Мария Некрасова - Большая книга ужасов 32 Страница 44

— Ты че, Сань, мелкими кражами промышляешь?! Да я тебе!..

— Зажигалку ищу! Срочно надо! Я бы вернул!

— Не свисти, ты не куришь!

— А некурящему зажигалка не нужна?

На конопатой физиономии Рыжего отразился напряженный мыслительный процесс. Ему хотелось начистить мне лицо просто за то, что я брал в руки его драгоценные джинсы. Но просто за «брал джинсы» никого не бьют. Бьют за мелкие кражи. Одалживание зажигалки, пусть и без ведома хозяина, мелкой кражей не считается. Но, с другой стороны, Рыжий не знает, правду я говорю или нет. И предполагать может все, что угодно. А тут и ошибиться можно: начистить лицо ни в чем не повинному человеку или не начистить лицо очень даже виноватому… Одно сплошное противоречие! Я решил додавить:

— Зажигалку дай! Сколько у тебя здесь карманов, с ума сойдешь!

— Пятнадцать, — на автопилоте ответил Рыжий. — Перебьешься.

Он от души замахнулся, ударил и…

— Уй-е… — Правильно, долбанул кулаком по стене. Мало приятного, а нечего было замахиваться. Какие хитрые бесы! Вовремя подлизаться решили, а то бы я уже посадил их обратно в заточение!

Рыжий согнулся пополам, прижав к животу ушибленную руку. Я не удержался, отвесил ему в назидание подзатыльник:

— Я же тебя по-хорошему просил, балда!

Но нет, рыжие не сдаются.

— Я тебе это припомню, Санек! — процедил он сквозь зубы. Рука распухала на глазах, по-моему, он ее сломал.

— Припоминай, пожалуйста, я здесь, вот он. Свидетелей нет…

Рыжий посмотрел на свою распухшую синюю руку и оценил:

— Потом.

— Потом, суп с котом, Рыжий! — Я быстро переоделся и вышел, гордый, как индюк. Пакет с мокрой спортивной формой противно похлюпывал в руке. Я вышел в вестибюль — никого нет, все на уроках, — достал фигурку и несильно долбанул о стену:

— Шмотки высушили, быстро!

— Да, хозяин!

Раз-два-три — пакет сухой, вот это я понимаю! Фигурка в руках поблескивала зелеными глазами. Я сунул ее в рюкзак.

— Прощены. Пока что.

Глава XII

Истинный вид

Следующим уроком была химия. Я поднялся в кабинет — никого. Никого-никого, все бегают, как дураки, на физре. Атакуют несчастный канат и, кстати, делают это не многим лучше меня. Говоря по правде, за всю историю физры в нашем классе до потолка по канату долез только Саныч. Так-то вот. Просто мне так «повезло»: то ли падаю красивее, то ли чаще, но ржут всегда лишь надо мной, хотя сами не многим лучше. Я оставил рюкзак и вышел в коридор: пусто, тихо, все на уроках. Заняться, что ли, дрессировкой? Достану-ка фигурку и потру, как лампу Аладдина.

— Бес, появись! — А то неприятно, знаете ли, разговаривать, не видя, с кем. Как по телефону, только хуже.

Фигурка зашевелилась в руках, захихикала и высоким чирикающим голоском попробовала возразить:

— Сашенька, зачем тебе это?

— Хочу видеть ваши рожи. Давайте, здесь никого нет! Выходи строиться!

Фигурка захихикала громче, прокашлялась, мигнула зеленым глазом:

— В каком же обличье перед тобой предстать?!

Они еще и обличье меняют? А, ну да, бесы же!

— В истинном. И чтобы без маскарада!

Деревянный чертик залился таким хохотом, что стало обидно: что я ему здесь, анекдоты травлю?!

— Тебе не понравится, Саша! — выдавила она сквозь смех.

Я уже начал сердиться:

— Не рассуждать! На построение вышли, быстро! — И стукнул чертика об стену — вроде в прошлый раз это помогло заставить бесов слушаться.

Помогло и сейчас. За окнами коридора стемнело, резко, будто свет выключили. Двери классов слились со стеной, вот так: были и нету. А может, это мне показалось в темноте…

Чертик у меня в руках выплюнул длинный красный луч, широкий, как у прожектора, а в луче… Я сперва решил, что это точки перед глазами, какие бывают, если смотреть на свет. Действительно похоже: луч, в нем пляшут черные точки, много-много. Они становятся все жирнее, обретают новую форму: уже видно голову, руки-ноги… Точнее, ноги и копыта, а еще рога, хвост, свиное рыло и броские в луче зеленые глаза.

Бесы! Мохнатые-рогатые, как в детских мультиках, обычные бесы! А пугали-то! «Тебе не понравится!» — я уж думал, там, по меньшей мере, Фредди Крюгер или зубастики. Бесы. Хитрые, вредные, но не опасные: такими рожками только в зубах ковырять, а забодать — не получится.

— И чего пугали, дураки? Думали, я испугаюсь?

Многоголосый чирикающий хор подхватил мои слова:

— Чего пугали?

— Чего пугали?

— Чего пугали?

Бесята сбились в кучу, множество черных точек стало одним черным пятном… И тут мне действительно не понравилось! Признаться, мне стало страшновато. А если быть совсем честным, очень захотелось выкинуть проклятую фигурку в окно, бежать из школы и вопить: «Мама!»

У пятна выросли лапы, каждая размером с меня, огромная зубастая башка. Есть ли там что-то, кроме зубов, я не разглядел, потому что пасть была разинута на сто восемьдесят градусов и чудовище на своих огромных ногах топало прямо ко мне! Я попытался взять себя в руки, я даже крикнул чудищу: «Привет!»

Бесы лишь захихикали вместо ответа, а их истинное лицо, одно на всех, огромное, мохнатое и зубастое, по-прежнему шагало на меня.

— Так, ну-ка тихо! — я, кажется, сорвался на визг. — Смирно! Стоять! Не балуй!

Мохнатая лапа легла мне на плечо, по лицу больно мазнул сверкающий в луче огромный зуб, в нос ударил запах жженного мяса, я подумал: «Доигрался!» И тут меня хлопнули по спине.

За окнами появился свет, исчез луч, исчезло чудище. Подошедший Витек настойчиво теребил меня за рубашку:

— Ты на химию идешь? Звонок уже был!

Фигурка черта отвратительно подмигивала.

Глава XIII

Химия и жизнь

Мы ворвались в кабинет последними, под сердитым взглядом химички плюхнулись за свою парту. Я открыл рюкзак, чтобы достать учебник, сунул руку и… Пальцы утопли в какой-то вязкой дряни. Глянул: все учебники залиты красным, жидкость просачивается сквозь рюкзак, пачкает колени… Фу! Так, спокойно, бесы ни при чем. В смысле, портфель испачкали не они и там не кровь. Что я, первоклашка, чтобы кровь с кетчупом путать! Да я даже знаю, кто это сделал! Больше некому!

— Рыжий, это неспортивно!

— Зато как эффектно! — хихикнул со своего места Рыжий. Он даже не пытался отнекиваться. Он так показывал, что не боится меня, хоть сам и с забинтованной рукой.

— И когда ты, Рыжий, все успеваешь: и руки забинтовывать, и кетчуп в портфели наливать?

— Дык! — Рыжий самодовольно хмыкнул, мол, что ты мне сделаешь-то на уроке да при свидетелях! Будет, конечно, и перемена, но и там я буду не один.

Ха! Сделаю, парень. Еще как!

На пробу я швырнул в него свой рюкзак. Кетчуп оросил его конопатую физиономию и попал на его соседей. Рыжий вскочил:

— Ты че, кидаться?!

Химичка застучала указкой по столу:

— Тишина!

— Конечно, Марьванна, — успокоил я. — Сейчас я тихо начищу физиономию одному тихоне, и мы сможем начать урок.

— Не сметь! — Нет уж, позвольте! Химичку никто не боится, и прощать Рыжему подлянку на ее уроке — себя не уважать. Хотя она вряд ли это поймет. Учителя решительно не понимают таких вещей. А зря: самим было бы спокойнее.

Рыжий уже подскочил ко мне и замахнулся здоровой левой:

— Ты че, кидаться?! — Сколько можно переспрашивать, балда! Я встал и от души съездил ему в челюсть. Съездил, надо сказать, неважно, Рыжий даже не поморщился. Замахнулся в ответ и…

Я знал, что бесы меня охраняют, и спокойно ждал, пока Рыжий напорется на собственный кулак. Надо же было влезать Витьку! С криком «Че, самый сильный?!» Витек вскочил, двинул ногой Рыжему и был наказан. Рыжий ненавидит, когда ему мешают драться один на один. Витек получил под дых, потом — по макушке. Я пытался между делом навалять Рыжему, но почему-то все время промахивался, а под конец и вовсе неспортивно получил стулом по башке. В классе захихикали:

— Рыжий одной рукой двоих мочит!

В голове загудело, неприлично взвизгнула химичка:

— Родителей ко мне в школу, сегодня же вечером! Сейчас — вон из класса!

Витек взял меня за шкирку и потащил вон. Кажется, я теряю контроль над бесами.

— Че, доигрались? — ехидно спросил Рыжий, когда мы уже шли по коридору.

— Ты у меня еще получишь, — неоригинально пообещал Витек.

— Не свисти!

— Не свистю!

— Хорош пререкаться! — Честно говоря, они оба уже действовали мне на нервы. Я отобрал у Рыжего свой многострадальный портфель. Кетчуп еще капал, заливая пол.

— Пойду отстирываться. Сволочь ты, Рыжий!

— А ты не знал?!

И как с таким разговаривать?!

Глава XIV

Не за что!

Тетрадки погибли безвозвратно, учебники удалось оттереть. Рюкзак бултыхался в стиральной машине, на лбу подрастала свеженькая шишка, немилосердно болела голова. Я растянулся на диване, достал чертика и честно, без предисловий пообещал: