Ллойд Биггл-младший - Все цвета тьмы. Часовой галактики Страница 43

— Предателя не было, — сказал Даржек. — Просто некоторые члены совета слишком невоздержаны на язык. Всем ли известно, что случилось до момента моего исчезновения?

— Я ввел их в курс дела, пока мы ожидали вас, — ответил Уоткинс.

— Замечательно. Если так, вы знаете, что нам удалось опознать одну из исчезавших женщин в брюссельском терминале. Мой ассистент проследил, как она совершила поездку в Париж и вернулась в Брюссель, и, когда она отправилась в Париж во второй раз, я сумел пройти «рамку» трансмиттера почти следом за ней. После чего мы с нею оказались в некоем подвальном помещении, где присутствовали еще трое, и двое из них, к несчастью, обладали превосходной реакцией. Приземлившись после прыжка, я потерял равновесие и, таким образом, оказался не в самом выгодном положении. Через несколько минут меня крепко связали и бросили на груде угля.

— Связали меня настолько качественно, что освободиться я смог лишь часа через три. К этому времени в комнате с трансмиттером остался лишь один человек. Справившись с ним, я разрушил их трансмиттер, однако при этом произвел довольно много шуму, чем привлек внимание остальных. Поскольку с шестерыми мне в одиночку не совладать, я вновь оказался на той угольной куче, связанный еще надежнее, да к тому же — под постоянным наблюдением. В таком положении я провел несколько следующих дней, хотя на второй день меня переселили с угольной кучи в комнату, которая была всего-навсего не прибрана.

— На шестой, кажется, день меня, все так же, под охраной, отвели наверх, и мы начали переговоры.

— Переговоры? — ошеломленно переспросил Уоткинс.

— Джентльмены, я был лишен возможности связаться с вами и испросить ваших инструкций. Мне пришлось взять на себя смелость действовать в ваших интересах, и что сделано, того не воротишь. Ситуация была такова: их трансмиттер был уничтожен, и они лишились возможности организовывать исчезновения. При этом я находился в их власти, но, если бы они даже решили разделаться со мной (а у меня сложилось впечатление, что эта возможность даже не обсуждалась), откуда им было знать, что известно моим помощникам, и насколько последние близки к раскрытию загадки исчезновений. Им нужно было сохранить тайну любой ценой, но, с другой стороны, такова же и цель «УниТел». Стоило возникнуть слухам об исчезновениях пассажиров, и компания неизбежно утратила бы доверие клиентов.

— Мне ситуация виделась именно так, и в ее оценке они со мной согласились. После чего я предложил им следующее: они прекращают всякие попытки вредить «УниТел», а «УниТел» прекратит попытки разыскать и покарать их. Оставался еще тот факт, что «УниТел» понесла по их вине немалые убытки и претерпела изрядные неудобства, поэтому я настаивал на денежной компенсации. Труднее всего было договориться о ее размерах. Я запросил полмиллиона…

— Господи боже! — воскликнул Уоткинс. — Вот это — нахальство!

— Я запросил полмиллиона, и они заявили, что это смешно. В ответ предложили пять тысяч, — и я заявил, что это смешно. Так мы перебрасывались цифрами несколько дней. Знай я, на какие расходы вы пойдете, чтобы разыскать меня, выторговал бы больше. Одним словом, в результате нашего соглашения компании причитается двадцать пять тысяч долларов. Вот чек. — Он подал бумагу Уоткинсу. — Дело закрыто. Есть ли еще вопросы?

— Да, — сказал Уоткинс. — Кто они?

— Мы не знаем и не пытались выяснить. Это было оговорено в соглашении. Скажем так: это люди, чьим интересам противоречила деятельность «УниТел». На этом — все.

— Как они умудрились перебросить свой трансмиттер из Нью-Йорка в Брюссель? — осведомился Арнольд.

— Об этом я их не спрашивал. Видимо, самолетом. Времени между исчезновениями из Нью-Йорка и из Брюсселя у них было достаточно — почти двадцать часов. Впрочем… это важно?

— Не особенно. Гораздо интереснее было бы узнать, как им удалось заполучить этот трансмиттер.

— Ответ тот же самый — мне просто не пришло в голову выяснять. Но, если вы проведете тщательную инвентаризацию, могу поспорить, что одного трансмиттера не досчитаетесь.

— Возможно. Трансмиттеров, пришедших в негодность в результате тех неполадок, было предостаточно. Какие-то из них подлежали ремонту, какие-то — нет. Перед открытием компании у нас царила такая неразбериха, что один трансмиттер вполне мог уйти на сторону, так, что мы и не заметили.

— Осталось решить лишь один вопрос, — сказал Даржек. — Мне не привыкать иметь дело с конфиденциальной информацией, и письменный отчет я готовлю только по особому требованию заказчика. В данном случае я бы не советовал оставлять документов.

— Согласен, — сказал Уоткинс. — Получи я письменный отчет, — уничтожил бы по прочтении. Посему — не стоит и времени тратить.

— Благодарю вас, джентльмены. У меня — все.

Поудобнее устроившись в кресле, Даржек закурил, не переставая дивиться тому, насколько хорош табак.

Уоткинс поднялся и еще раз поздравил Даржека с успехом.

— Есть предложение: кто за то, чтобы принять ситуацию такой, как описал ее мистер Даржек и признать полностью удовлетворительной? Кто против? Принято единогласно. Остается лишь выплатить мистеру Даржеку его гонорар. Предлагаю, в качестве такового, просто-напросто перевести эти двадцать пять тысяч на его счет.

— Двадцать пять тысяч — не многовато ли будет за две недели работы? — заметил Даржек. — Пусть даже это — две недели работы Яна Даржека лично… Хотя я еще не знаю, какие расходы понесла наша контора в мое отсутствие, и — сколько вы уже выплатили.

— Зайдите ко мне завтра, — сказал Уоткинс — Вместе разберемся с бухгалтерией. И пусть все наши проблемы решаются на столь радостной ноте: к общему удовлетворению, и в убыток врагам. Кто за то, чтобы закрыть заседание?

В приемной Даржека ждали Джин Моррис с Эдом Раксом. Ахнув, Джин бросилась в его объятия.

— Это он! — воскликнула она. — В самом деле. Но — что с его волосами?

Даржек мягко отстранил ее.

— Вот, — сказал он Арнольду. — Учись ставить ее на место, пока не поздно. Я еду домой. Хочу взглянуть, как там моя квартира.

— Ты еще не заезжал к себе? — спросила Джин.

— Нет. Долг повелел мне пожертвовать бренным комфортом.

Отступив на шаг, Джин внимательно оглядела его с ног до головы.

— И в самом деле, похудел. Но дома ты, определенно, был.

— Определенно, не был!

— Как насчет ужина? — спросил Арнольд. — Будем праздновать?

— Как угодно.

— Я тебе позвоню.

— Я буду дома до конца дня, — заверил его Даржек. — Может быть, даже до конца месяца.

Рон Уокер заехал за Даржеком в роскошном лимузине.

— Ты — что, совсем сбрендил? — поинтересовался Даржек после того, как шофер закрыл за ним дверцу. — Слыхал я о том, как газетчики используют средства из редакционного бюджета, но это — ни в какие ворота!

— Вы с Арнольдом до самой смерти не прекратите уедать меня редакционными командировочными? — взвился Уокер. — Ты прекрасно знаешь, что мне приходится писать четырехстраничные отчеты после каждой поездки в метро! Этот лимузин — от Томаса Дж. Уоткинса.

— А он-то тут при чем?

— Он узнал, что мы устраиваем праздник, и заявил, что финансовые и организационные вопросы — в его ведении. И ему нельзя отказать в размахе и стиле. До чего милый человек — достает из рукава лимузины и отдельные кабинеты в шикарных ресторанах с такой непринужденностью, что просто забываешь, что для этого требуется всего-навсего иметь деньги. Кстати, он тоже будет присутствовать — после того, как мы согласились принять его услуги и деньги, как-то неудобно было отказываться от его общества.

— А кто еще будет?

— Уоткинс привезет Эда Ракса, Арнольд — Джин, а я вот везу тебя. Получаются три счастливых пары…

— Ты насчет Теда и Джин уже знаешь?

— Об этом я знал раньше, чем они сами. Твое отсутствие их здорово сблизило. Думаю, так будет лучше для них обоих.

— Скорее всего, ты прав. Но на меня не ссылаться! Куда мы направляемся?

— В какой-то частный клуб, о котором я никогда не слышал. Его Уоткинс тоже вынул из рукава.

Шофер со всей возможной торжественностью доставил их к подъезду роскошного старинного особняка на Риверсайд-драйв. Швейцар в ливрее «сдал» их с рук на руки дворецкому, который препроводил друзей в небольшой обеденный зал на втором этаже.

— На табличке написано: «Викторианский клуб», — благоговейно выдохнул Даржек. — Но обстановка-то какая модернистская — того и гляди взлетит на орбиту! А эта странная картина, клянусь, была написана специально, чтобы прикрыть трещину в штукатурке!

Наверху их ждали улыбавшийся Уоткинс и официант с подносом, заставленным бокалами. Все собрались у роскошного камина, в который был вмонтирован кондиционер. Эд Ракс изо всех сил сжал руку Даржека, умудрившись при этом опрокинуть свой бокал. Официант, как ни в чем не бывало, подал ему другой и торопливо убрал осколки.