Дэвид Фарланд - Мыши и магия Страница 7

— Прекрати меня преследовать! Меня от тебя уже тошнит!

Однако ничто не длится вечно. Окунувшись в ковровый ворс, Бен перевел дух. Царившие тут запахи поразили его до глубины души. Могучее мышиное обоняние без труда различало аромат пролитого виноградного сока и крошек сэндвича с арахисовым маслом, которые он как-то ночью утащил с кухни, — а ведь это было уже с месяц назад.

Янтарка резво трусила вслед за ним, непринужденно отталкиваясь задними лапками и приземляясь на передние.

— Куда тебя несет? Что ты задумал? Только не бросай меня тут одну! — испуганно пищала она. — Я же первый раз в жизни выбралась из клетки!

Бен решил не обращать на нее внимания. Даже здорово, что девчонка так испугалась: впредь это послужит ей уроком!

Он устремился за елку, до сих пор уныло стоявшую в углу, и принялся лавировать между комками прошлогодней упаковочной бумаги, в которую некогда были завернуты подарки, — размерами они теперь не уступали автобусам.

К тому времени, когда впереди показалась кухонная дверь, — ничего себе пробежка, не меньше мили! — Бен был уверен: еще один шаг — и он умрет на месте. Его сердечко колотилось со скоростью сотен ударов в минуту, а изо рта уже показалась пена.

Остановившись на пороге, он огляделся. Мимо как раз маршировала шеренга черных муравьев. На ходу муравьи пели:

Привет, мы всем знакомыеночные насекомые.Работаем на кухне,когда погасят свет.Отнюдь мы не ленивые,весьма трудолюбивые,мы храбрые, могучие,на нас управы нет.Пусть бабочки на солнышкерезвятся ясным днем,слизняк пусть глупый нежитсяпод проливным дождем.Но мы — неукротимые,мы круче во сто крат,сумеем, коль захочется,любому дать под зад.Нас не пугают трудности,мы пляшем и поемночной порой, ночной порой,за мусорным бачком.[6]

Бен молча смотрел, как мимо идут муравьи; все выглядело так, словно он просто заснул и видит сон про то, как оказался в Сумеречной Зоне, где все вроде бы и так, как в нормальном мире, но в то же время совершенно и ужасно не так. Сон этот ему однозначно не нравился.

Кухонный пол был выстлан линолеумом, на котором отчаянно скользили лапы — словно какие-то неведомые враги нарочно залили старую знакомую кухню льдом, превратив ее в каток. Бен чуть ли не по-пластунски добрался до холодильника и увидел между ним и стеной уходящий во тьму узкий проулок. В нем прятались огромные клубы пыли размером с шары перекати-поле.

Тут через всю кухню, закладывая виражи, словно взбесившаяся машинка с дистанционным управлением, промчался таракан. Он врезался в Бена и с маниакальным энтузиазмом заорал:

— Все в буфет! Кто-то оставил коробку с печеньем открытой, у нас вечеринка!

Бен ошарашенно уставился на полоумное насекомое, но его уже унесло прочь. Еще пара коротких перебежек, и Бен забился под кухонный стол. Оттуда он принялся наблюдать за матерью, которая возвышалась над ним, словно статуя Свободы. В данный момент она скорбно взирала на громоздившуюся в раковине гору грязной посуды, оптимистично обещавшую в ближайшем будущем достичь потолка.

— Господи, благослови меня, наконец, девчонкой, пожалуйста… — пробормотала она.

— Мама! — пискнул Бен. — Я тут, внизу! Помоги!

Но как раз в этот момент из другой комнаты донесся взрыв телевизорного шума — папа смотрел «Покемонов»,[7] — и его мольба пропала втуне.

Бен лихорадочно обшаривал взглядом кухню. Быть может, если как следует вцепиться в мамину брючину коготками, ему удастся вскарабкаться по ткани на кошачий манер?

Он неуклюже подпрыгнул в воздух, разом взлетев метров на двадцать, крепко ухватился за плотное хаки и принялся карабкаться вверх. Имея всего лишь четыре пальца на каждой лапе, это тот еще подвиг! Но каждый подвиг рано или поздно приносит свои плоды.

И плоды не заставили себя долго ждать. И — о, да! — они превзошли все ожидания Бена.

Мама, судя по всему, почувствовала, как что-то цепляется за ее коленку. Она посмотрела вниз и дико завопила.

Сначала она шарахнулась назад (в раковине случилось землетрясение, и пара посудных лавин с грохотом сошла на пол), потом подскочила и с неженской силой шлепнула себя по штанине. Бен, кувыркаясь, пролетел несколько метров по воздуху, повстречался с холодильником, соскользнул по эмалированной дверце и со стуком упал на линолеум, окруженный осколками тарелок. Фарфоровые батареи вели обложной огонь; тарелки порхали по всей кухне, словно вдруг осознали свою летучую природу. Едва придя в себя, Бен тут же был вынужден отпрыгнуть в сторону, чтобы убраться с траектории нескольких особо крупных зарядов.

— Помогите! — кричала мама под грохот канонады. — МЫШЬ!!!

Бен с трудом поднялся на лапы, едва увернувшись от агрессивно нацелившейся ему в лоб чашки.

— Мама, — снова пискнул он, — это же я!

Он заковылял к ней и припал к полу, жалобно глядя вверх. Густая белая пена валила у него изо рта, так что ему даже пришлось вытереть его тыльной стороной передней лапки.

— Помогите! — еще громче возопила мама. — Тут бешеная мышь!

— Мама, — простонал Бен, — послушай, это я, Бен!

Янтарка желтой молнией мелькнула за спиной у Бена и спряталась под дверцей холодильника.

Тем временем в кухню ворвался папа и схватил с плиты лопатку для жаркого.

— Это та чертова мышь, которую Бен должен был скормить ящерице!

— Нет, — в панике прокричала мама, — это другая, их тут целых две!

Папа посмотрел на Бена. Бен посмотрел на папу и увидел в его глазах ужас.

— Ты права. Это и впрямь бешеная мышь! Звони в Службу спасения, а я тебя прикрою. — И он угрожающе поднял лопатку.

Мама ринулась в гостиную и загромыхала телефоном.

— Папа! — воззвал Бен. — Это же просто я!

— Дорогая, поторопись, — крикнул папа в гостиную, — она пищит как-то очень необычно.

— Не лезь к ним, это бессмысленно, — пискнула из-под холодильника Янтарка. — Ты теперь мышь. Люди не могут понимать нас — как и мы не можем понимать их.

В голове у Бена что-то щелкнуло.

— Что ты имеешь в виду — «не можем понимать людей»? Лично я их прекрасно понимаю.

— Это потому, что ты сам недавно был человеком.

Тем временем папе Бена, кажется, надоело слушать очень необычный писк бешеной мыши.

Он покрепче сжал свое оружие, нагнулся и замахнулся.

Бен попытался отпрыгнуть в сторону, но не успел. Папина лопатка настигла его и размазала по полу. Перед глазами заплясали разноцветные звездочки. Бен попытался подняться, но его едва не вырвало, а лапки разъехались на скользком полу.

В кухню вихрем влетела мама. От ее скачков пол дрожал, словно к ним мчалось стадо носорогов.

— Ты позвонила в полицию? — свирепо спросил ее папа.

— Нет, мне пришла в голову идея получше.

За ее спиной Бен слышал какое-то электрическое завывание.

Из-под холодильника раздался отчаянный вопль Янтарки:

— Змея! Она принесла змею!

Бен поднял глаза; в глазах у него все плыло от слабости. Прямо перед ним разверзлось жерло огромного тоннеля, в который вели круглые серебряные ворота. Кругом дул могучий ветер, с воем уносившийся в царившую там тьму. В следующее мгновение до него дошло, что он смотрит прямо в трубу пылесоса!

«А он и правда похож на большую змею!» — пронеслось в его затуманенной голове.

— Бен! Сюда! — услышал он крик Янтарки.

Краем глаза Бен заметил, как ее хвостик исчезает за углом дверного проема, ведущего в гостиную. Последним отчаянным рывком он устремился за ней, оттолкнувшись обеими ногами и попытавшись приземлиться на руки, как делала она.

Он влетел в гостиную и оглянулся. Меж двух стен, целиком усеянных ослепительными лампами дневного света — все разного цвета и размера, — красовался огромный широкоэкранный телевизор. Под потолком парил мамин зеркальный шар. Когда у нее выдавался особенно плохой день, она, бывало, заглатывала одним махом полчашки сахарного песку и часами сидела в кресле, откинув голову на мягкую спинку, смотрела, как крутится шар, и слушала свой любимый диск «Мой поворот Земли».

Янтарка изо всех сил карабкалась вверх по цепи, свисавшей из днища маминых часов с кукушкой.

— Сюда! — прокричала она, добравшись почти до верха. — Я вижу там темную нору!

Бен кинулся к часам, подпрыгнул, насколько хватило силенок, и уцепился за цепь. Раскачиваясь, подтягиваясь и пыхтя, он лез и лез по цепи, движимый практически одной только силой воли, пока наконец не рухнул обессиленный в безопасную темноту норы.

Какое-то время он лежал, тяжело дыша, рядышком с Янтаркой; сердце страшно бухало внутри. Кругом сильно пахло деревом, клеем и лаком. Часы были размером с его спальню, вот только по стенам шли огромные жуткие шестерни с острыми зубцами. Испугавшись, что они могут поймать и зажевать его хвост, Бен залез повыше и умостился на узеньком насесте подле маленькой резной кукушечки с голубыми крылышками, белой шапочкой на голове и желтым клювиком.