Владислав Крапивин - Струна и люстра Страница 43

«Ты тоже мой брат», — хотел сказать Грин. И сказал:

— А что ты будешь делать с этим стулом? Думаешь, нога удержится?

— Я крепко привязал… Гретхен просит, чтобы я для нее воспитал такого же, как Росик… Но я не знаю… Чтобы научиться ездить, нужен ведь не только стул…

— А что еще?

— Надо чувствовать, что это на самом деле можно. И не бояться. И не думать даже, а просто… поехал и всё…

— У меня сроду не получится…

Лыш не стал утешать. Сказал умудренно:

— Это у кого как… — И снова стал молчаливым, будто отодвинулся.

Но Грин не ощутил обиды…

Да, Лыш был такой. Ничего он специально не скрывал, но и не очень-то откровенничал с другими. Только с Валерием они вели долгие разговоры.

Лыш встречал Валерия у Крепости после работы, они шли не спеша по улицам и дворам и говорили про Пески. Рассказывали, кто что знает. Валерий — про Башню, Лыш — про Пирамиду. У каждого было свое, но встречались в их воспоминаниях и общие моменты. Места, которые видел на пути тот и другой. Одинаковые тени от камней, идолов и брошенных в Песках предметов. Оба припомнили полузасыпанный песком большой колокол — его нетронутый окисью верхний край сверкал, как золото…

Они вспоминали и встреченных в песках людей, и слова того языка. И, бывало, говорили на нем. А главное, в них было понимание, что все это — не случайно и не зря… И память о мальчике Кки, которым Лыш был в давние времена — тоже не зря.

— Наверно, все мы были кем-то и когда-то, — понимающе сказал Валерий.

Лыш однажды спросил:

— А ты что-нибудь приносил оттуда?

— Что?

— Ну, хоть что-нибудь? Находку какую-нибудь или даже камешек? Для доказательства, что все это есть …

— Как-то в голову не приходило, — признался Валерий.

— А мне приходило… Но не получалось. Только шишки и царапины, но они ведь не доказательство. И в дело не пустишь…

— А какое дело?

Лыш нахмуренно сказал:

— Я хотел добыть песок. Нагружал им карманы, так, что штаны чуть не сваливались… — И он поддернул джинсовые шортики, будто они и сейчас поехали вниз под тяжестью песка. — А вернешься, и в них пусто. Даже в швах ни одной песчинки нету…

— Лыш… а для какого дела песок-то? — повторил Валерий осторожный вопрос.

Тот посопел на ходу и отвернулся.

— Есть в голове завязочка… Ты не сердись, я не могу пока сказать. Потому что это… не мое…

Валерий не сердился. Лыш и без того открыл ему немало…

Однажды разговор о шарах зашел у Валерия с Гретой. И с ее следопытами. Утром он шагал на работу в Крепость, и его догнала компания Гретиных следопытов.

— Салют! — хором сказали они (в том числе и Минька с Игорем, которые теперь, как и все, были в форменных рубашках).

— Салют!.. А чего это вы ее… как императрицу?

Дело в том, что мальчишки несли свою командиршу на широкой доске, которую держали на плечах. Грета сидела на доске верхом и с удовольствием качала длинными, коричневыми, как копченые воблы, ногами.

— А они проспорили, — сообщила Грета. — Мы нашли сабельный клинок и я сразу сказала, что это не казацкий, а татарский, а они не верили. А Максим Максимыч подтвердил…

— Это похожий на гнома старичок в шляпе?

— Да, — солидно сказал самый маленький следопыт в очках. — Только он не гном, а историк, член Музейного совета.

— Прошу прощения… Грета, а можно вопрос, касаемый вашей поисковой деятельности?

— Можно. Мы в наших делах ничего не скрываем. Наоборот… Только я спущусь, доска занозистая. Специально такую выбрали, чтобы долго меня не тащить.

— Неправда! — возмутился Игорь. А Минька продекламировал:

Недовольна наша Грета:Вся с занозами карета.Ехать дальше не могу,Лучше пёхом побегу…

Грета спрыгнула на тротуар и показала Миньке кулак. («А драться нехорошо!» — сразу взвыли Игорь и Минька.)

— Что за вопрос-то — сказала Грета.

— Мы тут говорили с коллегами… Они утверждают, что внутри построек, куда уходят шары, есть механизмы. Они, мол, стабилизируют хронополе. Это так?

Ребята запереглядывались.

— Как-то слишком академически звучит, — отозвалась командирша. — Мы этого не проходили … Просто опустишь ядро, и делается хорошо. Верно, люди?

Люди дружно загалдели, что верно.

— А самое главное, что открываются новые тропинки. Те, которые ведут к Большому Кругу, — весомо уточнила Грета.

— Что за круг? — Валерий почему-то ощутил нервный укол (не сильный, правда).

Грета глянула на мальчишек — те уже оставили доску у забора и тесной группой шли рядом с Гретой и Валерием.

— Если я неправильно объясню, вы уточните…

— Ты все правильно объяснишь, ты у нас самая ученая, — пообещал Игорь. — Чего ты смотришь? Я же серьезно говорю!

Грета повернулась к Валерию.

— Когда-то через Пустошь проходила рельсовая линия… Никто не верит, потому что как же, мол, там ведь болото ведь, но она правда там проходила. Верно, ребята?

Те хором подтвердили, что «да, правда!»

— Мы сами видели остатки рельсовых путей, — сказал мальчик в очках. Грета продолжала:

— Но колея у рельсов странная. Уже, чем обычная, но шире, чем узкоколейка.

— Может, как за границей? — сказал Валерий.

— Нет, еще уже. Мы уточняли в Интернете…

— Может, пугачевцы прокладывали путь, чтобы подтягивать резервы? — решил сострить Валерий.

Грета не приняла шутку.

— Нет, не пугачевцы… Однажды Горошек… — она кивнула на мальчика в очках, — и Шурик — (кивок на длинного мальчишку с круглыми веснушками) — нашли в бумагах Шуркиного деда старый лист со схемой. На схеме — рельсы, которые ведут к поворотному кругу… Ну, знаете, бывают такие круги на станциях. На них загоняют вагоны и локомотивы, когда их надо развернуть…

— Знаю, — кивнул Валерий. — В давнем детстве с другом Сережкой мы даже разок прокатились на таком. По знакомству с деповскими рабочими… Но вам-то зачем этот круг? Его, небось, и не повернешь там…

— Главное — найти, — сказала Грета. — В схемах было написано, что от Круга начинается Дорога. С большой буквы… Ты, Валерий, знаешь, что такое Дорога?

— Ты имеешь в виду теорию Великого Кристалла?

— Да. Нам про это зимой в школе рассказывал один профессор. Евгений Евгеньевич Волоков. Он у нас лекцию про природу космоса читал… Говорил, что у Дороги масса загадочных свойств и что она спасает от всяких бед, хотя это еще не доказано…

— И вы хотите доказать?

Грета пожала плечами:

— Сперва надо найти… Но мы знаем, что это будет скоро.

Что тут можно было возразить? Следопытам виднее…

В Крепости, когда занимались отладкой напряжения в сети фильтрационного экрана, Валерий завел разговор про Поворотный Круг.

Саныч подтвердил, что слухи о рельсах и Круге еще во времена его детства «имели место».

— Рельсы изредка видели, а Круг никто не мог найти. Ребячий фольклор, наверно… Хотя на Пустоши чего только нет. В том числе и фантастика всякая…

— Никакой там нет фантастики, мы с ребятами на каникулах после пятого класса всю ее излазили, — заспорила Аллочка. — Только лягухи громадные. Красивые такие, радугой отливают. Я сперва боялась, а потом одну домой принесла, посадила в ящик с мокрой травой. Но эта бедняга всю ночь вопила, как потерявшаяся кошка, пришлось утром нести обратно…

…Вечером Валерий спросил про Пустошь и Круг Юну (они опять сидели под окном среди тропической герани). Юна сказала, что на Пустошь никогда не ходила, потому что лягушек боится пуще смерти.

— Я вообще ужасная трусиха… — И она потеснее прижалась к Валерию, будто он мог защитить ее от всех страхов. А может, и правда мог? Голова Юны пахла теплыми волосами, а пальцы — все еще красками, которыми Юна днем рисовала на блюде очередной портрет императора Андрюшки.

Глава 3

Среди старых Смоленских улиц была одна, которая не называлась Смоленской. Называлась она Колокольчиков проезд (или рынок). Потому что здесь торговали всяким удивительным товаром, среди которого блестело медью множество колокольчиков. Разных размеров. От тех, что величиной с наперсток, до таких, что уже не колокольчики, а колокола. Ну, не церковные, конечно, однако все равно немалые: со старинных пожарных машин, со всяких катеров и буксиров и, возможно даже, с парусных кораблей. Все это колокольное товарищество негромко перезванивалось на разные голоса, наполняло воздух причудливыми мелодиями. И медно-серебристо-бронзовая перекличка была здесь, пожалуй, самым заметным и постоянным звуком. Потому что продавцы и покупатели отличались молчаливым и серьезным характером…