Лене Каабербол - Сердце саламандры Страница 8

— А теперь, — начал мистер Густошерст, — расскажите, девочки, как вы здесь очутились.

— Только после горячего ужина, — твердо заявила миссис Густошерстка и налила в семь глиняных мисок сливочно-белого овощного рагу.

— Вы знаете саламандру по имени Дэнни Нова? — спросила я, надеясь, что Дэнни не соврал и назвался своим настоящим именем.

— Нова? — переспросил мистер Густошерст и почесал черную бороду. — По дороге на Глумсбери живет парочка саламандр по фамилии Нова, не так ли, миссис Густошерстка?

— Да, живут, кажется, — отозвалась хозяйка, наливая мужу в кружку холодного сидра. — Но я не слыхала, чтобы среди них был Дэнни. Это имя вообще не саламандровое. — Кстати, в Брэмблтоне тоже когда-то жил один Нова, — добавил мистер Густошерст. — Не знаю, там он сейчас или нет. И еще один в Верхнем Смитвелле.

Я пала духом.

— Значит, Нова — распространенная фамилия?

— Ну, не такая частая, как Люкс или Стелла, но довольно обычная.

— Тот, которого я ищу, примерно вот такого роста, у него… — начала я и тут же поняла, как это бессмысленно — давать описание существа, способного менять форму. «Саламандры способны принять любой облик», — сказал Оракул. Бесполезно рассказывать про его каштановые волосы и ярко-синие глаза. «Какой ужас, — подумала я. — Нам никогда его не найти!» Я всхлипнула, стараясь сдержать слезы отчаяния.

Мягкая, покрытая белой шерсткой рука потрепала меня по плечу.

— Ну полно, полно, ягненочек, не плачь, — успокаивающе сказала миссис Густошерстка. — Все будет хорошо. Вот увидишь. А зачем вам нужен этот Нова?

На руке, поглаживающей меня, было всего четыре пальца, и такой она была от природы. От ее вида вся окружающая обстановка стала вдруг казаться какой-то игрушечной. Но доброта женщины была неподдельной.

— Он… Я потеряла… Он украл… — у меня не было сил продолжать.

— Украл что-то у тебя? — в темных глазах блестело сочувствие. — Почти все саламандры — хорошие существа. Правда, немного… безалаберные. И без них нам не прожить. Не забывай об этом! Но если они видят вещь, которая им нравится… они не такие, как мы. Надеюсь, ты найдешь свою потерю, ягненочек.

Мистер Густошерст не ошибся — «легкая непогода» продолжалась всего несколько часов. Настоящие бури, по его словам, бушуют по много дней напролет и бывают куда более свирепыми. Я надеялась, что пробуду на Нимбусе недолго и не успею застать ни одной из них.

Настало утро, солнечное и мокрое. Между камнями на дворе кое-где застряли градины, серые, точно тусклые жемчужины в водосточной канаве.

— Спасибо вам за все, миссис Густошерстка, — поблагодарила Ирма и обняла нашу гостеприимную хозяйку. — Вы спасли нам жизнь!

— Да, может, оно и так, — согласилась миссис Густошерстка. — Но вы и сами должны заботиться о себе. Разве можно бродить в такую погоду без теплых плащей!

Видимо, теплые плащи высоко стояли в ее списке жизненных ценностей, и, учитывая климат Нимбуса, я понимала, почему. Сейчас, благодаря ее щедрости, мы были одеты как следует, в теплые плащи, наспех переделанные из шерстяных одеял.

— Куда пойдем? — спросил мистер Густошерст, вызвавшийся проводить нас хотя бы до ближайшего городка. — В Брэмблтон или в Глумсбери?

— Туда, — мгновенно ответила я, указывая на восток.

— Значит, в Глумсбери, — отозвался он и, выйдя за ворота, повернул направо.

Некоторое время мы шли молча.

— Почему ты пошла в эту сторону? — спросила наконец Ирма.

— Не знаю, — ответила я. — Просто мне показалось… что так надо.

— Ты говорила очень уверенно.

— Правда? — Я вдруг поняла, что и в самом деле была совершенно уверена, что идти надо сюда. Ни тени сомнений.

— Ой! — воскликнула я и остановилась. Корнелия чуть не налетела на меня.

— Да что с тобой? — испуганно спросила она.

— Я только что… поняла. Я знаю.

— Знаешь? Что ты знаешь? Я положила руку на грудь.

— Я чувствую. Чувствую, где Сердце. — Как подсолнух чувствует, где находится солнце. Как почтовый голубь, повинуясь чутью, летит домой. Я знала, и все. Я улыбнулась, как сумасшедшая, и чуть не засмеялась. Впервые за… с тех пор… Ну, после «Поезда-призрака». — Он от нас не уйдет. Я знаю, где он. Пусть убегает сколько хочет, но ему не спрятаться. — Мне захотелось пройтись колесом, прямо здесь, посреди грязной дороги.

— Ты уверена? — спросила Корнелия. Я кивнула.

— Вот и отлично, — улыбнулась Ирма. — Значит, нам нужно думать только об одном — как отобрать у него Сердце.

Загрохотал гром, небо внезапно потемнело.

— Девочки, — позвал мистер Густошерст. — Надо торопиться. Снова надвигается непогода, надо успеть добраться до укрытия.

Я переглянулась с Ирмой.

— Да, — сказала я. — Надо думать об этом, и еще о том, как по дороге не попасть под удар молнии. Дождь хлестал с такой силой, что его струи, казалось, сливались в сплошную пелену у входа в нашу пещеру. Даже не пещеру, а что-то вроде глубокой ямы, вырытой в склоне холма. Мистер Густошерст сказал, что такие укрытия устроены вдоль всех нахоженных дорог.

— А почему миссис Густошерстка говорила, что вам не прожить без саламандр? — спросила я, вспомнив вчерашний разговор.

Мистер Густошерст стряхнул с мохнатой головы дождевую воду. Его мокрые рога поблескивали в темноте. — Откуда ты взялась, девочка? — удивленно спросил он. — Разве там, где ты живешь, нет саламандр?

Я покачала головой.

— Дэнни был первым, кого я встретила.

— Тогда кто же защищает вас от молнии?

— Мы… мы ставим на крышах домов особые устройства. — Как еще я могла рассказать ему о громоотводе?

— Ясно, — он махнул рукой. — Защитное заклинание. Что ж, иногда срабатывает. Но мы здесь больше полагаемся на старых добрых саламандр.

«Вот оно что, — подумала я. — Конечно. Ведь саламандры питаются электричеством. Они наверняка способны поглощать молнии. Усваивать их. А, судя по погоде за последние двенадцать часов, молнии на Нимбусе отнюдь не редкость».

Мистер Густошерст приподнял голову.

— Дождь утихает, — сказал он. — Пойдем, успеем немного пройти, пока не зарядит с новой силой.

Утихает? Я взглянула на непроницаемую водяную пелену, потом на своих подруг-чародеек. И это он называет затишьем?

— Ирма, — еле слышно взмолилась я. — Может быть, сумеешь что-нибудь сделать? Чтобы мы остались сухими?

— Попробую, — уныло ответила она. — Но это будет нелегко. Теперь для нас ничего легкого не осталось.

Она имела в виду «теперь, когда у нас нет Сердца», и я снова почувствовала укол совести.

— Тогда лучше и не пытайся, — ответила я. — Пожалуй, сейчас нам всем стоит поберечь силы для… До тех пор, когда они нам действительно не понадобятся.

И мы побрели сквозь дождь, защищенные отводы только шерстяными одеялами миссис Густошерстки. Они были сделаны из хорошего плотного материала, и без них нам, конечно, было бы в два раза хуже, но все-таки я ловила себя на том, что с завистью поглядываю на водонепроницаемую шубку мистера Густошерста.

7. Саламандровая буря

— Ох, нет, — устало промолвила я, стоя на развилке дорог. — Нам надо идти туда, — я указала на северную ветку.

— Ты уверена? — так же устало спросила Ирма. — Мы ведь почти пришли.

К югу от развилки были видны уютные домики городка Глумсбери, такие близкие, такие манящие. Я бы с удовольствием пошла туда, если бы там был Дэнни. Но его там не было.

— Туда, — повторила я.

— Что ж, девчата, идите, если вам и правда в ту сторону, — с сомнением проговорил мистер Густошерст. — Эта дорога ведет на Лиллипонд. Но туда вам придется идти одним, иначе я к вечеру не доберусь домой, и миссис Густошерстка будет волноваться.

— А далеко до Лиллипонда? — мрачно спросила Корнелия.

— Еще не меньше половины дня пути, и то если погода останется такой же хорошей, как сейчас. Но знаете что? Не лучше ли вам заглянуть в Глумсбери и поспрашивать у тамошней саламандры? Может статься, она знает о вашем Дэнни Нове побольше моего. Сдается мне, она и сама из рода Нова. Ее звать Солана.

Этот вариант казался гораздо заманчивее, чем шлепать еще неизвестно сколько миль по непролазной грязи, особенно если предчувствие меня не обманывает. А оно не обманывает. В этом я была уверена на все сто.

— Почему бы не спросить, — отозвалась Хай Лин. — Тем более что мы совсем рядом.

Мистер Густошерст провел нас через город — он был весь застроен невысокими домиками с дерновой крышей, почти такими же, как его собственный, — к Саламандровой башне, высившейся у северной окраины. Что ж, по крайней мере в целом мы движемся в нужном направлении, думала я, огорченная задержкой. Когда мы принялись карабкаться вверх по склону холма к высокому Крыльцу башни глумсберийской саламандры, раздался еще один оглушительный удар грома, и над головой затрещало электричество.