это звучит мелочно, но я оплатил подписку.

Артемис концентрировался на задаче отвлечься от стены искрящихся четверок, которая преследовала его от его воображаемого экрана и, казалось, колебала все вокруг.

«Не здесь», — сказал он себе. «Сосредоточься»

— Как Финт выбрался из судна живым? — поинтересовался он вслух, — Жеребкинс, мы можем получить доступ к локальной системе скрытого наблюдения?

— Не с этого корабля. Некогда это было очень красивое транспортное средство. Я помогал проектировать модель. Я насчет высокой спецификации — когда-то ты бы смог управлять уборкой места крушения с этой красавицей. Теперь тут ровно столько технологий чтобы уберечь тебя от столкновения со стеной.

— Таким образом, нет никакого способа узнать приближалось ли какое-либо судно к тюремному шаттлу?

— Не отсюда.

— Мне нужно знать, как сбежал Финт, — воскликнул Артемис, снова теряя самообладание, — как же я должен его найти? Может кто-нибудь еще этого не знает? Или я один во вселенной?

Дворецки перемещался пока не сел, сгорбившись, рядом с Артемисом почти обнимая его.

— Ты — единственный кто знает, Артемис. Это твой дар. Мы те кто, в конечном счете, достигают своей цели.

— Говори за себя, — сказал Мульч, — я обычно никогда не достигаю своей цели. И даже когда достигаю мне это не нравится, особенно когда Артемис причастен к этому.

Бусинка пота застряла в морщине хмурого взгляда между глазами Артемиса.

— Я знаю, старый друг. Мне нужно работать — это единственное что сможет спасти меня, — он ожесточенно задумался на мгновение, — мы можем запустить сканирование для обнаружения ионного следа другого судна?

— Конечно, — сказал Жеребкинс, — даже эта вывернутая наизнанку бадья не может обойтись без омни-датчика.

Он открыл программу на экране и темно синий фильтр упал на область просмотра.

Ионные тропинки спасательных шаттлов выявились как призрачные лучики следуя за их двигатели как светлячки. Один из таких лучей привел к месту крушения со стороны Атлантиды и еще гораздо более существенный столб света проявлялся сверху.

— Вот это тюремный шаттл, а это зонд. Ничего больше. Как он это сделал?

— Может, он этого не делал? — предположила Джульетта, — Может, его план не удался. Многие гении облажались за последнее время, если ты понимаешь, о чем я, Артемис.

Артемис криво улыбнулся.

— Я понимаю, о чем ты, Джульетта. Главным образом, потому что ты говоришь четко и прямо, не пытаясь щадить мои чувства.

— Честно говоря, Артемис, — сказала Джульетта, — нас практически раздавили фанаты рестлинга, так что мне кажется, ты можешь смириться с некоторой жесткостью. Кроме того, я не работаю на тебя, поэтому ты не можешь приказать мне заткнуться. Думаю, ты мог бы сократить жалование Дворецки, но я смогу с этим жить.

Артемис кивнул на Элфи.

— А вы случайно не родственники? — затем он вскочил на ноги, практически стукнувшись головой о низкий потолок судна, — Жеребкинс, я должен выйти отсюда.

Элфи измерила глубину.

— Никаких проблем. Я могу двигаться позади того горного хребта и сохранить нас скрытыми от спасательных судов. Даже если они увидят нас, то посчитают, что нас прислала Гавань. В худшем случае они прикажут нам отойти от места преступления.

— Я подразумевал, что мне нужно выйти наружу, — уточнил Артемис, — там, в каморке есть гермокостюм, мне нужно взять телефон Жеребкинса и искать ключ к разгадке по старинке.

— По старинке, — повторил Мульч, — с футуристическим гермокостюмом и волшебным телефоном.

Последовала масса возражений:

— Ты не можешь пойти — это слишком опасно.

— Я пойду вместо тебя.

— Почему именно мой телефон?

Артемис подождал, пока шум не утих, а затем рассмотрел протесты как всегда в немногословной и покровительственной манере.

— Я должен идти, потому что следующий этап плана Финта, очевидно, предусматривает дальнейшие гибели, а жизни многих намного важней жизни нескольких.

— Я видел такое в Стар Треке, — сказал Мульч.

— Это должен быть я, — продолжил Артемис, — поскольку есть только один костюм, и он, кажется, приблизительно моего размера. И если я не ошибаюсь — что было бы очень странно — правильная подгонка жизненно важна, если дела касается гермокостюма, если конечно вы не хотите чтобы ваши глазные яблоки выкатились из орбит.

Если кто-то другой сказал бы это, то можно было бы посчитать это шуткой, чтобы смягчить обстановку, но из уст Артемиса Фаула это было простой констатацией факта.

— И, наконец, Жеребкинс, это должен быть именно твой телефон потому что, зная твои стандарты, он был сделан, чтобы выдерживать большое давление. Я прав?

— Прав, — сказал Жеребкинс, принимая комплимент, кивнув своим длинным лицом.

— И о костюме. Эта штука даже не застегнется должным образом, если ей не нравятся ваши габариты.

Дворецки был недоволен, но, в конце концов, он был работником по найму, хотя Артемис и не разыгрывал эту карту.

— Я должен идти, — твердо сказал Артемис, — мой разум сжирает меня заживо. Думаю, что вина является главной проблемой. Я должен сделать все что угодно, чтобы искупить ее.

— И? — произнес не убежденный Дворецки

Артемис держал руки так, чтобы Жеребкинс смог надеть на них рукава костюма.

— И меня не доконает это ослиное дерьмо.

— Ослиное? — оскорблено произнес Жеребкинс, — мой любимый дядюшка — осел.

Гермокостюм фактически был двумя костюмами. Внутренний слой был бесшовной мембраной пронизанный нитями жизнеобеспечения, а внешняя оболочка была нательной броней с изменчивой поверхностью, которая поглощала гидравлическое давление и использовала его, чтобы привести сервоприводные механизмы в действие. Очень умно, что и следовало ожидать от Лаборатории Кобой.

— Кобой, — пробормотал Артемис, встревожившись, увидев эмблему. Даже человек не одержимый предзнаменованиями был бы немного расстроен подписью своего заклятого врага на костюме, который, как предполагалось, спасет его жизнь, — это не подняло мой дух.

— Он и не должен поднимать твой дух, — сказал Жеребкинс, опуская прозрачный гермошлем, — он должен его стабилизировать.

— Я уверен, что вы оба только что отмочили действительно мощные шутки, — сказал Мульч, который что-то жевал, найденное неизвестно где, — но я не уверен, потому что кажется, вы разрушили мое чувство юмора.

На данный момент комментарии Мульча были, словно болтовня на заднем плане и практически всегда одинаково успокаивала.

Жеребкинс прикрепил свой телефон к омни-датчику спереди шлема.

— Понадобиться сильный удар хвостом кита, чтобы потерять его. Он хорош для любой глубины или давления, с которым ты, вероятно, столкнешься, и даже уловит любую вибрацию твоей речи и преобразует ее в звуковые волны. Но пытайся излагаться отчетливо.