Анна Некрасова - Эзумрит Страница 5

– Где ты ходишь? – раздался голос Хиды.

Мать у себя в комнате разглядывала вынутое из сундука голубое платье, которое надевала только по праздникам.

– Охотники вернулись. Сходи к Эйду, возьми мяса для ужина. Кстати, как ты думаешь, я еще могу влезть в это платье? Мне кажется, я располнела.

У Тамеи перехватило горло. Она всегда с радостью ходила к отцу Далана, но только не сегодня! Прийти к Далу в дом и попросить мяса, чтобы приготовить ужин для сватов Пата?! Ни за что! Она умрет на месте от стыда!

– Мама, – стараясь не выдать своего волнения, произнесла Тамея, – пусть Лав сходит. Я ногу подвернула.

– Где болит?

Изобразив невероятные муки, Тамея проковыляла к лавке и ткнула в щиколотку. Пока мать быстро ощупывала ее ногу, Тамея стонала, морщилась и кусала губы. Наконец Хида выпрямилась и в упор посмотрела ей в глаза. Вздохнув, Тамея отвела взгляд.

– Может, Лав все-таки сходит? – умоляюще спросила она.

– Лав на улице, разве ж ее найдешь? А Эйд, поди, уже ждет.

– Ну, может, у кого-нибудь другого взять? – робко предложила Тамея.

– У кого? У Сурта? – ухмыльнулась Хида. – Или у Крима? Арда рада будет тебя видеть!

– Ладно. – С удрученным видом Тамея поднялась и вышла из комнаты.

– Там, будешь мимо идти, посмотри, отец не заснул ли, – донеслось ей вслед.

Во дворе Тамея легонько тронула отца за плечо. Перлас выпрямился и, словно не он только что безмятежно храпел, принялся внимательно разглядывать поделку, всем своим видом показывая, как он сосредоточенно работает.

– Не хочешь сходить к Эйду за мясом? – без особой надежды спросила Тамея.

– Мне бы куклу доделать, скоро дочка Рула за ней прибежит. – Перлас улыбнулся сквозь густые усы и снова склонился над работой.

Тамея не стала больше просить – не ровен час отец догадается, почему ей не хочется идти к Эйду. Неприятностей у нее и так хоть отбавляй, недоставало еще родительских усмешек и лукавых намеков! Она потопталась немного в нерешительности и пошла к Роке. Может, подруга составит ей компанию?

Рока с Онсидой сидели за столом и черпали деревянными ложками похлебку из глиняного горшка. Дом Великой Сохи сильно отличался от других домов в деревне. Помимо обеденного стола на кухне стоял еще один высокий и длинный стол, заставленный бесчисленным множеством горшков, ступок с пестиками, чашек, плошек и еще какими-то предметами, о назначении которых Тамея не имела ни малейшего представления. Стены, увешанные связками засушенных растений, гирляндами плодов и кореньев, источали благоухание. Казалось, сам воздух в доме Великой Сохи был пропитан волшебством, наполнен чем-то чарующим и необъяснимым.

– Садись с нами обедать, – предложила Онсида.

Рока достала с полки запасную ложку. По правилам гостеприимства Тамея обязана была хоть что-нибудь съесть, иначе она обидела бы хозяев. Тамея села на лавку рядом с подругой и запустила ложку в горшок. Онсида пододвинула к ней поближе тарелку с лепешками.

Мудрая Онсида не спрашивала, что привело Тамею в ее дом. Она ласково улыбалась торопливо жующим подругам и делала вид, будто не замечает взглядов, которыми они украдкой обменивались. За все время Онсида не произнесла ни слова. Великая Соха всегда отличалась чрезвычайной сдержанностью в речах. В деревне говорили, что она сильно изменилась после того, как пропала ее единственная дочь, мать Роки. Рока была еще совсем малышкой, когда однажды ночью Турия ушла из дома и больше не вернулась. Ее долго искали, но она как сквозь землю провалилась. Отец Роки Ульбан был пахарем из соседнего села. Когда надежды, что жена найдется, не осталось, он возвратился в родные места. С тех пор Року опекала бабушка, заодно обучая ее искусству Великой Сохи. Вскоре Ульбан обзавелся новой семьей. Рока виделась с ним в прошлом году, когда ездила в деревню Тохта на Праздник поясов, но до конца простить его так и не смогла. Впрочем, она слишком мало думала об отце, чтобы ощущать обиду.

Покончив с похлебкой, подруги вопросительно уставились на Онсиду. Соха величаво качнула головой, и девушки выбежали во двор.

– Ну, что у тебя? – Рока, слюнявя палец, терла пятно на тунике, которое посадила из-за спешки.

– Сходи со мной к Эйду. Если встречу Дала, сгорю от стыда! – Тамея умоляюще приложила руки к груди.

Всю дорогу Рока подтрунивала над подругой, пыталась ее ободрить. У калитки девушки остановились. Дал умывался во дворе, Туна поливала ему из большого кувшина.

– Ты, наверное, за мясом? – заметив Тамею, спросила Туна.

– Да, – набрав полную грудь воздуха, ответила девушка.

– Мать, ты иди. – Дал вытер лицо и протянул Туне полотенце.

Подхватив птицу за лапы, он подошел и оперся на изгородь. Тамея подняла на него глаза и почувствовала, как земля уходит из-под ног.

Дал был одного роста с Тамеей, но при этом так могуч и крепок, что она ощущала себя рядом с ним кустиком ветродуя. Смуглый, темноволосый, с белоснежной улыбкой и вечно смеющимися янтарными глазами, Дал, как свято верила Тамея, мог свести с ума любую девушку.

– Это вы для гостей? – Дал не спешил отдавать дичь. – Значит, осенью свадьба?

Чтобы скрыть волнение, Тамея мяла в руках красный цветочек.

– Пату откажут! – выпалила Рока.

– Вот и хорошо! – Дал улыбнулся. – А то уж я испугался, на ком же мне тогда жениться?

У Тамеи в голове лихорадочно заплясали мысли: что это? намек или насмешка?

– А ты женись на мне! – раздался рядом задорный голос.

Тамея и Рока обернулись. Дэвика игриво помахала кончиком своей косы, за ее спиной хихикала Агга.

– А что, ты какая-то особенная? – озорно поинтересовался Дал.

– Конечно, я не похожа на дадану, – чуть смутившись, сказала Дэвика.

Агга залилась смехом.

– Да ты похожа на троха. Такая же маленькая и черная! – тут же нашлась Рока.

Трохи – существа размером с мужскую ладонь – приходились дальними родственниками горным троллям. Покрытые темно-коричневой шерстью, с маленькой головкой, короткими кривыми ножками и длинными руками, они были очень глупыми и злыми. Трохи водились в лесу, но, когда полчища этих тварей совершали набег на поле, вся работа пахарей шла насмарку и приходилось заново сеять пшеницу. Забравшись в дом, трохи пожирали запасы провизии, разбивали посуду, гадили на белье. Ни в коем случае нельзя было оставить в доме на ночь ни одного троха: он запросто мог передушить во сне всю семью.

– Смотри, Дал, женишься на Дэвике, а она ночью возьмет и удавит тебя! – добавила Рока.

На этот раз хохотали все, кроме Дэвики. Агга под яростным взглядом сестры изо всех сил делала вид, будто закашлялась.

– А я тебя, Рока, позову, чтобы ты краснянкой обкурила мне дом! – подлил масла в огонь Дал.

От трохов было только одно спасение – дым от сухих веток краснянки. От этого дыма трохи хоть и не дохли, но бежали в лес сломя голову и долго не решались показываться в деревне.

– Нам пора. – Тамея протянула руку за дичью.

Ей очень хотелось побыть с Далом подольше, но так она обрекла бы себя на еще большие насмешки Дэвики и Аггы. В другое время Тамея не уступила бы сестрам в колкостях, но сегодня она была смущена и растеряна. Отдавая птицу, Дал на мгновение задержал ее руку в своей.

– Удачи тебе! – Его глаза, по обыкновению, искрились радостью. – И смотри, не передумай! Пат не заслуживает такой девушки!

Высвободив руку, Тамея торопливо отвернулась: не допусти, Солнце, чтобы он догадался, какую бурю вызвал в ее душе!

Подруги не спешили бы расходиться по домам, если бы у калитки Тамею не встречала разгневанная мать.

– Там, где ты бродишь? – накинулась Хида на дочь. – Мы не можем каждый раз есть холодную еду! Обедать будешь одна!

– Хорошо, что вы меня не ждали. Я поела у Роки, – улыбнулась Тамея.

Хида, ощипав и выпотрошив хуру, положила ее в большой казан, засыпала нарезанными овощами, залила водой и поставила на огонь. Потом велела дочерям готовить дом к приходу гостей. Лавидия подмела пол, Тамея воткнула в подставки новые пучки солнечника, чтобы зажечь их, когда стемнеет. Подсушенные стебли этого растения горели ярко, без запаха и дыма. Большими связками солнечника, прикрепленными к столбам, освещались и улицы деревни.

Церемония сватовства была простой. В дом будущей невесты приходили отец и мать юноши и его ближайший друг. Встречали сватов всем семейством. Жених и невеста надевали подаренные друг другу пояса. Сваты являлись без гостинцев, не произносили пышных речей и делали вид, будто заглянули в дом мимоходом. Хозяева приглашали гостей к столу. За угощением отец юноши как бы невзначай говорил: «Наши дети перепутали пояса, не хотите ли вернуть наш пояс?» Таким образом он спрашивал согласия родителей на брак, и, если родители были согласны, мать невесты отвечала: «Ваш пояс подходит нашей дочери!» После этого застолье продолжалось, а о предстоящей свадьбе не говорили до осени. Все свадьбы в деревне игрались одновременно, после того, как заканчивалась пора заготовок. Если родителям невесты жених не нравился, то гостей встречала девушка без пояса, а ее отец возвращал матери юноши подаренный им пояс. Но обычно в таких случаях дело до сватовства не доходило, а мать девушки просто относила пояс в дом несостоявшегося жениха.