Лене Каабербол - Дина. Чудесный дар Страница 6

Дракан крикнул, к нам вышел какой-то человек и взял поводья вороного. Я с облегчением соскользнула на землю. Одна нога у меня почти совсем онемела, и я не очень уверенно ступала… Правда, Дракан взял меня за руку.

– Сюда, Дина! – сказал он, направив меня к каменной лестнице, которая исчезала где-то внизу и заканчивалась дверью, окованной железом. Оттуда тянулся длинный подземный переход, затем еще одна лестница и новый переход.

«В таком месте, как это, недолго и заблудиться», – подумала я.

Наконец Дракан остановился у решетчатых ворот.

– Подожди здесь минутку, – велел он и, вытащив из-за пояса ключи, отворил ворота. Затем тщательно запер их за собой и скрылся. Я послушно ждала. На дворе стоял удивительный запах – чуточку пахло животными и какой-то гнилью.

Может, мы поблизости от конюшни? Но лошади так не пахнут. Я попыталась заглянуть сквозь решетку, но не разглядела ничего, кроме нескольких решеток далеко впереди да, быть может, блика солнечного света – или же это были только отсветы факелов?

Оттуда донесся звук, будто что-то тяжело шмякнулось о землю, раздалось какое-то чудное тягучее шипение. Но тут вернулся Дракан, он приоткрыл решетчатые ворота. Я заметила, что Дракан вооружился копьем длиннее собственного роста.

– Что это за место? – беспокойно спросила я.

– Драконий двор! – коротко ответил он. – Держись ко мне вплотную, тогда ничего не случится.

– Драконий двор?

В дальних округах ходили слухи о том, что в замке Дунарк есть такой двор! Рассказывали о чешуйчатых чудовищах, что глазом не моргнув запросто пожирали даже взрослых. А одиннадцатилетняя девочка наверняка стала бы для них лакомой закуской.

– Будь спокойна, я привык к драконам. Держись возле меня. Тебе ведь очень хочется увидеть свою мать?

– Да… но разве другой дороги нет? Мы обязательно должны пройти через…

– Да! Идем скорее, я как раз бросил им корм, так что им есть чем заняться кроме нас.

Дракан не дал мне времени для новых возражений. Он так крепко вцепился в мою руку, что не оставалось ничего другого, кроме как идти рядом с ним к следующим зарешеченным воротам.

При виде первого дракона я резко остановилась. Он был вовсе не таким огромным, как я опасалась… в моих дурных снах драконы казались громадными, величиной с дом. Но этот был куда хуже, чем в ночных кошмарах. Этот был наяву. Тварь пониже коня, но почти в три раза длиннее. Чешуйчатый словно змей. Толстые кривые лапы с длинными когтями. Желтые глаза и удлиненная плоская голова. А из пасти свисал ком окровавленного мяса, – некогда задняя нога теленка. Чуть подальше пятеро других чудовищ в клочья раздирали остатки теленка.

И мимо них нам надобно пройти!

– Ну, Дина… Тихо и спокойно! – произнес Дра-кан и зашагал вперед, не выпуская из виду ближайшего дракона.

Тот, разинув пасть, зашипел, и тяжелый затхлый запах метнулся нам навстречу.

Я крепко стиснула руку Дракана, а сердце мое заколотилось так, что я почти ничего не слышала.

Однако же дракон явно не желал выпустить из пасти кусок телятины только лишь ради того, чтобы полакомиться вместо него человечиной. Он застыл на месте, буравя нас своими желтыми глазами, и дал нам пройти мимо, на расстоянии меньшем, чем три драконьи длины.

Никогда ни один звук на свете не казался мне таким прекрасным, как грохот захлопнувшихся за нами решетчатых ворот по другую сторону Драконьего двора.

– Зачем они здесь? – спросила я. – Кому по доброй воле захочется завести таких чудовищ, словно домашних животных?

– А тебе они, что, не по вкусу пришлись? – Дракан стоял, разглядывая ближайшее к нам желтоглазое чудовище. – Разве ты не видишь, что они прекрасны – на свой лад? Сильные, гибкие, да и опасные. И на них можно положиться! Они такие, какие есть! На самом деле не так уж они отличаются от твоего собственного кусачего сторожевого пса у вас дома.

Я негодующе фыркнула:

– Они вообще ни капельки не похожи на Страшилу!

На Страшилу, который любил, когда ему чесали живот и за ушами, на Страшилу, большого, теплого и милого, что спал с нами в боковушке, когда уезжала матушка…

– Не многие могут узреть это, – сказал Дракан, – но чудовищам присуща своя собственная красота. И драконы лучше целой своры сторожевых собак.

Желтоглазое чудовище, тряхнув головой, проглотило свою добычу. Почти четверть теленка, с кожей, копытом и всем прочим, мгновенно скользнула в его пасть. На какой-то миг шея дракона разбухла так, что серо-зеленая чешуя заблестела и словно бы потекла, будто вода.

«Теленок был по крайней мере мертв, – подумала я, – а если тебя глотают живьем?»

– Твоя мама ждет, – напомнил Дракан и строптиво отвернулся от своих «сторожевых псов». – Лучше поторопиться.

Понадобился еще один ключ, чтобы пройти через последние решетчатые ворота. И вот мы уже под темным сводом подвала, куда свет проникал из нескольких отдушин, расположенных высоко-высоко в стене.

В полумраке я мельком разглядела две двери, однако Дракан выбрал каменную лестницу, что вела к третьему дверному проему.

После полумрака подвальных переходов и Драконьего двора в горнице, куда мы вошли, было ослепительно светло. Вечерние солнечные лучи, струившиеся через большое сводчатое окно, превращали стоявшего перед ним человека в темный силуэт, в тень. Но эта тень была мне знакома…

– Матушка!..

Она обернулась. Свет был настолько резким, что я едва могла различить выражение ее лица. Но в резкости ее голоса ошибиться было невозможно.

– Дина! Что здесь делаешь ты?

Кровавые происшествия

Я ничего не понимала. Я одолела долгий путь от Березок до Дунарка. Долгие часы скакала верхом на самом огромном коне, на котором мне когда-либо доводилось сидеть. Прошла через Драконий двор, мимо полдюжины чудовищ, что могли проглотить ребенка со всеми потрохами. Я устала, у меня болел бок, мне было страшно.

И все из-за того, что Дракан сказал, будто мама нуждается в моей помощи. А тут она спрашивает: «Что здесь делаешь ты?» Будто она застигла меня прямехонько на месте преступления – дома на вишневом дереве.

– Ты сказала… он говорил… он сказал, что ты сказала…

У меня заплетался язык. Я чуть не плакала. Но матушка уже не смотрела на меня. Она не спускала глаз с Дракана, словно желая прожечь в нем дыру.

– Что все это значит? – Ее голос был так холоден, почти искрился инеем.

– Я подумал, мы снова немного потолкуем об ужасающем преступлении мессира Никодемуса.

– Я ведь сказала: это не он!

– Можно ли быть абсолютно уверенным в этом? Не перемолвитесь ли вы с ним еще разок?

– Что пользы в этом? Я провела у него многие часы. Я видела каждый тайный закоулок его души. У него есть свои недостатки. Недостатки человеческие! Но этого… чудовищного преступления он не совершал. Клянусь честью Пробуждающей Совесть! Найдите мне другого подозреваемого, и я сделаю все, что в моих силах. Но если вы не можете предъявить мне другого преступника, отпустите меня домой. Дети уже давно меня заждались.

– Мессир Никодемус был застигнут с ножом в руке, кровь жертв была на его руках и одежде. Возможно, он совершил это в хмельном угаре, так что сам не ведал, что творил. Но наверняка это сделал он. Даже если сам этого не помнит.

– Это сделал не он\ Следы преступления остались бы в его душе. Но их там нет!

– Пожалуй, они еще могут проявиться? – Матушка стояла совершенно неподвижно, прямая и опасная, словно направленное в твою сторону копье.

– Что вы имеете в виду, мессир Дракан? – Ее голос прозвучал звонко и резко, будто разбитое стекло.

Услышь Страшила, как она задает вопрос, он, заскулив, заполз бы под кровать.

– Госпожа Тонерре! Все улики против него. Даже если он говорит, что ничего не помнит. Но думаю, Пробуждающая Совесть в силах заставить его вспомнить свою вину.

– Нет, если он не виноват!

– Старик! Четырехлетний мальчик! Женщина и ее не рожденное дитя! Четыре человеческие жизни! Разве так уж странно, что он вообще не желает вспоминать об этом?

– Нельзя заставить вспомнить то, чего ты не совершал. – Матушка была по-прежнему неподвижна, но голос ее звучал уже не так звонко и не напоминал звук разбитого стекла.

– Я был там, когда его схватили. Рассказать, что творилось в опочивальне княгини? Рассказать, сколько раз он нанес ей удары ножом и как? Она не была больше писаной красавицей! Ни следа прежней красы!..

– Замолчи же! – гневно и испуганно воскликнула матушка. – Ребенок… – Она махнула рукой в мою сторону.

– Вы, мадам, правы. Такая история не для детей. Но она была женой моего кузена, моего двоюродного брата. И ее ребенку не удалось избежать «рассказа» об этом. Погибнуть в четыре года! Мне будет очень, очень трудно забыть эту историю… И я хотел бы… – его голос охрип от волнения, – я хотел бы, чтобы монстр вспомнил, какое злодеяние он свершил. Неужели я требую слишком многого?