Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Орден Феникса (Анна Соколова) Страница 7

Его мысли стремительно перескакивали с одного на другое… можно сбежать, рискуя угодить в лапы министерским ищейкам, или остаться здесь и ждать, пока они сами придут за ним. Первый вариант намного привлекательней, но и мистер Уизли, понятно, плохого не посоветует… в конце концов, Дамблдор улаживал дела и похуже.

— Хорошо, — пробормотал Гарри, — я передумал, я остаюсь.

Он плюхнулся за кухонный стол напротив Дадли и тети Петуньи. Столь резкая смена настроения всех Дарсли, судя по всему, ошарашила. Тетя Петунья в отчаянии посмотрела на дядю Вернона; у того вена на багровом виске вздулась пуще прежнего.

— Откуда все эти проклятые совы? — прохрипел он.

— Первая из Министерства Магии, о моем исключении… — ровно ответил Гарри.

Он прислушивался к любому шороху снаружи — вдруг появятся представители Министерства, а слушать куда проще, если на вопросы дяди Вернона отвечать, чем если дядя начнет рвать и метать.

— …А вторая от папы моего друга Рона. Его папа работает в Министерстве.

— Министерстве Магии? — заревел дядя Вернон. — Такие люди, как ты — в правительстве? Теперь понятно, почему страна катится ко всем чертям!

Поскольку Гарри не ответил, дядя Вернон впился в него взглядом, а потом выплюнул:

— И почему тебя исключили?

— Потому что я пользовался магией.

— АГА! — громогласно воскликнул дядя Вернон и стукнул кулаком по дверце холодильника.

Холодильник подпрыгнул и открылся, из него вывалились на пол и лопнули Дадлины диетические йогурты.

— Так ты признаёшься! Что ты сделал с Дадли?

— Ничего, — ответил Гарри, слегка теряя терпение, — это был не я…

— О-он… — неожиданно застонал Дадли.

Дядя Вернон и тетя Петунья тут же замахали руками на Гарри, чтобы тот замолчал, и склонились к Дадли.

— Продолжай, сынок, — пропыхтел дядя Вернон. — Что он сделал?

— Скажи нам, деточка, — зашептала тетя Петунья.

— Он на меня палочку наставил… — пробормотал Дадли.

— Да, наставил, но не использовал… — сердито начал Гарри, — а…

— МОЛЧИ! — в унисон завопили дядя Вернон и тетя Петунья.

— Продолжай, сынок, — повторил дядя Вернон, яростно раздувая усы.

— Все стало темно… — дрожа, хрипло продолжил Дадли, — …совсем темно. А потом на-начались… разговоры. У меня в г-голове…

Дядя Вернон и тетя Петунья обменялись взглядами, полными безпредельного ужаса. Если больше всего в жизни они ненавидели магию, а после магии на втором месте стояли соседи, которые умудрялись жульничать с поливалками почище самих Дарсли, то первую десятку уверенно замыкали люди, слышащие голоса. Они, должно быть, решили, что Дадли потерял рассудок.

— Что за разговоры, пупсик? — побледнев, выдохнула тетя Петунья, со слезами на глазах.

Но Дадли, похоже, был не в состоянии закончить мысль. Он снова задрожал и затряс большой белобрысой головой. И Гарри, несмотря на паническое оцепенение, охватившее его после первой совы, ощутил некоторое любопытство. Дементоры заставляли человека заново переживать самые худшие моменты его жизни. Что же пришлось выслушать испорченному, избалованному, наглому Дадли?

— Почему ты упал, сынок? — неестественно тихим голосом, как у постели тяжелобольного, спросил дядя Вернон.

— Я с-споткнулся… — дрожа, пробормотал Дадли. — …А потом…

Он схватился за могучую грудь. Гарри догадался: Дадли вспомнил липкий холод, который заполняет легкие, когда из тебя высасывают надежду и счастье.

— Такой ужас… — прохрипел Дадли. — Холодно… жутко холодно…

— Понятно, — деланно спокойным тоном произнес дядя Вернон.

Тетя Петунья взволнованно пощупала лоб Дадли, проверяя у него температуру:

— А потом что произошло, Дадлик?

— Мне стало… стало… стало… так… так…

— Так, как будто счастья больше не будет никогда, — бездумно закончил Гарри.

— Да… — дрожа всем телом, прошептал Дадли.

— Так-так! — дядя Вернон выпрямился, его голос уже обрел свою обычную мощь. — Ты навел какой-то дурман на моего сына, чтобы он слышал голоса и считал, что… что ему суждено стать нищим, или вроде того, правильно?

— Сколько можно повторять? — у Гарри повысилось и раздражение, и голос. — Это был не я! А свора дементоров!

— Свора… какой-такой фигни?

— Де-мен-то-ров, — медленно и четко повторил Гарри, — их было двое.

— И что за чертовщина такая — эти дементоры?

— Они охраняют Азкабан, тюрьму для магов, — проговорила тетя Петунья.

На две секунды воцарилась звенящая тишина, только потом тетя Петунья прикрыла рукой рот, как будто ляпнула что-то в высшей степени неприличное. Дядя Вернон молча вытаращился на нее. У Гарри голова пошла кругом. Ну, пусть миссис Фигг… но тетя Петунья?

— Откуда вы знаете? — пораженно спросил он.

Тетя Петунья стояла с таким видом, словно сама себе ужасалась. Она испугано и пристыжено посмотрела на дядю Вернона, потом опустила немного руку, демонстрируя лошадиные зубы.

— Я слышала… как тот гадкий мальчишка… про них рассказывал ей… давнымдавно, — сбивчиво проговорила она.

— Если вы имеете в виду моих маму и папу, то почему их по именам не называете? — с вызовом спросил Гарри.

Но тетя Петунья даже внимания на него не обратила. Видимо, жутко разволновалась.

Гарри был просто ошарашен. Он ни разу не слышал, чтобы она упоминала свою сестру, только однажды, несколько лет назад, в приступе бешенства она орала, что его мать была ненормальной. Уму непостижимо — она так долго хранила в памяти эти обрывки сведений о магическом мире, и все время старательно делала вид, что этого мира не существует.

Дядя Вернон открыл рот, потом закрыл его, снова открыл, закрыл и, наконец, очевидно с трудом вспомнив, как нужно разговаривать, открыл в третий раз и прохрипел:

— Так… так… они… э-э… они… э-э… они в самом деле… эти… дементы… как их?

Тетя Петунья кивнула.

Дядя Вернон перевел взгляд с тети Петуньи на Дадли, потом на Гарри, будто ожидая, что кто-нибудь из них воскликнет: «Обдурили дурака!..» Так и не дождавшись, он все-таки открыл рот опять, но от необходимости подыскивать слова его избавило появление третьей за вечер совы. Сова влетела в незакрытое окно, как покрытое перьями пушечное ядро, и с таким грохотом приземлилась на кухонный стол, что все трое Дарсли от ужаса подпрыгнули. Гарри вынул из совиного клюва уже второй казенного вида конверт и, пока разрывал, сова исчезла в ночи.

— Совы… задолбали…[13] — смятенно пробормотал дядя Вернон и, протопав к окну, захлопнул его в очередной раз.

Любезный мистер Поттер,

В дополнение к нашему письму, ориентировочно двадцатидвухминутной давности, Министерство Магии сообщает о пересмотре своего решения относительно немедленного уничтожения Вашей палочки. Вам разрешается сохранить палочку до дисциплинарного слушания по Вашему делу, которое состоится 12 августа, и на котором будет принято официальное решение.

Вследствие переговоров с Директором Школы Волшебства и Ведьмовства «Хогвартс», Министерство приняло взаимоприемлемое решение рассмотреть в указанную дату также и вопрос Вашего исключения. В соответствие с этим, Вы считаетесь временно исключенным из Школы, вплоть до последующего разбирательства.

С наилучшими пожеланиями,

искренне Ваша,

Мафальда Хопкерк

Отдел Неправомерного применения магии

Министерство Магии

Это письмо Гарри прочел три раза подряд. Хотя страхи не торопились рассеиваться, но от понимания, что окончательно вопрос об исключении еще не решен, слегка развеялась сжимавшая грудь удушливая тоска. Кажется, все зависит от слушания его дела двенадцатого августа.

— Ну, — спросил дядя Вернон, отрывая Гарри от раздумий, — что на этот раз? Тебе уже вынесли приговор? — и с запоздалой надеждой добавил: — У вас там смертная казнь есть?

— Мне нужно явиться на слушание дела, — сказал Гарри.

— И там тебя приговорят?

— Видимо, да.

— Будем надеяться, — злобно буркнул дядя Вернон.

— Хорошо… раз это все… — Гарри встал.

Ему отчаянно хотелось остаться одному, подумать, может быть послать письмо Рону, Гермионе или Сириусу.

— НЕТ УЖ, НИ ЧЕРТА ХОРОШЕГО, НЕ ВСЁ! — заорал дядя Вернон. — СЯДЬ НА МЕСТО!

— Что еще? — нетерпеливо спросил Гарри.

— ДАДЛИ! — рявкнул дядя Вернон. — Я хочу толком понять, что случилось с моим сыном!

— ПРЕКРАСНО! — взвился Гарри, и от гнева с конца палочки, которую он не выпускал из рук, сорвались красные и золотые искры.

Все трое Дарсли испуганно вздрогнули.