Евгений Рудашевский - Эрхегорд. Сумеречный город Страница 5

Громбакх отстранился. В два долгих глотка осушил новую чашу. Затем достал из поясного мешка стеклянный бутылек. Ткнул в него пальцем и торопливо провел по носовым буркам[7]. Я и раньше видел такое приспособление – овальные лайтанные кольца с узким желобком посередине, которые крепят, пробивая отверстия в переносице и внешних стенках ноздрей.

Примерно так я и представлял себе охотника, когда впервые услышал о нем от хозяина подворья: с носовыми бурками, пряным клютом, одетого в легкие кожаные брюки и рубаху с короткими рукавами, которые почти не прикрывали его сильные, поросшие черным волосом руки; с амулетом из клыков на шее и сигвами на кистях, где среди прочих узоров были арбалет, топор и расколотая башня.

– Не знаю, будет ли от них толк, – сказал мне Сольвин, хозяин подворья. – Но смотрите сами. Один из них точно охотник, другой, кажется, следопыт. Думаю, вы найдете их в таверне на цокольном этаже. В это время они обычно сидят там. Кажется, они и сами тут застряли, но попробуйте, поговорите.

Не то чтобы я задумал бежать из города в ближайшие дни, но три года странствий приучили меня заранее готовить путь к отступлению. Багульдин был не самым приветливым городом. Утром, во время краткой прогулки по ближайшим кварталам, я заметил слежку. Стражники Зельгарда. Сразу вспомнилось искаженное злобой лицо коменданта. «Свою мерзость у нас принято подчищать за собой самостоятельно». «Меч моих людей всегда наготове».

Сольвин заверил меня, что уже месяц не было сообщения с Целинделом – городом, расположенным на западе, в низинных лесах, откуда открывался выход ко всем восточным городам Земель Эрхегорда. Последние всадники и кареты приезжали только со стороны приграничного Харгоя, да и тех в последнюю неделю почти не осталось.

– Как видите, постояльцев у меня немного. – Сольвин с сожалением указал на стенную витрину, где плотными рядами висели бочонки с ключами от комнат. – Вы выбрали не лучшее время для поездки по этим краям. Если верить слухам, туман не отступит, пока не поглотит нас всех. – Сольвин печально усмехнулся.

Нужно было заранее позаботиться о проводниках – тех, кто мог бы за умеренную плату сопроводить меня до Целиндела или, по меньшей мере, до той части тракта, где заканчивается мгла. Теперь, сидя в цоколе «Нагорного плеса», я слушал рассказы Громбакха и пытался оценить, насколько они со следопытом Тенуином будут надежны в пути.

– Нашел я ту деревушку. Нашел, – продолжал охотник, вдоволь надышавшись маслами из носовой бурки. – Вышел на прогалину, где ни дерева, ничего. А там дальше видно – лежит тень околотка, такая, что с пряслами, всякими развесами, поленницей. Вот оно! – Громбакх ладонью хлопнул по столу.

Я невольно вздрогнул от удара и покосился на Тенуина. Тот по-прежнему был неподвижен. Сидел перед единственной чашей с ягодной настойкой и даже не прикасался к ней.

– Все, думаю, добрался. Осталось проверить легенды. Я чего туда полез-то? – Охотник хохотнул, показав темно-фиолетовые зубы. – Мне все эти тени до старой гузки не сдались. Слышал я, там, в доме старосты, стоит интересный сундучок. За ним-то я и пришел. Правда, было непонятно, как к нему подобраться, если он, как и дом, как и вся деревня, – одна большая тень, но я сдуру решил, что разберусь на месте. Ну да, разобрался. Едва портки унес.

Охотник, рассмеявшись, опять хлопнул меня по плечу. Опрокинул третью чашу и потребовал у служанки добавку.

В таверне было шумно. Вокруг столов сидели на стульях и бочках. Всем места не хватило, и кравчий вынес из подвала деревянные табуреты. Здесь перекрикивались, смеялись. Пахло пряностями, дымом, пóтом и жареным мясом. Красный свет масляных ламп, развешанных по углам, был тяжелый, густой. Под потолком прозрачными витками расплывался дым, посетители посапывали деревянными трубками, наслаждались эвкалиптовой смесью.

Сразу три девушки разносили еду. На подносах у них лежали пучки зелени, стояли миски со странной похлебкой сизых оттенков и плошки с вымоченными в альне грибами. Была тут и вырезка горного барана, и темно-коричневое пюре, перемешанное с жиром сотников, и ароматные плоды эльны, и большие, закрученные в косичку латки, и сладкий мох с нашинкованными потрохами кролика, и даже пропитанные медом хлебцы из болотной муки, а также многое другое, чему я не знал названия и чей вкус не мог даже представить.

Я ограничился ягодной настойкой, жареной крольчатиной и бобами с черичным соусом.

– В общем, я полез через околицу, – продолжал Громбакх. – Ну, как полез? Переступил через ее тень и пошел себе дальше. Иду как петух в курятне – довольный, грудь навыпячку. Страха никакого. Ну чего, скажи мне, простые тени сделают живому человеку из настоящей плоти? А теней там было много. Все, как и рассказывали. Скот, домá, сараи, вóлоки. Ну, я прямо по ним и шагал, чего церемониться? А тени людей за мной бежали. Понимаешь? Им-то нужно все дома огибать, в калитки заходить, через заборы лезть. И ведь главное-то, главное не сказал! Они ж там все мелкие. Ну, карлики какие-то! Самый высокий из тех людей не выше моего колена. И домá у них такие же. Так что бояться точно было нечего.

И все бы хорошо, но мне стало как-то зябко. Иду и чувствую, как в груди похолодало, дух захватило и никак не отпускает. Так бывает, если вдруг куда провалишься. Только там на секунду лишает духа, пока не трёхнешься на землю, а тут никак не прекратится, будто, знаешь, я в воздухе застрял.

Ну, думаю, ладно. Как замерз, так и согреюсь. А посмотрел вниз… – Громбакх вновь треснул кулаком по столу, но теперь с такой силой, что даже чаша Тенуина чуть подскочила.

Следопыт повернул голову к охотнику. Мне показалось, что он тихо вздохнул. Это было его первое движение за последние полчаса. Наш стол стоял в углу, и следопыт упирался спиной в стену.

– Драные куздры! Негораздки! – крикнул Громбакх, будто вновь вернулся в Мертвые леса Деурии и опять должен был сражаться за свою жизнь.

Посетители из-за соседних столов с любопытством посмотрели на него, но вскоре вернулись к своим разговорам.

– Вся эта деревенская пакость, все эти проклятые карлики набросились на мою тень! Накидали на нее веревок и давай тянуть-раскачивать – так, знаешь, будто хотели выкорчевать. И ведь получалось, раз мне холодно стало. Клянусь своими портками, они мне чуть всю тень не оторвали! В общем, стало не до шуток. И ну его этот сундук к свиня́м собачьим. Дурость ведь та еще! Ну, нашел бы, а дальше что? Нагреб бы теней от драгоценностей и верских монет? Ладно хоть сообразил. Достал палатку, расправил ее над собой и в ее тени спрятал свою тень. А надо было топор доставать и всю эту погань вырубать! Ну да ладно. Им и палатки хватило. Они ее – вилами, лопатами. Камни в нее бросали. Но я быстренько оттуда свинтил. Они только тень от моих пяток и видали. Вот тебе и Мертвые леса Деурии!

– А я слыхал, там, в Деурии, есть пещера в земле, – неожиданно проговорил старик из-за соседнего стола.

Оказалось, что он все это время слушал охотника, а теперь повернулся к нам, показав длинную деревянную трубку и густую, перевитую серебристой проволокой бороду.

– Если в ту пещеру спуститься, то из Мертвых попадешь в Живые леса. Там все настоящее, только ходит без теней, которые остались на другой стороне.

– Чего? – нахмурился Громбакх. – Ты там был?

– Нет. – Старик качнул головой. – В Хужирах слыхал.

– Слыхал…

– Так что вам надо было через ту пещеру идти.

– А я слыхал, что волосы проволокой переплетают только девки.

– Что? – Старик не сразу понял охотника, а сообразив, что его оскорбили, повторил уже громче: – Что?! – Опустил руку на оголовье меча и привстал, но соседи за столом его остановили.

Положили ему руки на плечи и что-то прошептали. Сплюнув на пол, старик отвернулся.

– То-то же, – усмехнулся охотник.

Расправившись с крольчатиной и бобами, я теперь неспешно потягивал ягодную настойку.

Из рассказов Громбакха для меня главным было то, что он, несмотря на все опасности Мертвых лесов, пошел туда один, рисковал своей жизнью, своей тенью, и все ради сундука, которого, быть может, никогда и не существовало. Значит, и в туман пойдет, если хорошо заплатить и если в его словах правды крылось больше вымысла.

Нужно было переходить к делу. Не дожидаясь, пока охотник начнет новую историю, я предложил ему стать моим проводником до Целиндела.

– Не обязательно идти до города. Главное, выбраться из тумана. Дальше я сам поеду.

Отчего-то развеселившись, забросив в рот очередные кубики клюта, Громбакх покосился на Тенуина и протянул:

– С этим ты, хангол, припозднился. Нас уже наняли. И за хорошую оплату.

– Жаль, – искренне вздохнул я, удивленный таким поворотом.

– Но для тебя есть две новости. Хорошая и плохая.

Охотник сплюнул в чашу синюшной слюной – до того сильно, что брызги разлетелись по столу, – и посмотрел на меня. Ждал, когда я выберу, с какой новости начать. Я не любил такие игры, поэтому молчал. Тогда Громбакх заговорил сам: