Серж Брюссоло - Проклятый цирк Страница 8

– Четырнадцать лет! – прошипела Мария-Женевьева. – Этого недостаточно, вороны узнают тебя. Надо вернуться во времени гораздо дальше. Не прекращай подъема, пока тебе не станет шесть, так гораздо надежнее.

– Шесть лет! Но я же все забуду… все приключения, которые я пережила, и мальчиков, которых я встречала, и…

– Шесть лет! Или даже пять, – настаивала Мария-Женевьева. – Ты должна полностью изменить внешность, понимаешь? Стать неузнаваемой!

– Это ведь не навсегда, – вмешался пес. – Когда опасность минует, я сведу тебя вниз, и память к тебе вернется.

Пегги подавила рыдания, стиснувшие ей горло. Все, все сотрется. И плохое, и хорошее. Радости, горести… Она станет другим человеком. Кем-то, кем она была в прошлом, но который сейчас казался ей совсем чужим.

– В дорогу! – скомандовала Мария-Женевьева. – Твои колебания грозят нам опасностью. Если вороны нас застанут, мы пропали.

Она была права.

Пегги сделала глубокий вдох и бросилась вперед по тропинке.

Вскоре девочки начали страдать от жары и жажды. Солнце пекло немилосердно. Люди, шагавшие впереди них, поднимали облака пыли, окутывавшей камни. Девочки еще не осознавали, что с каждым пройденным метром они становились на один день моложе. О! Разумеется, поначалу это было мало заметно, но понемногу они начинали путаться в одежде, которая стала им слишком велика.

– Ой! – воскликнула вдруг Пегги. – Что-то я похудела.

– Да нет, – поправил ее пес, – ты просто стала на год моложе. Я подсчитал, сейчас тебе должно быть четырнадцать с половиной лет. Осторожно, мы приближаемся к дате, когда впервые с тобой встретились. Полгода соответствуют примерно 180 метрам подъема. Когда ты преодолеешь эту высоту, ты уже не будешь помнить, кто я такой.

Пегги промолчала. Она знала, что, как только попытается сказать хоть слово, тут же разрыдается.

– Не бойся, – сказал ей ее товарищ. – Я все время буду рядом. Я присмотрю за тобой.

Он понимал, что к этому моменту Пегги уже полностью позабыла все события прошедшего года.

– Я… я уже не понимаю, зачем я здесь оказалась… – пробормотала девочка. – Наверное, на это есть веская причина, только я не могу вспомнить, какая именно.

– Ты карабкаешься вверх, чтобы выжить, – ответил пес. – Продолжай и не мучай себя лишними вопросами. Тебе грозит страшная опасность. Не теряй времени на бесплодные размышления.

Пегги непонимающе заморгала, охваченная тревогой. Она вдруг заметила, что рядом с ней шагает какая-то странная девочка, похожая с виду на дикарку в раскрашенной деревянной маске. Интересно, что она здесь делает?

– Что еще за чудачка, у меня за спиной? – спросила она у синего пса. – Она что, думает, будто попала на карнавал?

– Это твоя старшая сестра, Мария-Женевьева, – ответил пес. – Не бери в голову. Чем выше будешь подниматься, тем меньше будешь помнить. Сейчас это не так уж важно. Просто доверься мне, хорошо?

– Да… Но послушай… у меня что, есть сестра по имени Мария-Женевьева? Никогда о ней не слышала. А почему она прячет лицо под маской?

– Вперед! Я все объясню чуть позже. Ты должна идти вверх, пока твое лицо не станет совсем неузнаваемым. Это сейчас самое главное. Ты в смертельной опасности – вот единственное, что сейчас важно помнить. Ясно?

– Ясно…

Они продолжили восхождение. Произошедшие события одно за другим исчезали из памяти Пегги. Она забыла Наксоса, Себастьяна и все фантастические миры, в которых ей довелось побывать. Она забыла подвиги, которые совершила. Прошлое улетучивалось, как будто она никогда в жизни не слышала о Колине, Бреганоге-оборотне, Тибо и даже о бабушке Кэти.

Преодолев рубеж в 550 метров, она с удивлением увидела, что рядом с ней трусит какая-то черная собачка. Интересно, что здесь делает эта невзрачная дворняжка?

У нее было такое чувство, будто в голове у нее разверзлась дыра, в которую со свистом врывается ветер, унося мысли и воспоминания, как облетевшие листья.

Она чуть не потеряла равновесие, наступив на собственную волочащуюся штанину. Почему она носит одежду, которая ей так велика?

Это что, здешняя мода? Кстати, где она, ради всего святого? Почему какие-то незнакомцы спешат мимо нее к вершине горы? Можно подумать, от этого зависит их жизнь!

Она хотела было остановиться, но странная черная собака велела ей идти дальше. Когда девочка попыталась воспротивиться, собака грозно заворчала, оскалив клыки. Пегги догадалась, что это, наверное, полицейская собака – свирепый зверь, приученный охранять пленников. С этой минуты она не решалась даже взглянуть на нее, опасаясь, что та может укусить. Должно быть, пса специально выдрессировали нападать на тех, кто пытается сбежать. Вот мерзкое животное!

Мария-Женевьева замедлила шаг, позволив девочке с собакой ее обогнать. Она уже не знала, кто эта незнакомка, чье хорошенькое личико так ее раздражало. Впрочем, у нее не было времени размышлять об этом, так как она сосредоточила все свои силы на достижении поставленной цели. Она здесь для того, чтобы избавиться от уродства и вернуться к возрасту, который предшествовал ее поступлению в школу фей. Она без устали повторяла про себя эти слова, боясь их забыть. И все же она сознавала, что будто что-то потеряла по дороге. Что-то очень важное, но что именно? [7] Отсутствие воспоминаний избавило ее от горя, но оставило шрам на сердце. Она не знала, чем это объяснить.

«Я чувствую облегчение, потому что перестала страдать, – подумала она, – но мне почему-то недостает этих страданий… Ерунда какая-то! Ничего не могу понять».

Каждый раз, проходя мимо зеркала, она ненадолго приподнимала маску, чтобы увидеть, как выглядит ее лицо. Пока никаких улучшений заметно не было. Она все еще была устрашающе безобразна. Ей не терпелось скорее позабыть свое вступление в школу фей. Когда воспоминания об этом кошмарном ученичестве исчезнут, она снова станет той прелестной принцессой, которой была когда-то.

Стиснув зубы, обливаясь потом, она изо всех сил напрягала мышцы ног, чтобы карабкаться как можно быстрее.

С каждым пройденным метром болезненные воспоминания лопались как мыльные пузыри, оставляя все больше простора в сознании. Наконец настал момент, которого она так ждала: задержавшись около очередного зеркала, она с удивлением увидела в его пыльном стекле отражение какой-то незнакомки – красивой юной девочки с нежной кожей и жемчужно-белыми зубами.

К этой минуте она уже позабыла все, связанное со школой фей и собственной тоскливой жизнью в лесном изгнании.

Она с любопытством оглядела уродливую деревянную маску, которую почему-то сжимала в руке. Откуда взялась эта штуковина? Может быть, она участвует в каком-то маскараде? Наверное, во дворце устраивают праздник… Но тогда почему она, чистокровная принцесса, одета так бедно? И куда подевались ее слуги, пажи, фрейлины?

Совершенно измученная, она повалилась на траву, а мимо нее по тропинке продолжали подниматься вереницы людей. Наверное, какое-то паломничество, решила девочка. Об этом свидетельствуют многочисленные трости и костыли, брошенные на обочине дороги, а также счастливые лица стариков и калек, в одночасье избавившихся от своих недугов.

Деревня, потеря памяти

Вскоре Мария-Женевьева заметила впереди, чуть в стороне от ведущей к вершине тропы, полускрытые за деревьями дома небольшой деревушки. Ей было жарко и отчаянно хотелось пить. Процесс омоложения привел ее к тому периоду, когда она жила как истинная принцесса, с соответствующими привычками и требованиями. Задолго до того, как она поступила в школу фей, была изгнана и превратилась в дикарку с деревянной маской на лице. Поэтому ее ужасно удивило, что она так плохо одета. Когда же она провела рукой по волосам, то обнаружила, что они грязные и спутанные.

«Должно быть, случилось что-то ужасное, – подумала она. – Революция или мятеж… Наверное, мне пришлось бежать из дворца, переодевшись простолюдинкой. Да, другого объяснения быть не может».

Она оказалась в сильнейшем затруднении. Никто никогда не учил ее справляться с обычными житейскими делами без целой армии служанок и лакеев. Она даже не могла одеться, не воспользовавшись услугами по меньшей мере трех камеристок, и никогда сама не держала в руках щетки для волос. То, что с ней происходило сейчас, повергало ее в полнейшее замешательство. Она с ужасом разглядывала свои грязные руки, обломанные ногти. Ноги были ничуть не в лучшем состоянии! Она выглядела хуже, чем последняя из дворцовых судомоек.

Растерянная и испуганная, она обессиленно опустилась на придорожный камень на подступах к деревне. Мимо, не обращая на нее внимания, то и дело проходили люди, занятые обычными повседневными делами. Девочка заметила, что среди них нет ни одного человека старше двадцати – двадцати пяти лет.

Мария-Женевьева решила изучить содержимое походной сумки, которая так оттягивала ей плечо. Убедившись, что в ней нет ничего, кроме кое-какой утвари самой грубой работы типа ножа, миски, деревянной ложки, недовольно поморщилась… Надо признать, все это было довольно грязным и засаленным. Ни тарелки из тончайшего фарфора, ни золотого кубка с гербовой резьбой. Не было также ни зеркала, ни расчески, ни пудреницы, даже самого маленького флакончика духов! Кошмар, да и только!