Рик Риордан - Сын Нептуна Страница 65

Пилот, вероятно, правильно оценил ситуацию. Не было ни стюардесс с объявлениями, ни прохладительных напитков перед взлетом, ни ожидания разрешения на полет. Летчик нажал на газ, и самолет, набирая скорость, покатился по дорожке. На взлетной полосе за ними послышался еще один взрыв, но они уже поднялись в воздух.

Фрэнк посмотрел вниз и увидел, что полоса вся изрыта воронками, как кусок горящего швейцарского сыра. В Линн-Каньон-Парке здесь и там полыхали пожары. В нескольких милях к югу костер огня и черного дыма бушевал в том месте, где еще недавно стоял дом семейства Чжан.

Да, хорошенькое впечатление произвел Фрэнк. Не смог спасти бабушку. Не смог воспользоваться своим даром. Даже гарпию спасти не смог. Когда Ванкувер исчез за тучами, Фрэнк закрыл лицо руками и заплакал.

Самолет лег на левое крыло.

По интеркому раздался голос пилота:

— Senatus Populusque Romanus, друзья! Добро пожаловать на борт. Следующая остановка — Анкоридж, Аляска.

XXXVII

Перси

Самолеты или каннибалы? И то и другое хуже некуда.

Перси предпочел бы ехать на «кадиллаке» бабушки Чжан до самой Аляски — и пусть за ним гонятся великаны-людоеды, кидая взрывающиеся ядра. Все лучше, чем сидеть в роскошном бизнес-джете «Гольфстрим».

Перси уже приходилось летать. Подробности были как в тумане, но он помнил черного пегаса по имени Пират. Он даже в самолете раз или два побывал. Но воздух — не родная стихия для сына Нептуна (или Посейдона — какая разница). Каждый раз, когда самолет попадал в воздушную яму, сердце Перси начинало бешено колотиться, и ему казалось, что Юпитер сейчас скинет их с небес.

Он пытался сосредоточиться на разговоре Фрэнка и Хейзел. Хейзел уверяла Фрэнка, что он сделал все возможное для своей бабушки. Фрэнк спас их от лестригонов, с его помощью они улетели из Ванкувера. Он проявил невероятное мужество.

Фрэнк не поднимал головы, видимо, стыдился своих слез, но Перси понимал его. Бедняга только что потерял бабушку и видел, как горит его дом. Перси считал, что если ты и всплакнул по такому поводу, то от этого не перестал быть мужчиной, в особенности если еще отразил атаку целой армии великанов, которые собирались зажарить тебя на завтрак.

Перси все еще никак не мог переварить тот факт, что Фрэнк — его отдаленный родственник. Кем ему приходится Фрэнк? Тысячеюродным племянником? Нет, словами это не передать.

Фрэнк так толком и не сказал, в чем заключается его «семейный дар», но, пока они летели на север, сообщил подробности своего разговора с Марсом предыдущей ночью. Он рассказал о пророчестве, которым облагодетельствовала его Юнона, когда он был младенцем, о том, что его жизнь зависит от обгоревшей дощечки и что он попросил Хейзел хранить ее.

Кое о чем Перси уже и сам догадался. Хейзел и Фрэнк, очевидно, пережили совместно какое-то безумное приключение, когда они вырубились вместе, и заключили между собой какой-то договор. Это объясняло также, почему даже теперь Фрэнк по привычке проверяет карман своей куртки и почему он так нервничает, когда рядом огонь. И все же Перси восхищался мужеством, которое проявил Фрэнк, отправившись в поиск, — ведь он знал, что одного язычка пламени хватит, чтобы погасить его жизнь.

— Фрэнк, — сказал он, — я горжусь, что мы с тобой родня.

У Фрэнка покраснели уши. Голова у него оставалась опущенной, его солдатская стрижка напоминала острую черную стрелу, направленную вниз.

— У Юноны какие-то планы на нас… относительно пророчества семи.

— Да, — проворчал Перси. — В обличье Геры она мне не нравилась. Но и как Юнона она ничуть не лучше.

Хейзел поджала под себя ноги. Она разглядывала Перси светящимися золотистыми глазами, и он не мог понять, как она умудряется сохранять спокойствие. Хейзел была младшей из них троих, но всегда сплачивала их маленький отряд и утешала спутников. Теперь они летели на Аляску, где она уже один раз умерла. Они хотят освободить Танатоса, который может забрать ее назад, в Царство Мертвых. Но Хейзел не выказывала ни малейшего проявления испуга. Перси же чувствовал себя неуютно — сам-то он боялся воздушных ям.

— Ведь ты сын Посейдона? — спросила она. — Ты греческий полубог.

Перси ухватился за свой шнурок с бусинами.

— Я начал вспоминать кое-что в Портленде, выпив кровь горгоны. И с тех пор воспоминания медленно возвращаются ко мне. Есть и другой лагерь — Лагерь полукровок.

От одних этих слов тепло разлилось по телу Перси. Приятные воспоминания нахлынули на него: запах полей клубники под теплым летним солнцем, фейерверки, освещающие берег четвертого июля — в День независимости, сатиры, играющие на флейтах у вечерних костров, и поцелуй в лодке на озере.

Хейзел и Фрэнк уставились на Перси, словно он перешел на другой язык.

— Другой лагерь! — повторила Хейзел. — Греческий лагерь? Боги, если Октавиан узнает…

— Он объявит войну, — дополнил Фрэнк. — Он всегда был уверен в существовании греков, которые строят козни против нас. Он считал Перси шпионом.

— Вот почему Юнона прислала меня, — сказал Перси. — То есть прислала не как шпиона. Я думаю, тут произошло что-то вроде обмена. Ваш друг Джейсон — я думаю, его отправили в мой лагерь. В моих снах я видел полубога — это, наверно, он и есть. Он находился с некоторыми другими полукровками на каком-то летающем боевом корабле. Думаю, они направляются на помощь лагерю Юпитера.

Фрэнк нервно забарабанил пальцами по спинке сиденья.

— Марс сказал, Юнона хочет, чтобы греки и римляне объединились для борьбы с Геей. Но между ними такая давняя и кровавая вражда.

— Может быть, поэтому боги так долго разделяли нас. — Хейзел глубоко вздохнула. — Если греческий военный корабль появится в небе над лагерем Юпитера, а Рейна не будет знать, что это союзники…

— Да, — согласился Перси. — Когда вернемся, нужно будет объяснить все это. Только очень аккуратно.

— Если вернемся, — сказал Фрэнк.

Перси неохотно кивнул.

— Я хочу сказать, я вам доверяю, ребята. Надеюсь, и вы мне доверяете. Я чувствую… вы мне так же близки, как и мои старые друзья в Лагере полукровок. Но другие полубоги в обоих лагерях… там будет много подозрений.

И тут Хейзел сделала то, чего Перси от нее совсем не ожидал. Она подалась вперед и поцеловала его в щеку. Это был абсолютно сестринский поцелуй. Но Хейзел улыбнулась с такой любовью, что Перси бросило в жар.

— Конечно, мы тебе доверяем, — сказала девушка. — Мы теперь одна семья. Правда, Фрэнк?

— Конечно. А меня поцеловать?..

Хейзел рассмеялась, но в ее смехе слышалось нервное напряжение.

— Ну так что мы будем делать теперь?

Перси глубоко вздохнул. Время уходило. Двадцать третье июня прошло уже почти наполовину, а завтра ожидался Праздник Фортуны.

— Мне нужно связаться с другом… я дал обещание Элле.

— Как? — спросил Фрэнк. — Почтой Ириды?

— Она все еще не работает, — грустно сказал Перси. — Я пробовал вчера в доме твоей бабушки. Без толку. Может, потому, что мои воспоминания не до конца восстановились? Или боги перекрыли связь. Надеюсь, мне удастся связаться с другом во сне.

Самолет провалился в очередную воздушную яму, и Перси ухватился за подлокотники сиденья. Под ним сквозь одеяло облаков проглядывали заснеженные горные хребты.

— Не знаю, смогу ли уснуть… Но я должен попробовать. Мы не можем оставить там Эллу одну в окружении всех людоедов.

— Да, — согласился Фрэнк. — Нам еще несколько часов лететь. Ложись на кушетку, приятель.

Перси кивнул. Он чувствовал уверенность оттого, что Хейзел и Фрэнк будут присматривать за ним. Перси сказал им правду — он им доверял. В той странной и страшной действительности, куда он был заброшен, — вырванный из прошлой жизни, даже без воспоминаний о ней. — Хейзел и Фрэнк стали для него лучиками света.

Перси вытянулся, закрыл глаза и представил, что падает с ледяной горы в холодное море.

Сон перенес его назад. Перси снова был в Ванкувере, стоял перед руинами семейного дома Чжан. Лестригоны ушли. От дома остались только выгоревшие стены. Пожарные сворачивали свое оборудование, готовились к отъезду. Газон был похож на поле боя — дымящиеся кратеры и траншеи, образовавшиеся при взрыве системы полива.

На опушке леса бегала гигантская лохматая собака, нюхая деревья. Пожарные ее не замечали.

У одного из кратеров стоял на коленях циклоп в джинсах не по размеру. В его растрепанных, влажных от дождя волосах виднелись комья грязи. Когда он поднял голову, оказалось, что его большой карий глаз красен от слез.

— Близко! — простонал он. — Так близко, но поздно!

У Перси сердце разрывалось, когда он услышал, сколько боли и тревоги в голосе этого великана, но он знал, что на разговор у них есть всего несколько секунд. Кромки его видения уже размывались. Если Аляска лежала за пределами влияния богов, то, вероятно, чем дальше они летели на север, тем труднее будет связываться с друзьями. Даже во сне.