Джоан Роулинг - Гарри Поттер и узник Азкабана Страница 48

— ДА!

Он вышел из пике, вскинув руку в воздух, и стадион взорвался аплодисментами и криками. Гарри взмыл над ревущими трибунами, в ушах его стоял странный звон, а в кулаке был крепко зажат крошечный золотой мячик, беспомощно хлопающий серебряными крылышками.

Вуд, из глаз которого ручьями текли слёзы, подлетел к Гарри, обхватил его за шею и разрыдался, уткнувшись ему в плечо. Подлетевшие следом Фред и Джордж с силой захлопали его по спине, а затем до Гарри донеслись вопли Анджелины, Алисии и Кэти: «Кубок наш! Кубок наш!» Сборная Гриффиндора, превратившись в многорукое и многоногое чудовище, хрипло вопя, опустилась на землю.

И тут на поле начали одна за другой накатывать алые волны болельщиков. Их кулаки, как градины, забарабанили по плечам и спинам игроков. У Гарри было такое впечатление, словно он оказался посреди бурного моря тел и вот-вот утонет в нём. А затем толпа подняла его и других игроков сборной на руки.

Гарри, взлетев над толпой и наконец оказавшись на свету, сразу увидел Хагрида, с головы до ног обвешанного алыми розетками.

— Ты разбил их, Гарри, ты их разбил! — вопил великан. — Я ещё расскажу об этом Клюву!

Потом Гарри увидел Перси Уизли, который, позабыв о своей привычной напыщенности и важности, прыгал как безумный. А профессор МакГонагалл рыдала громче, чем Вуд, вытирая лицо огромным флагом Гриффиндора. Пробившиеся к Гарри сквозь толпу Рон и Гермиона даже не нашлись что сказать и просто улыбались, глядя на него. Толпа поднесла Гарри к трибуне, на которой с гигантским Кубком в руках стоял Дамблдор.

Когда всхлипывающий капитан передал Гарри Кубок и он поднял его в воздух, он подумал, что в этот момент он мог бы создать самого лучшего в мире Патронуса.

Глава 16

Пророчество профессора Трелони

Эйфория от завоевания Кубка растянулась у Гарри на целую неделю. Казалось, ликовала даже погода — с наступлением июня дни стали жаркие и безоблачные, природа словно приглашала прогуляться по лугам или поваляться в траве, прихватив с собой пару литров ледяного тыквенного сока, сыграть партию-другую в плюй-камни или хотя бы просто наблюдать, как гигантский кальмар лениво рассекает гладь озера.

Но никто и помыслить не мог ни о чём подобном — надвигались экзамены, и, вместо того чтобы прохлаждаться в окрестностях, гриффиндорцы безвылазно сидели в замке, отчаянно пытаясь сосредоточиться на учёбе и стараясь не обращать внимание на манящие порывы летнего ветерка, залетающего в окна. Даже Фреду и Джорджу Уизли пришлось унизиться до зубрёжки — им предстояло сдавать экзамены по Суперотменному Волшебству. У Перси задача была куда серьёзнее — он готовился к сдаче ЖАБА (Жутко Академической Блестящей Аттестации). Это была самая высокая степень, получаемая в Хогвартсе. Перси собирался поступать на службу в Министерство магии, и ему требовались высшие оценки. Он становился всё раздражительней и строго наказывал тех, кто по вечерам нарушал тишину в Общей гостиной. Лишь один человек, пожалуй, выглядел ещё более озабоченным — Гермиона.

Гарри и Рон давно уже махнули рукой на расспросы, как это ей удаётся посещать несколько занятий одновременно. Но когда они увидели расписание экзаменов, составленное Гермионой для самой себя, сдержаться было уже свыше сил. Первая колонка гласила:

Понедельник

9:00 — Нумерология

9:00 — Трансфигурация

Обед

13:00 — Заклинания

13:00 — Древние руны

— Гермиона, — очень осторожно поинтересовался Рон, помня, что, отвлекая её от занятий, в последнее время легко попасться под горячую руку, — ммм… ты уверена, что правильно записала время вот здесь?

— Что? — Гермиона сердито схватила своё расписание и пробежала глазами. — Да, уверена.

— Наверное, нет смысла выяснять, как это ты собираешься быть на двух экзаменах одновременно? — спросил Гарри.

— Наверное, нет, — коротко ответила Гермиона. — Никто не видел моей «Нумерологии и грамматики»?

— Ну разумеется, это я её одолжил — почитать перед сном, — едва слышно пробормотал Рон.

В поисках книги Гермиона принялась рыться в грудах пергамента по всему столу, но тут из окна послышался шорох и влетела Букля, сжимая в клюве записку.

— Это от Хагрида, — сказал Гарри, разворачивая послание, — апелляция назначена на шестое.

— Это последний день экзаменов, — заметила Гермиона, всё ещё погружённая в поиски книги.

Гарри читал дальше:

— «Состоится здесь. Приедет кто-то из Министерства и… и палач».

Гермиона испуганно подняла глаза:

— Они везут на апелляцию палача? Но ведь это… это означает, что у них уже всё решено!

— Да, похоже, — медленно проговорил Гарри.

— Они не посмеют! — закричал Рон. — Я нашёл в пользу Хагрида такой материал! Столько убил времени! Они не имеют права просто так отмахнуться!

Но у Гарри было скверное предчувствие, что под давлением мистера Малфоя Комиссия по обезвреживанию опасных существ уже приняла решение. К Драко, поутихшему после гриффиндорского триумфа в Кубке по квиддичу, в последние дни явно вернулись прежняя наглость и апломб. По ехидным замечаниям, случайно долетевшим до Гарри, было ясно, что у Малфоя нет сомнений в предстоящей казни Клювокрыла, и он весьма доволен тем, что способствовал этому. При теперешних обстоятельствах единственное, что мог сделать Гарри — изо всех сил сдерживать себя, чтобы вслед за Гермионой не закатить ему хорошую оплеуху. Но хуже всего было то, что у друзей не было ни времени, ни возможности навестить Хагрида, поскольку драконовские меры безопасности никто не отменял, а у Гарри не хватало духа пойти и забрать мантию-невидимку из подземелья под одноглазой горбуньей.

С началом экзаменационной сессии на замок опустилась удивительная, почти неестественная тишина. В понедельник, ближе к обеду бледные и замученные третьекурсники выходили с экзамена по трансфигурации, обсуждая результаты и горько жалуясь на трудность заданий — требовалось, например, превратить фарфоровый чайник в черепаху. Сетования Гермионы из-за того, что её черепаха получилась уж очень похожей на морскую вместо обычной, вызывали только всеобщее раздражение; остальным подобные проблемы казались откровенно смехотворными.

— У моей носик от чайника так и остался вместо хвоста, вот кошмар-то…

— Кто-нибудь слышал: могут черепахи дышать паром?

— Смотрю, а на панцире синий узор от чайника. Думаете, снизят за это баллы?

Затем торопливый ленч и снова, без передышки, наверх, на экзамен по заклинаниям. Гермиона оказалась права: профессор Флитвик и в самом деле решил вынести на экзамен Веселящие чары. Гарри, разволновавшись, слегка переборщил и довёл Рона, на котором демонстрировал своё искусство, до припадков истерического хохота, так что беднягу на целый час пришлось поместить для успокоения в отдельную комнату, прежде чем он сам смог взяться за выполнение задания. После ужина студенты поспешили в Общую гостиную, но не отдыхать, а готовиться к следующим экзаменам — по уходу за магическими существами, зельям и астрономии.

Утром первым был уход за магическими существами. Лесничий пребывал в полном расстройстве чувств, его мысли были явно где-то далеко. Он принёс в класс объёмистый чан с флоббер-червями и объявил, что экзамен сдаст тот, чьи черви будут всё ещё живы к концу часа. А поскольку эти малосимпатичные существа для своего благоденствия нуждались лишь в том, чтобы их не трогали, то экзамен получился самый лёгкий из всех, а Гарри, Рон и Гермиона наконец-то получили долгожданную возможность переговорить с Хагридом.

— Клювик что-то загрустил, — вполголоса поведал лесничий, наклонившись к Гарри словно бы затем, чтобы проверить самочувствие его червей. — Взаперти, верно, слишком долго сидит… А там… Послезавтра так или иначе решится — одно или… или уж другое.

В тот же день их ожидал и экзамен по зельям, который обернулся полным провалом. Как Гарри ни бился, он не смог сгустить Морочащую закваску, и Снегг, наблюдавший за ним с мстительным удовольствием, нацарапал в своих записях нечто, подозрительно похожее на ноль.

Затем была астрономия — тёмной ночью, на площадке самой высокой из башен. За ней в среду история магии. Писали сочинение, где Гарри спешно припоминал всё, что слышал от Флориана Фортескью о средневековой охоте на ведьм, и в душном классе ему нестерпимо хотелось мороженого с фруктами, каким Фортескью угощал его. После обеда в среду сдавали травологию — экзамен проходил в оранжереях, на солнечном пекле, и у многих обгорели шеи. И, вернувшись в Общую гостиную, все только и мечтали о блаженном часе завтрашнего дня, когда всё будет позади.

Предпоследним экзаменом — в четверг утром — была защита от тёмных искусств. Профессор Люпин устроил самое диковинное испытание, какое только можно вообразить, — полосу препятствий на пересечённой местности. Надо было перейти вброд глубокую заводь — в ней засел гриндилоу; преодолеть цепочку канав, полных красных колпаков; прошлёпать по участку болотной топи, не поддаваясь на сбивающие с пути хитрости фонарника. И в конце концов, забравшись в дупло старого дуба, сразиться с очередным боггартом.