Вальтер Моэрс - Румо и чудеса в темноте. Книга 1 Страница 48

Румо превращал кусок дерева в такие вещи, что никто не мог даже и предположить, что ранее они были скрыты в этом куске. Он делал простые вещи, такие как ложки или гребни, но он создавал и филигранные скульптуры, богато украшенные резьбой деревянные мечи или деревянные резные украшения для фасадов домов. Румо брал в руки берёзовый прут и через несколько мгновений он превращался в элегантный хлыст. Остатки бальзового дерева он превращал в легчайшую чудесную птицу, парящую в воздухе несколько минут. Румо каждый день удивлял Орнта своими новыми творениями и скоростью, с которой он их создавал.

Огромный стол для собраний городского совета Орнт и Румо изготовили за сутки, а в последующие дни Румо вырезал на его ножках полурельефы четырёх городских достопримечательностей: моста через Вольпер, Чёрный купол, ветряную мельницу Гота и фасад ратуши. Однажды в обеденный перерыв он начал вырезать ножом на большой дубовой двери сцены из повседневной жизни в столярной мастерской. И все с потрясающей точностью. Он вырезал себя и Орнта у двухсторонней пилы, столярные инструменты, верстак, портрет Орнта с трубкой. При каждой возможности он добавлял новые детали. Вначале Орнт ворчал, что Румо портит хорошую дверь, но теперь он был чрезвычайно горд, что вход в его мастерскую украшен такой замечательной дверью. Некоторые вольпертингеры приходили в мастерскую только для того, чтобы посмотреть на новые творения Румо, а Орнт, пользуясь случаем, продавал им стул или табурет.

Если же в жизни Румо и появлялось что-то похожее на свободное время, тогда он проводил его за чтением романов про Хладнокровного принца. В тот день, когда Румо сдал экзамен по правописанию, Аксель-из-Родника зашёл к нему в комнату с большой стопкой потрёпанных книг, бросил их ему на кровать и произнёс пламенную речь о неповторимом качестве этих книг. Это были самые увлекательные, гениальные и полные приключений книги, когда либо созданные в замонийской литературе, по сравнению с ними все работы Хильдегунста Мифореза были детским лепетом. Только тот, у кого нет сердца, мог противостоять гипнотическому действию этих шедевров.

Так это было и на самом деле. Первые страницы Румо пришлось читать с трудом по слогам, но со временем у него получалось всё быстрее и, наконец, он был тоже очарован Хладнокровным принцем. Принц был творением успешного писателя графа Кланту Каиномаца, чьи дешёвые романы чрезвычайно высоко ценились молодёжью всей Замонии. Имя главного героя граф Кланту позаимствовал из легенды о происхождении вольпертингеров, рассказанной в классе Гаррой Мидгардским.

В книгах шла речь о том, что горячо интересовало Румо, — об образцовом героизме. Хладнокровный принц сражался только из благороднейших побуждений с ужаснейшими негодяями и страшнейшими чудовищами, и в каждом приключении появлялась новая красавица-принцесса. В конце каждой книги принц должен был, к огромному облегчению Румо, в одиночку отправляться в дальнейший путь, так как его звали новые ужасные опасности.

Ога Железногородская научила Румо чтению, а Хладнокровный принц научил его чтению взахлёб.

Второй по счёту лучший фехтовальщик Вольпертинга

— Они уже начали готовиться к ярмарке, — сказал Урс однажды вечером. — Видел?

Конечно Румо обратил внимание на повышенную активность за воротами города. На краю городского рва выстроились шатры, палатки и лотки, а перед городскими воротами проходили толпы чужаков. Румо объяснили, что это такой вид дружественной осады, разрешённый бургомистром.

— Сумасшествие! Вот где будет обжираловка! Паровое пиво!

— Хм, — равнодушно ответил Румо.

— Почему тебе не интересует еда? — он приготовил для Румо великолепный ужин: ножка молочного поросёнка со сладкой репкой на подушке из шафранового картофельного пюре. И, как обычно, без комментариев, половина еды была быстро проглочена, а вторая половина, тоже как обычно, осталась лежать на тарелке.

— Я предпочитаю быть голодным, — ответил Румо, как будто это всё объясняло.

— Ты предпочитаешь быть голодным, ну-ну. Это звучит точно так, как если бы ты сказал: «Я люблю, когда у меня болят зубы».

Румо задумался. Он вспомнил время, когда у него начали прорезаться зубы:

— Зубная боль меня не пугает, — сказал он.

— За всё свою жизнь можно получить лишь одного городского друга, — сказал Урс, — и я получаю именно тебя. Наверное я должен принимать это, как своеобразный экзамен.

— А почему ты так интересуешься едой?

— Я хочу быть лучшим поваром Вольпертинга.

— Почему?

— Ну, ты же знаешь, что каждый вольпертингер может делать что-то лучше других. И поскольку я не могу стать лучшим фехтовальщиком в Вольпертинге, а остаюсь только лишь на втором месте, то я подумал, что повар…

— Ты — второй по счёту лучший фехтовальщик Вольпертинга?

— Да, я.

— Ага! — рассмеялся Румо.

— Как минимум, так было раньше. Сейчас, может быть, уже нет, скорее четвёртое-пятое место. Уже целую вечность не притрагивался к клинку длиннее, чем мой кухонный нож. Но, скажем, в пятёрке лучших я всё ещё остаюсь.

— Ну-ну!

— Пару лет назад официально я был всё ещё лучшим фехтовальщиком Вольпертинга. Если хочешь, можешь проверить в городском совете. Там даже удостоверение висит.

— Хватит уже врать!

— Ну так иди в ратушу, если не веришь!

Искреннее возмущение Урса произвело на Румо впечатление:

— А как так получилось, что однажды ты был лучшим фехтовальщиком Вольпертинга, затем перешёл на второе место, а сейчас о тебе вообще никто не знает? Я тебя ещё ни разу не видел со шпагой.

— Я не люблю оружие, — пробурчал Урс и понурил голову. Кажется, эта тема его огорчала.

Румо будто очнулся:

— Ты был лучшим фехтовальщиком Вольпертинга и ты не любишь оружие? Если сможешь мне это объяснить, то всю следующую неделю будешь получать мою порцию булочек.

Урс снова оживился:

— А я тебе ещё ни разу не рассказывал?

— Нет.

— А ты мне тоже никогда ничего не рассказываешь.

— Я не умею хорошо рассказывать.

— Точно!

— Ну давай уже! Начинай! — скомандовал Румо.

История Урса Снежного

Урс вздохнул:

— Ну хорошо. Сам я не помню, но мой приёмный отец рассказывал, как нашёл меня щенком зимой в северных лесах. Тогда я почти замёрз от холода. Моего приёмного отца звали Корам Марок. Он был хундлингом, а по профессии — дуэлянтом.

— Кто такой дуэлянт?

— Дуэлянтом становится тот, кому нечего терять, либо он не боится смерти, либо у него поехала крыша. У Корама было от каждого по немногу. Дуэлянты заменяют участников дуэлей, понимаешь? Они идут на дуэль вместо кого-то, за деньги.

— Захватывающая профессия!

— Можно и так сказать. Мы никогда не скучали. Когда мой приёмный отец уходил на работу, я никогда не был уверен, вернётся ли он вечером. Однажды он вернулся со стрелой в ухе. В другой раз — с поломанным сабельным клинком в спине. Много денег он этим не зарабатывал. Практический каждый мог позволить себе нанять дуэлянта, так много их было. Некоторые шли на дуэль просто за кусок хлеба с маслом. Часто в то время в поединках принимали участие два таких наёмных дуэлянта, а те, кто их нанял, стояли в стороне и делали на них ставки. И ещё, в те времена дуэли проводились по поводу всякой ерунды. Таким образом, я практически каждую неделю мог рассчитывать на то, что снова стану сиротой.

— Какое счастливое детство!

Урс засмеялся:

— Всё было не так плохо. Это же было увлекательно. Несчастный ребёнок тот, которому скучно. Вот что было ужасным, так это еда. Коран знал о еде и её приготовлении столько же, сколько… ты!

— Спасибо.

— Да, это было кошмарно. Например, он клал в суп сахар, понимаешь? Невозможная жратва. Так что, как только я вырос достаточно, чтобы заняться приготовлением еды, я этим занялся. И видишь, мне это нравится. Так я и начал готовить.

— Понимаю.

— М-да, но по-настоящему ужасным было то, что Корам не был особо одарённым дуэлянтом. Он умел немного фехтовать, немного стрелять из арбалета, м-да, немного метать ножи. То есть всего по немножку. Его спасала его выносливость. Из-за стрелы в ухе он не шёл домой, нет! После первой же глубокой раны он не падал на землю и не звал врача, он сражался дальше, даже если кровь лилась из десяти ран. Однажды вечером он вернулся домой белее мела, бледный, как привидение. Я очень испугался! Его противник вскрыл ему две артерии, но Корам продолжил дуэль и выиграл! А затем сам себе забинтовал раны. Следующие две недели он ел лишь сырую телячью печень и пил свиную кровь, пока не встал на ноги. Из-за дуэлей он потерял практически всё, что мог: три пальца на руках и два на ногах, глаз, половину уха, кусок тут, кусок там. Из этих частей можно было бы собрать гнома. Это и стало причиной, почему я научился фехтовать. Я подумал, что как-нибудь Корам потеряет ещё один кусок и больше от него ничего не останется.