Виталий Пищенко - НЛО из Грачёвки (Сборник) Страница 50

— Вы узнали его?

— Конечно! — сказала она. — Он очень похож на своего отца.

— Замолчите! — оборвал отец Себастьян. — Анжелико, побудь в коридоре. Последи, чтобы нам никто не мешал.

Ника закрыла тяжелую дверь.

— Bolt! — сказал отец Себастьян.

Она скорее догадалась, нежели поняла незнакомое слово, и послушно толкнула кованую задвижку на двери.

«Пока я за швейцара при келье святого отца, — открыть, закрыть! Вроде у меня получается… Но черт меня побери, если я правильно соображаю, то молодой человек, этот измазанный виноградом садовник, и есть тот самый несчастный ребенок…»

Пока она рассматривала Филиппо, пользуясь тем, что он на нее не глядел, а молча стоял у кровати, не зная куда девать свои руки, отец Себастьян, тяжело дыша, измученный физическими страданиями, сомнениями и ответственностью, которая тяжким грузом свалилась на него, собирал оставшиеся силы для последнего разговора.

Он кашлянул, Ника взглянула на него.

— Поднимите мне голову, — сказал он. — Снимите с шеи вот это…

Она осторожно просунула руку, приподняла сухую головку святого отца, нащупала за воротом цепочку и вытащила уже знакомый ей медальон.

Только на нем пока еще не было царапины…

— И это видели? — спросил отец Себастьян.

Он глядел на нее, она так и чувствовала, что он ждет ответа, который мог бы успокоить его: «Нет, я не знаю, что это такое!» — где же она могла бы увидеть медальон, если он все эти тридцать лет провисел на груди отца Себастьяна!.. Но она слишком далеко зашла и назад пути не было.

— Да, я видела его!

— Господи… — опять прошептал отец Себастьян. — Помоги мне…

Зато сам Филиппо ничего пока не понимал. Он только переводил взгляд с отца Себастьяна на Нику, на медальон, который она держала в руках, потом обратно на лицо святого отца и стоял растерянный и напряженный. Видимо, какое-то внутреннее чувство подсказывало ему, что сейчас произойдет нечто значительное, важное и это будет касаться непосредственно его.

А отец Себастьян так же молча смотрел на него и глаза его были печальны и серьезны.

— Пречистая дева, — прошептал он, — святые великомученики, я благодарю вас, что на закате моих дней вы дали возможность выполнить свой долг. У меня большие сомнения, что принесу радости Филиппо и удачу испанскому королевству, я не волен заглянуть в будущее, но я выполню свои обещания… Филиппо! Слушай меня внимательно.

— Я слушаю, святой отец.

— Ты не безродный подкидыш, каким считал себя все эти тридцать лет, как тебя привезли сюда, в святую обитель. Ты — внебрачный сын покойного испанского короля Филиппа Четвертого. Его подпись, удостоверяющая твое королевское происхождение, находится вот в этом медальоне. Ты — испанский принц.

Отец Себастьян замолчал.

Ника с любопытством уставилась на Филиппо.

Бедный принц! Он еще так ничего и не понял. Он сейчас старается сообразить, что ему делать, как себя вести, что несет ему эта неожиданная, плохо воспринимаемая разумом весть.

— Подойди поближе, Филиппо, — тихо сказал отец Себастьян. — Преклони колени перед этой девушкой.

Послушно — очевидно, тем же движением, каким становился на колени при вечерней молитве, — Филиппо опустился на одно колено. Ника, не дожидаясь подсказки, набросила цепочку ему на голову и спустила медальон за ворот подрясника.

— А теперь встань, Филиппо, — продолжал отец Себастьян, самым будничным тоном, словно ему каждый день приходилось возводить в королевский сан безвестных садовников. — Встаньте, ваше высочество! Присядьте на табурет. Пока, на табурет… Вы можете сидеть не только в присутствии женщины, но и перед любым грандом Испании. Как бы высоко ни было его положение — ваше будет все-таки выше. Выше вас только королева и ваш кровный брат — король Испании. Так садитесь же, ваше высочество.

Филиппо молча опустился на табурет.

Ника все ожидала от новоявленного принца какой-то реакции, восклицания, радости или еще чего-то такого, что, по ее мнению, он должен был сделать, когда наконец понял, что судьба вдруг вознесла его так высоко и над его садом, и над окружающими людьми.

Но Филиппо только чуть выпрямился на табурете и, повернув голову в сторону окна, в непонятной задумчивости уставился на голубое южное небо за оконной решеткой.

«Однако! — подумала Ника. — Нервы у его высочества хоть куда! Что и говорить — садоводство всегда было здоровым занятием… А что бы я делала на его месте? Ну, я здесь не в счет. Комсомолка — и ваше высочество! Смешно…»

— Вы очень спокойно приняли такое известие, ваше высочество, — сказал отец Себастьян.

— Я догадывался, — тихо ответил Филиппо.

Это были первые слова, которые от него услышала Ника, и произнес он их по-английски. Сын испанского короля и испанской монахини, наверное, знал и испанский, однако тридцать лет прожил в английской колонии — и Ника еще раз добрым словом помянула совсем недобрых завоевателей. Судьба испанского принца, как она понимала, переходит в ее руки, и знание им английского в какой-то мере облегчает ей задачу. Однако не очень. «Куда теперь я с ним?» — впервые подумала она. — «На „Санте“, наверное, Оливарес!»

— Вы догадывались? — удивился отец Себастьян. — О чем догадывались, ваше высочество?

Филиппо ответил не сразу. Он по-прежнему задумчиво смотрел на небо за окном.

— Я часто видел королевский дворец, — вдруг сказал он.

— Как? — воскликнул отец Себастьян. — Где?

— Во сне, — Филиппо отвечал тихо и мечтательно, как бы разговаривая сам с собой. — Я видел комнату, большую и светлую комнату… на стенах гобелены…

Он замолчал, наклонил голову и закрыл рукой лицо. За дверью послышался шорох, отец Себастьян услышал его прежде Ники, встревоженно вскинул на нее глаза. Она подошла к двери.

— Это, наверное, Анжелико.

— Ваше высочество, — заторопился отец Себастьян. — Вам нужно уходить. Здесь быть опасно, любое промедление может стоить жизни, и не только вам. Письмо, в котором вы прочитаете, как все было и что вам надлежит делать, находится у этой девушки. Мне некогда объяснять, как она здесь появилась, а кто она, я и сам не знаю. Человек, который послал ее сюда, — умер. Кроме нее, вам некому здесь довериться. Она поможет вам попасть в Мадрид. До Мадрида путь долог и не прост. Я не знаю, ваше высочество, что ожидает вас в Мадриде, не берусь даже угадывать. Но вы можете остаться здесь. Выбирайте, ваше высочество.

— Я поеду! — тихо, но твердо сказал Филиппо.

— Тогда торопитесь!

Филиппо опустился на колени возле кровати и поцеловал сухую неподвижную руку отца Себастьяна.

— Прощайте, святой отец. Что бы меня ни ожидало, что бы со мной ни случилось, я не забуду вас, пока жив.

— Спасибо, ваше высочество! Прощайте и вы, смелая девушка. Я не знаю вашего имени, и мне не нужно его знать. Когда я покину этот мир, я унесу ваш образ в памяти своей.

— Аминь! — сказала Ника. — Прощайте, святой отец.

Филиппо шагнул к двери, дернул за ручку, не заметив, что дверь закрыта на засов. Ника просунула руку из-за его спины, отодвинула щеколду. Распахнула дверь.

— Пожалуйста, ваше высочество!

Филиппо вдруг замер на месте. Он что-то увидел за дверями, чего не могла увидеть Ника из-за его спины. Она только услышала резкий выдох, звяканье, которое она слышала так часто и в происхождении которого ошибиться не могла.

Сверкнула шпага.

Филиппо откачнулся назад.

С опозданием на какую-то долю секунды Ника сильно толкнула ногой дверь. Шпага, ударившая Филиппо в грудь, прищемилась в притворе дверей. Конец ее отлетел и со звоном покатился по каменному полу.

На дверь навалились, застучали, Ника успела задвинуть засов. Кто-то сдавленно крикнул в коридоре.

«Анжелико! Бедный мальчик, его-то за что?..»

Филиппо медленно повернулся, прижимая руку к груди.

— Ваше высочество… — у отца Себастьяна перехватило дыхание. — Вы… вы ранены?

Филиппо опустил руку, посмотрел на ладонь. Ника тоже. Крови на руке не было. На подряснике виднелось рваное отверстие — след удара. Но крови не было и там. Ника догадалась первая.

— Ваше высочество! — сказала она. — Шпага ударила в медальон.

— Дева Мария защитила вас… — прошептал отец Себастьян. — Но это вернулся брат Мишель. Он не один. Вас не выпустят живыми! Им нужно письмо герцога Оропесы. Прочитав письмо, они узнают все.

Филиппо обреченно промолчал. Лицо его побледнело. Шорох за окном заставил его вскинуть голову.

Ника бросилась к окну и увидела своего оруженосца.

— Плохо дело, боярышня! — заторопился Дубок. — Брат Мишель прибежал, и с ним трое. Все со шпагами. Не иначе, за вами.

— То-то, что не за мной. За принцем.

— Еще каким?