Майкл Шейбон - Саммерленд, или Летомир Страница 8

— Он сгодится в самый раз, — отозвался знакомый голос, скрипучий, как старая бейсбольная рукавица. Этан оглянулся и увидел позади себя Безымянника Брауна. Сегодня на старичке был костюм-тройка: пиджак и брюки розовые, как губная помада, а жилет точь-точь как фургончик Фельдов.

— Да уж пусть постарается, — сказал феришер. — Рать пришла, как и предсказывал Джони Водосказ. И ножницы при них, коли смекаешь, о чем я.

— Мы их видели, верно, парень? — сказал Безымянник, обращаясь к Этану. — Они явились с машинами, лопатами и стальными подковками, чтобы сделать свое черное дело.

— Клевер, — представился феришер. — Вождь этого племени и начинающий игрок первой базы.

Этан заметил, что феришеры перешептываются, и вопросительно взглянул на мистера Брауна. Тот показал пальцем вниз, но Этан его не понял.

— Ты находишься в присутствии августейшей особы, сынок, — пояснил Безымянник. — Когда ты знакомишься с королем, вождем или другой важной персоной, надо кланяться — не говоря уж о трехмировом чемпионе хоум-рана, Клевере с Кабаньего Зуба.

— Ух ты! — Этан смутился и почувствовал, что простым поклоном здесь не обойдешься. Поэтому он опустился на одно колено и склонил голову. Будь у него шляпа, он снял бы ее — в кино это видишь то и дело, но случай сделать это на практике выпадает нечасто. Наверно, вид у Этана был здорово глупый: все феришеры расхохотались, а Клевер…

— Отлично, рувинчик, — сказал он потом.

Этан подождал немного для приличия и встал.

— А сколько хоум-ранов вы забили? — спросил он.

— Семьдесят две тысячи девятьсот пятьдесят четыре, — скромно сообщил Клевер. — Последний забит вчера вечером. — Феришер хлопнул своей рукавицей, похожей цветом и величиной на вафлю «Нилла». — Лови!

К Этану летел белый с красными швами мячик не больше скатанной в шарик жвачки — летел быстрее, чем ему полагалось. Этан беспомощно вскинул руки, и мячик, ударив его в плечо, хлопнулся на траву. Феришеры, затаившие дыхание, дружно выдохнули. Мячик подкатился обратно к черным шиповкам Клевера. Вождь взглянул на него, потом на Этана и подобрал мячик, упрятав его в рукавицу.

— Нечего сказать, перспективный кадр, — сказал он Брауну, и Безымянник на этот раз промолчал. — Но выбирать нам не приходится, это факт. Рать, против нашего ожидания, явилась слишком рано, и коли ты подсовываешь нам бестолкового десятилетнего разиню, делать нечего. Некогда другого чемпиона искать. Придется тебе, парень, постараться.

— Но для чего я вам нужен? — спросил Этан.

— А ты думаешь, для чего? Чтобы спасти нас. Спасти Белолесье.

— Белолесье — это что?

Вождь медленно, с явным раздражением потер коричневой ручонкой подбородок.

— Вот эта самая березовая роща Белолесье и есть. Это наш дом. Мы живем здесь.

— Да, понятно. Извините. А… от чего его спасать-то?

Клевер тяжело посмотрел на Безымянника и молвил с горечью:

— Как подумаешь, что мы отдали за это половину своих сокровищ…

Безымянник спешно занялся пушинкой, которую обнаружил у себя на лацкане, а вождь сказал Этану:

— От Койота, само собой. Теперь он нас нашел и попытается разрубить наш наплыв. Как только он это сделает, Белолесью конец, и нашему племени тоже.

Этан смутился и растерялся. Больше всего на свете он боялся показаться дураком. Когда возникала такая опасность, он обычно делал вид, что ему все понятно, пока и в самом деле не становилось понятно. Но то непонятное, что говорил вождь феришеров про какой-то наплыв, который могут разрубить, было слишком важным, чтобы притворяться, и Этан обратился за помощью к Пройдисвету.

— Кто это — Джонни Водосказ?

— Оракул Западного Летомира. Лет десять назад он предсказал, что Койот, или Передельщик, отыщет дорогу в Белолесье. Ты помнишь, что я рассказывал тебе про Древо — про Столб, как его здесь называют?

При этом вопросе феришеры издали дружный стон, и Клевер воскликнул:

— Он что, даже про Столб ничего не знает?

— Кончай меня шпынять, — рявкнул Безымянник Браун. — Я предупреждал, что выбор невелик.

— Как же все измельчало, — повторил вождь, и все племя закивало головами. Этан понимал, что разочаровал их, — но ведь он ничего еще не успел сделать!

— Часто бывает так, — терпеливо продолжал Пройдисвет, — что две ветки на дереве начинают тереться одна о другую. Это можно наблюдать, когда поднимается достаточно сильный ветер. Ветки трутся так, что на каждой из них появляется что-то наподобие раны. Со временем, когда рана затягивается новой корой, обе ветки срастаются вместе, и место такого срастания называется наплывом.

— Да, знаю, — сказал Этан. — Я видел такое дерево во Флориде.

— Так вот, в случае с таким древним и раскидистым деревом, как Столб, вокруг которого постоянно дуют свирепые ветры Времени, наплывы возникают то и дело. Они отмечают места, где смыкаются два разных мира, и эти места слывут волшебными. Священные рощи, заколдованные пруды и так далее. Ваш Саммерленд — как раз такое место.

— Ясно. Саммерленд существует и в моем Мире, и в этом. — Этану очень хотелось доказать и Пройдисвету, и Клеверу, что он не совсем уж тупой. — Одновременно. Вот почему здесь никогда не бывает дождя, да?

— Никогда не знаешь, что может случиться в месте наплыва, — ответил Пройдисвет. — Там всегда происходят какие-то чудеса. Солнечная погода посреди вечного ненастья — только одна из возможностей.

— И теперь Койот хочет снова разделить два этих Мира?

Лис кивнул.

— Но зачем?

— Трудно понять, зачем Койот делает то или другое. Он вечно блуждает по Древу со своей Ратью и разрубает все наплывы, которые ему удается найти. Но этот наплыв, местный, находится в таком далеком уголке Миров, что до сих пор Койоту не попадался.

— Понял, — сказал Этан. — То есть вроде бы понял. Но ведь я… ну… правда еще не взрослый. Я… это… не владею мечом, и верхом тоже не езжу, если от меня требуется что-то такое.

Все приумолкли, как будто ожидали, что Этан все-таки окажется на высоте и сумеет спасти Саммерленд, а теперь эта надежда исчезла окончательно. На краю луга раздался чей-то презрительный смех, и огромная ворона — та же самая, готов был поклясться Этан, — взлетела в небо. Феришеры-лучники послали стрелы ей вслед, но птица не обратила на это никакого внимания. Она махала крыльями медленно, лениво, даже как-то нагло, показывая, что спешить ей некуда. Хриплый, подхваченный ветром хохот тянулся за ней хвостом.

— Ладно, хватит языками чесать, — мрачно отрезал вождь и снова кинул Этану мячик, который Этан на этот раз кое-как удержал. — Пошли потолкуем с этим старым психом-моллюском.

Все двинулись через луг, мимо белого стадиона, к морю. В этом Белолесье не было ни ветхой гостиницы, ни разрушенного танцевального зала, ни пирса — только длинная полоса песка с призрачными деревьями по одну сторону и бесконечными темно-зелеными водами по другую. А посередине — та самая древняя коряга, суковатая и наполовину ушедшая в песок, на которой Этан с отцом как-то ели сандвичи с цыпленком и пили горячий куриный бульон из термоса. Неужели правда та самая? Может ли какой-то предмет существовать в двух разных Мирах одновременно?

— Говорят, что эта щетинистая старая колода и есть наплыв, — сообщил Пройдисвет. — Место соединения двух Миров.

Феришеры действительно направлялись прямо к ней.

— Но ведь ты говорил, что Древо невидимо и что оно нематериально, — напомнил Этан.

— А можно ли, например, увидеть любовь? Или потрогать ее?

— Нет, — ответил Этан, надеясь, что этот вопрос не содержит никакого подвоха. — Любовь тоже невидимая и нематериальная.

— А когда твой отец надевает свою большую спортивную майку и сидит на трибуне, улыбаясь тебе что есть мочи? И хлопает тебя по ладони после матча, даже если ты пролетаешь четыре раза подряд?

— Ну-у…

— Некоторые невидимые и нематериальные вещи можно, тем не менее, видеть и ощущать.

Около дюжины феришеров по знаку Клевера опустились на колени рядом с корягой и принялись медленно, до странности бережно разрывать руками песок. Участок их раскопок ограничивался тенью от торчащих вверх корней. Пригоршни вынутого песка они просеивали между пальцами, выписывая каракули на гладкой прибрежной кромке. Песчаные капли складывались в ромашки, головки клевера и солнца. Наконец у одной женщины получился узор в виде скрещенных молний, и все феришеры, сгрудившись вокруг нее, стали раскапывать ее ямку. Вскоре яма стала такой большой, что в глубину в ней могли поместиться три феришера, а в ширину — два. Послышался чей-то возглас, а потом кто-то, как показалось Этану, громко и без стеснения рыгнул. Копальщики засмеялись и стали вылезать из ямы.

Последние трое вытащили наверх самого большого из виденных Этаном моллюсков. Величиной с крупный арбуз, он казался еще больше в ручонках тащивших его феришеров. Раковина была бугристой и шероховатой, как старый бетон. Из створок сочилась зеленая вода и какая-то бурая слизь. Феришеры обступили раковину, и Безымянник Браун легонько подтолкнул Этана в спину.