Игорь Ефимов - Лаборатория в «Карточном домике» Страница 7

Тамара Евгеньевна. Но как же ты могла молчать? Надо было приехать сюда, рассказать нам о его намерениях.

Этери. Я думала, мне удастся образумить его. Уговорить. Но, в конце концов, не выдержала. Просто сбежала.

Тамара Евгеньевна. Но мыслимое ли это дело — колебаться и раздумывать в подобных случаях.

Этери. А что бы ты хотела? Ведь он доверился мне — понимаешь? А я? Должна была его предать? Рассказать вам, добиться прекращения работы? Лишить его последней надежды? Вы можете оценить меру его страданий? Страданий его жены? Нет. И никто не может. В конце концов, он вправе распоряжаться самим собой. Может, я ещё всю жизнь буду жалеть, что отказалась ему помочь.

Капитан. Самим собой — это бы ещё ничего.

Этери. Что вы имеете в виду?

Капитан. Скажите, если включить аппарат на диапазон биочастот человеческого мозга, а сигнал дать на полную мощность, — какая получится дальность действия? То есть, на каком расстоянии от «Мнемозины» должен находиться человек, чтобы забыть папу, маму и всё на свете?

Этери. Точно не могу сказать… Ведь таких экспериментов ещё никто не проводил. Почему вы спрашиваете? Постойте, уж не думаете ли вы, что такой человек, как Сильвестров, мог решиться на опасный опыт, не приняв всех мер предосторожности? Что где-то за стеной ни о чём не подозревающие люди могли попасть в зону облучения?

Капитан. Этери, вы единственный специалист среди нас. Мы обязаны вам верить. Каждому вашему слову. Но я прошу вас, продумайте сами эту версию до конца. Эту невероятную, невозможную ситуацию: «Мнемозина» включена в диапазоне частот человеческого мозга. Что должно случиться, чтобы мощность тормозящего сигнала внезапно возросла? А вместе с ней — и радиус опасной зоны. Если какой-то злоумышленник, знающий аппарат, решился бы на подобное преступление, что он должен был бы сделать?

Этери. Какой ещё злоумышленник? У нас, в «Карточном домике»? Это же чистая утопия.

Капитан. Вообразите!

Этери. Ну хорошо… Во-первых, он мог бы попытаться резко увеличить напряжение в электросети. Это, конечно, в том случае, если бы он не знал, что у нас есть релейная защита против такого скачка. Во-вторых, усилители третьего блока… Нет, отпадает. Здесь у нас тоже система предохранителей. В-третьих… Но я надеюсь, воображаемый злоумышленник не всесилен и не может распоряжаться атмосферным давлением?

Капитан. При чём здесь атмосферное давление?

Этери. Биологическое радио довольно чувствительно к его колебаниям. Падение на десять миллиметров ртутного столба может удвоить и даже утроить силу сигнала.

Директор (вскочив). Но утром перед пургой давление упало на двадцать восемь миллиметров!

Этери (ошеломлённо). Двадцать восемь? (Хватает со стола логарифмическую линейку и пробует произвести подсчёт.) Это… Это почти пятикратное усиление.

Тамара Евгеньевна. Может покрыть «Карточный Домик» целиком. Кухню, спальни, кладовые — всё.

Капитан. Но время?!

Этери. Что «время»?

Капитан. Какая длина у магнитофонной ленты «Мнемозины»? Скорость промотки?

Этери. Бобина с широкой лентой рассчитана на двенадцать часов работы. Когда она кончается, «Мнемозина» автоматически перестаёт посылать тормозящий сигнал.

Капитан. Чёрт с ней с широкой! Я спрашиваю про узкую, про этот ваш ДЫХ… ЦЫЖ — как его?!!

Этери. ДЖЦ — дублёр жизненных центров. Вы хотите знать…

Капитан. Да! Да! — я хочу знать, сколько времени будет жить оглушённый, потерявший память человек?

Этери. Тонкая лента, конечно, длиннее… Примерно в два раза. Но почему вы спрашиваете? Что-нибудь случилось с Сильвером?

Директор. Не только с ним. Мы ничего ещё толком не знаем, Этери. Но то, что вы рассказали…

Тамара Евгеньевна. Если он действительно решился начать в одиночку этот опыт над самим собой…

Директор. Чему я просто не хочу верить! Но если это так… И если во время опыта по роковому стечению обстоятельств надвигающаяся пурга сыграла роль неизвестного злоумышленника…

Тамара Евгеньевна. Резкое падение давления могло так усилить сигнал, что Сильвестров оказался оглушённым, утратившим контроль над собой, над течением опыта.

Директор. В таком состоянии он и сам мог случайно повернуть реостат на усиление. Тогда все люди, спящие в здании «Карточного домика» — он начал, конечно, под утро, чтобы никто не мешал, — все они должны были попасть в расширившуюся сферу действия «Мнемозины». Картина того, что там произошло…

Раздаются быстрые шаги, вбегает Радист с зажатыми в руке наушниками.

Радист. Андрей Львович! «Карточный домик» ответил! (Исчезает, остальные четверо поспешно выходят за ним.)

Действие второе

Картина восьмая

Кухня и кафетерий «Карточного домика». Киля, Стеша.

Асенька и Серж с изумлением смотрят на человека в комбинезоне, которого ввели вооружённые Димон и Лавруша. Это водитель вездехода Сазонов.

Сазонов (размазывает слёзы по лицу и ноет детским «жалостливым» голосом). Отдай, слышишь!.. Отдай пистолет. Не тебе дали… Всё сказано будет про вас, про хулиганов. Обрадовались, да? Двое на одного, да? Отдавай, не то хуже будет. Думаешь, мамке нажалуюсь? Не мамке, а самому Саламандре… Саламандра за меня тебе голову оторвёт и в карман положит, Понял?.. По-хорошему отдавай… Ох, появись ты только на нашей улице, будет тебе гроб с музыкой… Слышь, ты… Отдавай, не то…

Серж. Немедленно отдайте! Двое на одного — это нечестно.

Асенька. Надо здороваться, когда входите. Кто вас только воспитывал.

Серж. Мы не позволим портить праздник!

Асенька. Смотрите, до чего довели человека.

Димон (топает ногой). Тихо! Всем замолчать и сесть там, у стены. Говорить будете по очереди и только когда вас спросят.

Стеша (шёпотом). Дима, нельзя! Как ты можешь так разговаривать со старшими.

Димон. А-а, оставь. Какие они «старшие»? Ты погляди на них. Ну, кто первый? Начнём справа налево. Вот вы — откуда вы взялись? Почему бродили по дому одетый и вооружённый? Кому подавали сигнал ракетами? Чего испугались, увидев нас на лестнице? Но только не врать.

Сазонов. А почему я? А что я сделал? Мало ли что испугался. Вас двое, а я один. И не виноват я. Не докажешь.

Димон. Не кричи. И не маши руками. Давай-ка по порядку. Как тебя зовут?

Сазонов. Ну, Юрка я. Сазонов.

Лавруша. Хоть имя своё помнит.

Димон. А живёшь ты где, Юрка? Здесь? Или в городе? А может, в Ночлегове?

Сазонов. Чего я здесь не видел? В городе живу. С мамкой и сестрой, понял?

Димон. Работаешь? Учишься?

Сазонов. Один такой, как ты, тоже мне на психику давил. Знаешь, что ему Саламандра сделал? Руки-ноги связал и головой в урну засунул. Не веришь?

Димон. Верю, верю. Только никто на тебя не давит. И пугать тебя мы не собирались.

Сазонов. Не собирались? Что ж ты тогда в ружьё своё вцепился и до сих пор не отпускаешь? А если оно стрельнёт вдруг? Думаешь, не страшно?

Димон. Ладно. Лавруша, подержи. Ну вот, я уже без ружья. Так где же ты работаешь?

Сазонов (с наглой ухмылкой). А не твоё. Щенячье. Дело.

Стеша. Вот наглец.

Димон. Послушай, Юра. Юра Сазонов. Тут стряслось что-то очень плохое. Беда стряслась — понимаешь? В том числе, и с тобой. И мы хотим понять. Понять и помочь. Поэтому постарайся вспомнить, что с тобой произошло сегодня? Где ты был утром? Днём? Там, в лесу, стоит вездеход — это не твой? Ты не на вездеходе приехал? Откуда у тебя пистолет-ракетница? Ну, говори. Расскажи хоть что-нибудь.

Сазонов. Чего пристали-то? Где, да что, да когда. Ну, не помню я ничего. Сказано вам — не помню. Бродишь тут, бродишь целый день… Никого нет… Одни валяются на полу, не отвечают, другие выскакивают с ружьями. Думаешь, не страшно? Как будто я виноват. Что ж с того, что я стрелял? Вверх стрелял, не в людей. И не в зверей. А если в кошку из рогатки, так это когда было… И не попал я. Это Саламандра мне рогатку дал, у него их полно. А сестра её в печку кинула. Я с тех пор и в руки не брал. А то, что в машину залез, так мне сам Петрович разрешает… Учи, говорит, главное, арифметику, и всё тогда, Тогда станешь шофёром. Я и учу… В прошлой-то четверти у меня по арифметике две четвёрки было, а в этой…