Инга Леви - Хрангелы Страница 6

чем уйти самому...

В голове Умы, автоматически выполняющей свои обязанности, крутилась одна-единственная мысль: «Только бы не Клаус. Пусть это будет не Клаус!». Ума корила себя за это, думать так – плохо, это эгоизм, трусость и малодушие, но стоило ей только представить, что они могут остаться без своего директора, самого доброго и справедливого, как ледяная тоска и боль сжимали сердце. «Не раскисать!» – приказала себе Ума и в эту секунду услышала писк своего телефона. «Я у двери. Мне срочно нужно Вас увидеть. Аруна» – высветилось на экранчике.

То, что она решилась потревожить Уму в такой момент, не предвещало ничего хорошего. До конца перерыва оставалось всего семь минут, и Ума пулей бросилась к главной двери зала, шепнув по пути Красинде, чтобы та закрыла распахнутые для проветривания окна.

Аруна стояла у двери, бледная и взволнованная. Ее крылышки нервно подрагивали, и вообще, похоже, она только что перестала всхлипывать.

– Что случилось?!

– Госпожа Ума, срочное сообщение, – дрожащим голосом сказала Аруна, – в двенадцати городах разных стран произошли несчастные случаи, погибли люди. Похоже, все события произошли по вине детей...

Ума помчалась обратно в зал, на ходу бегло просматривая переданные ей записи.

...пожар в классе... дверь заблокирована... пятнадцать погибших... в парке аттракционов повреждена тормозная колодка... камера слежения зафиксировала... ядовитые испарения в метро... на станции вышли двое подростков ... 32 человека в реанимации...

От прочитанного перехватывало дыхание. Влетев в зал за тридцать секунд до начала заседания, Ума, игнорируя удивленный взгляд                

Клауса Фроста, передала записи Генимыслею.

– Уважаемые старейшины! Дорогие друзья!. Поступившая информация убеждает, что выбора у нас нет – Фьючерон неизбежен.

Генимыслей вкратце изложил суть дела.

– Ну что ж, позвольте начать мне, как предложившему обратиться к Фьючерону, – сказал Марвей.

Он пододвинул к себе шкатулку со свернутыми в трубочку листками. Только на одном из них было написано: «Фьючерон». Марвей решительно достал листок. Пусто.

Вслед за ним старейшины по очереди стали тянуть жребий. Красинда, кажется, даже дышать забыла...

– Нет никого справедливее судьбы, – раздался надтреснутый голос Сенсора, державшего в руке листок с надписью.

Старейшины встали все разом и склонили головы в знак уважения к хрангелу, который станет облаком, далеким эхом, тихим шелестом листвы.

– Никаких трагедий, – твердо сказал Сенсор, – мне, друзья, уже давно пора...

– Совет окончен. Завтра встречаемся у Фьючерона, – подвел черту Генимыслей и стремительно покинул зал.

Расставались с тяжелым сердцем. Только Сенсор был спокоен и сосредоточен, он знал: случается то, чему суждено случиться...                

Голос Фьючерона

Глухая, тягучая предрассветная мгла скрывала очертания Фьючерона. Взобраться на него не мог никто – такими острыми и неприступными были его каменные шипы. И лишь метрах в двадцати от земли – пологая площадка, где места хватило бы только одному.

Собравшиеся у подножия скалы старейшины слушали голоса ветров, которые над Фьючероном дули во всех направлениях.

Ветры переговаривались, шептались и пели о том, что видели во вселенной. Мешанина из звона, гула, свиста...

И в этой какофонии хрангел должен был расслышать голос– смутный шепот, открывающий то, ради чего приходят сюда готовые умереть. Космический Разум, вибрация Земли, пульсация Солнца вплетается в этот голос, и чем сильнее хрангел, тем больше он услышит на площадке Фьючерона. Сенсор в себе не сомневался... Он обнялся с каждым из старейшин, а Готту ласково поцеловал в лоб. Для него она все равно была девчонкой.

Взмахнув крыльями, Сенсор оказался на площадке. Чтобы поймать голос, нужно было отключить все мысли, чувства, превратиться в струну, сияющий луч, натянутый нерв и внимать. Он запрокинул голову и закрыл глаза. Он перестал быть хрангелом, он перестал быть Сенсором, он превратился в слух. И постепенно, из этого вихря завываний, раскатистого хохота, шелеста, рокота, гула голоспошел к нему. Сначала едва слышный, слабый, тихий, а потом – все более сильный, более четкий! Сенсор замер, остановил сердце, перестал дышать, чтобы только слышать, слышать, слышать!

Хрангелы, подняв головы, напряженно вглядывались в темноту, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Напрасно. Фьючерон свои тайны не выдавал.

– Он... слышит? – тихонько спросила Готта.

Огманд пожал плечами:

– Никогда нельзя знать наверняка.

И в эту самую секунду из-за горизонта вскочило солнце. Только здесь оно всходило вот так внезапно, – как выстрел. После кромешной тьмы внезапный солнечный свет казался переходом в другой мир, в другую жизнь. И в этот живой свет, яркое утро вернулся Сенсор. Его крылья безжизненно висели, дыхание было прерывистым и хриплым.

Марвей и Огманд подхватили его и бережно усадили на землю. Чувствуя, что силы уходят, Сенсор заговорил:

– Голоссказал совсем немного, а может, я не все услышал, – у Сенсора перехватило дыхание.

С каждой секундой жизнь его уходила. И, боясь не успеть, он стал говорить гораздо быстрее.

Темноны научились воздействовать на детский мозг (как именно, услышать нельзя – они умеют глушить информацию). Это воздействие развивает самые худшие черты характера, разрушающие личность и губительные для всего человечества.

На взрослых оно почему-то не действует. Но и среди детей есть единицы, нечувствительные к нему.

Сенсор перевел дух и заговорил чуть громче:

– Один из этих детей способен найти противодействие. Темноны посылали на Фьючерон своего мага, и теперь тоже знают об этом.

Силы Сенсора угасали, но он продолжал:

– Сейчас они пытаются найти этого ребенка и уничтожить. А мы... а вы, – слабо улыбнулся Сенсор, – должны найти его раньше. И если найдете, у человечества есть шанс остаться на стороне доб...

Сенсор умолк на полуслове. Вот только что он был здесь, был с ними, еще секунду назад звучал его голос – и все. Он исчез, как исчезает солнечный свет, когда на солнце набегает туча. Готта осторожно потрогала еще примятую траву. Теплая...

Генимыслей обвел взглядом старейшин:

– Времени терять нельзя. Смерть Сенсора не может быть напрасной. Мы должны первыми найти этого ребенка. Найти и уберечь. И мы сделаем это...

Солнце поднималось все выше, заливая долину веселым искрящимся светом. Неужели на этот цветущий мир надвигается страшная беда?..                

Секретная информация

Старейшины уже знали о грядущей беде и искали способы с ней бороться, а хрангелы пока занимались своими делами, кто – простыми, а кто – и не очень. Красинде, например, было ох как не просто расшифровать свою «стенограмму». Несмотря на строгую секретность, она решила привлечь к этому делу Мудрицу, взяв с нее страшную клятву: ничего, никому, ни при каких обстоятельствах! Мудрица поклялась, конечно. Хотя это было лишним – она вообще никогда ничьих секретов не выдавала, а тут – тем более.

И две головы склонились над зарисовками лже-стенографистки. Первые страницы продвигались вполне успешно – у Красинды                

отличная память. Она быстро вспоминала, о чем шла речь, а Мудрица записывала под ее диктовку. Вдруг Красинда умолкла. Через минуту открыла и тут же закрыла рот... И продолжала молчать, внимательно рассматривая свои рисунки.

– Ну?! – не выдержала Мудрица.

– Что-то я не помню... вот тут – костер, белка, опавшие листья, какой-то фрукт... апельсин, что ли?

Красинда закатила глаза, казалось, вот-вот можно будет увидеть, как в голове у нее шевелятся мысли.

– Может, белка прыгает через костер? Или фрукты хранятся у нее в дупле? Или все это будут жечь на костре?

– Тебя будут жечь на костре! – рассердилась Мудрица. – Ты что? Так все хорошо вспоминала! А ну-ка, соберись!

Красинда очень хотела собраться, но ей было как-то несобирательно.

– Я устала, вообще-то. Давай отдохнем, а? Пять минут отдохнем! Позвоним Форчунье, давай?

– Давай, – скрепя сердце согласилась Мудрица.

Она знала, что Красинда иногда упрямее осла. Сказала – устала, значит, устала!

– Чего трубку не берешь? – спросила Красинда, когда Форчунья наконец ответила.

– Я с Ником, на Большой викторине.

– Подсказываешь, что ли?

– Да не подсказываю я – трясусь только. Ты чего звонишь, случилось что?

– Нет, – успокоила Красинда, – от белок с апельсинами отдыхаю.

– Что? – не поняла Форчунья.

– Ничего. Пока. Удачи твоему всезнайке.

– Что у нее? – спросила Мудрица.

– Ник в какой-то зауми участвует, наверное, победит.

– Молодец.

– Ага, молодец... Ты знаешь, Маша какую-то жуткую научную                

работу на конкурс юных ученых послала. А вчера оказалось, что заслужила главный приз.