Виталий Мелентьев - Чeрный свет Страница 7

Обо всех этих правильных и мудрых вещах Вася подумать не успел, а может быть, и не сумел. И он легко, слишком легко согласился:

– Давай попробуем. А то, когда придут взрослые, они поставят машину под стеклянный колпак и нас к ней даже на пушечный выстрел не подпустят.

Юра кивнул и сразу стал серьезным и даже строгим. Он включил двигатель и нажал педаль подачи энергии.

Машина осталась верной себе – покорной и ласковой. Тихонечко тронулась с места, развернулась где нужно и стала как раз против дверей. И стала вовремя, потому что пройти в дверь она не могла. Но ведь недаром ребята осваивали ее столько времени и знали, как им показалось, каждую рукоятку и каждый тумблер.

Бойцов смело повернул одну из них, переключил тумблер, и с машиной произошли невероятные изменения. Собственно, невероятными они были с точки зрения всех, кто не был знаком ни с этой машиной, ни с техникой будущего. Просто в машине что-то произошло, и за несколько секунд она неуловимо изменила свои габариты, как бы «перестроилась» – стала узкой и длинной.

Бойцов возвратил тумблер в нормальное положение, повернул рукоятку – и превращение окончилось.

Машина осторожно приблизилась к открытому люку, несколько секунд словно принюхивалась или присматривалась к окружающему, а потом, смело, но несколько неуклюже клюнув носом, сползла на песок. Впервые, может быть, за многие века гусеницы под ней бодро крутились, и, должно быть, от этого плавность хода казалась необыкновенной – ни толчка, ни рывка мальчишки не ощутили.

Они вдосталь накатались по песчаному дну карьера. И тут высказался Вася:

– Послушай, а ведь, по идее, она же должна еще и летать.

Что ж, Васю Голубева можно было понять. Он, конечно, в свое время пережил необыкновенные приключения. Но в ходе всех этих приключений летать ему не довелось. Как-то не попадалось такой техники. А тут техника была под рукой, и не воспользоваться ею казалось просто невозможным. Даже неумным.

Правда, Юра на мгновение вспомнил свои приключения на планете Красных зорь, посуровел и поэтому излишне строго взглянул на товарища. И тогда Вася, как бы понимая всю необычность своего предложения, уже готов был пойти на попятную:

– Нет, если, конечно, это опасно, то…

При этом он и сам не знал, что умудрился польстить Бойцову. Ведь из его слов можно было понять, что он во всем доверяет Юрию. Он как бы признавал, что у Бойцова отличная летная подготовка, опыт и знания. Юрий как можно скромнее пожал плечами:

– Ну что ж, если тебе хочется…

Что ни говорите, а всегда приятно, когда люди признают твое мастерство хоть в чем-нибудь: хотя бы в раскалывании орехов или в умении плевать дальше всех. А в этом случае признавалось мастерство вождения невероятной машины.

Нажали на нужные кнопки, повернули необходимые рукоятки и переключили тумблеры. И все произошло именно так, как и предполагали ребята. По бокам выдвинулись стреловидные, как на реактивных самолетах, крылья. И только после всех этих преобразований была наконец нажата педаль подачи энергии.

И вот тут-то машина впервые показала свой нрав. Вместо того чтобы плавно подняться в воздух, она резво, как молодой козел, подпрыгнула так, что у ребят что-то подкатило к горлу и мускулы стали тяжелыми и негнущимися. Безмятежно спавший Шарик проснулся и с тревогой огляделся.

– Скоростной… разгон, – нашелся Юрий, но Вася недоверчиво посмотрел на него.

– Может, ты не то включил?

– Все то, что нужно. Просто пережал педаль.

Как будто все было правильно, машина выровнялась и легко и спокойно парила над карьером. Парила так, как, например, стрекоза или вертолет.

– Здорово! – улыбнулся Вася.

– Куда уж лучше.

– Давай поднимемся повыше?

– Попробуем.

Юрий осторожно нажал педаль – и машина поднялась над лесом.

Странно и немного смешно было видеть деревья сверху. У многих сосен, оказывается, совсем крохотные, как деревца-первогодки, вершинки. И на самой-самой вершинке, упрямо тянущейся вверх, ярко-зеленая веточка – последний годовой отросток ростовой почки. От этого бор сверху казался нежным и несколько беззащитным.

Но попадались такие места, где вместо нежно-зеленых побегов торчали засохшие вершинки, смотреть на них было немного грустно: здесь стояли обреченные на гибель деревья. Ведь все живет до тех пор, пока растет. Вот почему над одним из таких участков, как говорят лесники, перестоявшегося леса Вася предложил:

– Поднимайся выше. Все идет хорошо. И нужно же попробовать…

И Юра послушно поднял машину метров на десять выше сосновых верхушек. Потом еще выше. И еще…

И тут открылся такой простор, такая красота, что ребята забыли обо всем на свете. Ни страха, ни робости не было и в помине.

И лес, и река, на которой вдалеке виднелась дуга плотины, и ползущие по дорогам машины, и даже дымы недалекого городка отсюда, с высоты, казались игрушечными и очень милыми – может быть, оттого, что вечерний синий сумрак постепенно скрадывал их очертания. И только река все явственней из серебристо-серой становилась розовой, а местами фиолетово-багровой.

Летний день кончался, а на западе все разгорался и разгорался закат.

Горизонты расширились, и очень хотелось, чтобы они стали еще шире, – не терпелось увидеть всю рабочую площадку возле плотины, весь городок и вообще все-все… Если этого не сделать сейчас, то через полчаса будет поздно. Стемнеет.

Юрка решительно поднял машину еще на несколько сот метров…

На западе было еще совсем светло, а на востоке издалека наступали огоньки. Они вспыхивали вразброс, независимо друг от друга, но постепенно образовывали целые созвездия – городки, заводы, села…

Дух захватывало от этой красоты, и ребята не сразу заметили, как машина вначале нерешительно, а потом уверенно задрала нос, подергалась, словно в ней происходили какие-то сложные внутренние перестройки, и вдруг понеслась вверх. Круто вверх. Почти отвесно вверх.

Ребят прижало к сиденьям, но Юрий быстро справился с перегрузкой и дотянулся до руля и пульта управления. Он пытался подчинить себе неожиданно взбунтовавшуюся машину, но из этого ничего не получилось. Она неслась все вверх и вверх.

Земля скрылась в темно-сиреневой дымке, огни уже не пробивались сквозь нее. Вокруг расстилалось только небо. Одно небо – огромное, зеленовато-фиолетово-розовое небо стратосферы в закатные часы.

Потом исчезло и оно. Начинался самый настоящий космос. Темный, таинственный, усыпанный каплями блистательных крупных звезд. И где-то вдали в неподвижной черноте космоса машина вдруг прекратила свой стремительный взлет, выровнялась, и ребята увидели справа от себя огромное, серебрившееся в отблесках далекого заходящего солнца, неторопливо вращающееся вокруг своей оси бревно.

Встретить бревно в космосе само по себе невероятно, да еще если это бревно с чувством собственного достоинства вращается и покачивается, словно оно живое, – и того невероятней. Вася и Юра только переглянулись, а машина пристроилась к этому бревну и поплыла рядом с ним, почти касаясь его серебристой поверхности.

Теперь рассмотреть нового космического скитальца было не так уж трудно.

И тут Юрия осенило:

– Это же ракетоноситель!

Конечно, это был ракетоноситель. Совсем такой или почти такой, какие провозят в дни парада на Красной площади. Только у этой ракеты отсутствовала головка. И это вполне понятно.

Могучая ракета вынесла какой-то очередной искусственный спутник Земли в космос, вытолкнула его на орбиту, а сама отсоединилась от него и теперь продолжала самостоятельное путешествие, медленно и неотвратимо снижаясь. Пройдет некоторое время, плотность атмосферы будет возрастать, и ракетоноситель потеряет свою скорость, войдет в плотные воздушные слои атмосферы и сгорит.

Все это было совершенно ясно и понятно. Но только зачем машина пристроилась к этой блуждающей ракете, что ей потребовалось от обреченной на сгорание трубы? Понять этого ребята не могли и пока только радовались, что вышедшая из повиновения машина не занесла их куда-нибудь дальше.

И в это время прямо над их головами медленно проплыл в воздухе удивленный и сконфуженный Шарик. Он беспомощно шевелил лапами и крутил обрубком хвоста. Шарик ударился о ветровое стекло и поплыл обратно. Юрий схватил его за лапу и потянул к себе. Но… вдруг явственно ощутил, что сам тоже поднялся над сиденьем и висит в воздухе. Начиналось парение в состоянии невесомости.

В первое мгновение стало страшно, потом они вспомнили, что космонавты свободно переносили состояние невесомости, и успокоились. А уж потом поняли, что можно было даже спокойно плавать и кувыркаться в воздухе. Жаль только, что они то и дело стукались то о стекла, то о потолок, то о борта кабины.

В это время без всякого приказания с их стороны машина сама медленно отошла от ракетоносителя и опустила нос. Началось стремительное падение. Состояние невесомости исчезло. Пассажиров опять прижало к сиденьям, и им навстречу понеслись далекие, проступающие сквозь дымку созвездия городов, фиолетово-красно-желтое закатное небо и сверкающий в просветах между облаками океан.