Алека Вольских - Мила Рудик и кристалл Фобоса Страница 5

Акулина и госпожа Мамми — знахарка из Дома Знахарей и по совместительству Главный Куратор трех факультетов Думгрота — самым банальным образом сплетничали, не обращая внимания на Милу. Ей оставалось только наблюдать, как они суетятся в гостиной флигеля, наводя порядок в пыльной, застоявшейся за лето комнате.

— А как профессор Лучезарный? Наверное, уже уехал из Троллинбурга? — спросила Акулина, легким взмахом руки стерев пыль со своего рабочего стола.

— Ничего подобного! — ответила госпожа Мамми.

Расхаживая от подоконника к подоконнику с лейкой в руках, она поливала засохшие за лето цветы. Мила, честно говоря, полагала, что этим желтым и вялым созданиям уже ничего не поможет, но у госпожи Мамми, по-видимому, было иное мнение на этот счет.

— Поллукс Лучезарный, похоже, решил на какое-то время осесть в городе. Ты же помнишь, в каком состоянии был его брат… — Госпожа Мамми осеклась и бросила осторожный взгляд на Милу. Мила в ответ только поморгала, делая вид, что ей вообще не интересно, о чем они говорят. — Э-э-э… Словом, его брат живет теперь вместе с ним. Чувствует он себя значительно лучше, об этом уж я позаботилась. Да и выглядит, надо сказать, как приличный господин, а не…

Госпожа Мамми опустила конец фразы, но Мила и без того поняла, о чем шла речь. Кастор, брат профессора Лучезарного, был болен и довольно долго прожил совсем один в чуждом ему мире волшебства. После смерти их с Лучезарным прадеда Кастор многие месяцы бесцельно слонялся по городу, как нищий бродяга. Для Милы до сих пор оставалось загадкой, как он смог выжить здесь без опеки — ведь его рассудок был травмирован еще в детстве и не мог быть ему помощником в повседневной жизни.

— Это что же, — раздался озадаченный голос Акулины (в этот момент она стояла над ведром возле большого настенного зеркала, потускневшего от осевшей пыли и, похоже, намеревалась отмыть его до блеска), — Лучезарный решил на время оставить свою карьеру?

С этими словами Акулина прищелкнула пальцами, и из ведра вылетела мокрая губка. С сочным звуком губка шмякнулась о зеркало и принялась энергично по нему перемещаться, издавая скрипящий и стонущий звук трения, который порядком раздражал уши.

— Насколько мне известно, нет, — ответила госпожа Мамми, поливая из лейки очередное чахлое растеньице. — Он, кажется, упоминал, что на осень у него запланированы два выступления во Внешнем мире, в Европе. Троллинбург в этом году не увидит знаменитых метаморфоз Лучезарного. Да и… — Госпожа Мамми на секунду отвлеклась от цветов и с таинственным видом повернулась к Акулине: — В этом сезоне Поллукс Лучезарный вряд ли мог бы рассчитывать на то внимание публики, что было год назад.

— Почему? — удивилась Акулина (она снова щелкнула пальцами, и губка послушно прыгнула обратно в ведро).

— Конкуренция, милочка, конкуренция, — тоном знатока прищелкнула языком госпожа Мамми.

— Конкуренция?! — еще больше удивилась Акулина. — Я бы хотела посмотреть на того, кто рискнет составить конкуренцию неподражаемому Поллуксу Лучезарному. — И категорично добавила: — Его метаморфозы превзойти не сможет никто! В этом я абсолютно уверена.

— Не спорю, — миролюбиво согласилась госпожа Мамми. Отставив в сторону лейку, она закатила рукава и с охотничьим прищуром во взгляде стала выискивать в углах на потолке и других укромных местах белые кружева паутины. — Но Массимо Буффонади, который, как я слышала, уже прибыл в Троллинбург, и не нужно никого превосходить, поскольку в своей области он тоже не имеет себе равных.

— Массимо Буффонади? — недоуменно переспросила Акулина. — Я о нем не слышала. Он тоже артист? И в какой же области?

— Он не артист, — покачала головой госпожа Мамми. Мановением руки она заставляла паутину отрываться от поверхности потолка и стен. Паутина съеживалась, образуя маленькие клубочки паучьей шерсти, и почти беззвучно падала на пол. — Его у нас знают не многие. В Троллинбурге он еще никогда прежде не давал представления.

— Ну вот — «представление»! — воскликнула Акулина. — А вы говорите — «не артист»!

— И повторю снова — он не артист, — настаивала госпожа Мамми. — Он… — Она на мгновение задумалась и, театрально округлив глаза, нагнетающим голосом, как профессиональный конферансье, объявила: — Он творец кошмаров! Создатель ужасающих чудовищ и монстров! Отец самых жутких и отвратительных творений!

У Милы отвалилась челюсть, а Акулина выронила из рук ведро, которое с лязгом грохнулось на пол, разбрызгав воду, но при этом удачно стало на донышко.

— Ох, прости, милочка! Я немного увлеклась, — с виноватой улыбкой пожала плечами госпожа Мамми. Тут она увидела раскрытый рот Милы и распахнутые на пол-лица глаза и, снова охнув, приложила руку к груди. — О, Боже… Деточка, спрячь это выражение лица в карман и никогда никому не показывай — оно тебе решительно не идет.

Мила моргнула и, обиженно насупившись, захлопнула рот.

— Ну не все так страшно на самом деле, — поспешила успокоить Акулину и Милу госпожа Мамми. — Есть маленький нюанс: все эти чудовища и монстры, которых рождает воображение Массимо Буффонади, — всего лишь иллюзии.

— Иллюзии? Это еще как? — оторопела Акулина, уставившись на свою старшую помощницу.

— Вот так, — лаконично ответила госпожа Мамми и уже более детально объяснила: — Для людей они выглядят как настоящие, и поговаривают — сама не видела, — они настолько жуткие, что сознание теряют даже опытные маги, не говоря уже о незрелых юнцах. Но при этом они не существуют на самом деле, а только кажутся. Массимо Буффонади имеет уникальную способность создавать самые жуткие иллюзии.

Акулина неодобрительно фыркнула и, скрестив руки на груди, скептически пожала плечами.

— На мой непритязательный вкус — довольно неприятная способность, — сказала она.

— Ну, милочка… — развела руками госпожа Мамми. — Талант есть талант. Его не выбирают. Талант нам дается свыше и… уж какой дается. К слову сказать, даже такой талант может пригодиться. При верном подходе к делу.

— Насколько я поняла, Массимо Буффонади пока свой талант использует только в качестве циркового амплуа. — Защитная речь госпожи Мамми явно не произвела впечатления на Акулину. — Кстати, он что, в Троллинбург прибыл только затем, чтобы попугать нас разок своими чудовищными иллюзиями?

— Нет, что ты, — невозмутимо ответила госпожа Мамми. — Мне, конечно, неизвестны все цели его визита, но точно тебе могу сказать одно: этот господин вскоре станет твоим коллегой, милочка.

Мила даже хихикнула, когда увидела, как у Акулины теперь отпала челюсть и глаза сделались на пол-лица.

— Он будет преподавать какой-то предмет в Думгроте, — продолжала госпожа Мамми. — Какой именно — сказать не могу, но сведения точные — от самого Владыки Велемира.

Она посмотрела на выражение лица Акулины и снова приложила руку к груди, впечатленная увиденным.

— Спрятать в карман и никому не показывать, — хихикнув, подсказала ей Мила.

— Умница, девочка!

Лицо госпожи Мамми расцвело в жизнерадостной улыбке. Акулина вернула глазам обычные размеры, закрыла рот и обиженно хмыкнула.

— Да, кстати! — воскликнула госпожа Мамми, обращаясь к Акулине. — Кроме нового коллеги у тебя еще появится новый ученик на третьем курсе.

Акулина вопросительно подняла брови.

— Этот господин приехал из Италии вместе со своим племянником. Мальчик два года учился в одной из тамошних школ. Подробностей не знаю. Знаю только, что зачислен он будет сразу на третий курс.

— Нелегко ему придется, этому мальчику, — отметила Акулина. — Педагогу легче адаптироваться в иноязычной среде, чем ребенку.

Госпожа Мамми несогласно качнула головой.

— У меня иное мнение на этот счет, но в данном случае это не имеет никакого значения. Мальчику вообще не придется адаптироваться в языковом плане. Со слов Владыки я поняла, что русский язык для мальчика родной, потому что родом он из этих мест.

— Мальчик родился здесь, а дядя у него итальянец? — удивилась Акулина.

Госпожа Мамми пожала плечами.

— Смешанные браки случаются даже среди волшебников, что в этом такого?

После секундного колебания Акулина лицом выразила согласие.

Госпожа Мамми тем временем оглядела гостиную флигеля и с торжествующим видом сообщила:

— Ну вот! Чистота и порядок!

Когда госпожа Мамми вышла во двор, чтобы полить клумбы возле флигеля, Акулина, шумно выдохнув, словно уборка ее утомила, присела на диван рядом с Милой.

— Ну? — с вопросительной интонацией в голосе начала она. — Как ты сходила с госпожой Векшей на кладбище? Навестила могилу своей прабабушки?

Мила почувствовала, что ее хорошее настроение опять падает в темную, сырую яму и, устало вздохнув, ответила: