Евгений Велтистов - Приключения Электроника (С иллюстрациями) Страница 9

Светловидов и сейчас помнит свои вопросы и ответы Икса и Игрека.

Сначала он спросил, кому сколько лет.

Икс протелеграфировал:

— Восемьсот.

Ответ Игрека содержал меньше вымысла:

— Пятьдесят.

Затем Александр Сергеевич задал еще два разведывательных вопроса:

— Как давно знаете вы профессора? Как вы к нему относитесь?

Икс отстучал на телеграфной ленте:

— Триста пятьдесят лет. Побаиваюсь.

Игрек отвечал иначе:

— Всю жизнь. Обожаю.

Садясь к телеграфным ключам, Светловидов довольно легко представил себе тактику невидимых игроков. Человек не может прикинуться машиной, его сразу же выдаст медлительность счета. Следовательно, машина в своих ответах должна хитрить, обманывать, прикидываться человеком. А человеку (Пумпонову) ничего не оставалось, как говорить только правду. Как выяснилось потом, эта логическая система оказалась правильной. И все-таки Икс и Игрек сбили Светловидова с толку.

После первых ответов он подумал: «Иксу восемьсот лет. Фантазия. Наверное, это машина».

Но торопиться с ответом Светловидов не хотел. Он решил проверить их в счете. Он задал Иксу простую задачу:

— Прибавьте 928 714 к 47 218.

Икс подумал тридцать секунд и суммировал:

— 975 932.

Светловидов — Игреку:

— Сложите 723 022 и 252 910.

Через полминуты заработал телеграфный аппарат Игрека:

— 975 932.

«Эге, — сказал себе инженер, — и тот и другой думали полминуты. Кто-то хитрит!»

И он обрушился с серией вопросов на Игрека:

— Прочтите начало первой главы «Евгения Онегина» Пушкина.

— «Мой дядя самых честных правил…» — немедленно откликнулся Игрек.

— Не думаете ли вы, — спросил Светловидов, — что звучало бы точнее так: «Мой дядя самых честных качеств»?

— Это нарушило бы рифму, испортило стих, — весьма логично заметил Игрек.

— А если сказать так: «Мой дядя самых скверных правил»? Как вы помните, Онегин не идеализировал своего дядю. И рифма в этом случае в порядке.

Ответ Игрека был убийственный:

— Зачем обижать дядю? Надеюсь, вы это не серьезно?

Вытерев пот со лба, Александр Сергеевич взялся за Икса. Он так и не решил, кто такой Игрек. Могла ли машина быть столь остроумным собеседником? Конечно, могла, раз ее обучал профессор. Что касается помощника Пумпонова, то с его характером и настроем ума Светловидов не был еще знаком.

Итак, очередь за Иксом. Удастся ли разгадать, кто он?

— Вы играете в шахматы? — спросил инженер.

Икс ответил коротко:

— Да.

Светловидов предложил ему решить этюд:

— У меня только король на е8, других фигур нет. У вас — король на е6 и ладья наh. Как вы сыграете?

Икс после тридцати секунд молчания отстукал на ленте решение:

— Лh8. Вам мат.

Кажется, гость проигрывал игру… Прошло уже двадцать пять минут. Гель Иванович дымил трубкой и лукаво поглядывал на коллегу.

«Какой же задать вопрос?» — мучительно думал Светловидов.

Он спросил самое простое:

— Что вы любите больше всего?

Ответы были простодушны и откровенны.

Икс:

— Кинофильмы.

Игрек:

— Люблю конфеты.

«Кто же хитрит? — возмутился Светловидов. — Смотрит ли машина кино? Нет. А как насчет конфет? Неужели я поглупел? И все же — спокойствие. Надо разобраться детальнее».

— Какие картины вы видели за последнее время? — спросил он у Икса.

— Заграничные. «Смерть за два гроша», «Наказание», «Источник силы».

Названия были незнакомы Светловидову. Он попросил уточнить:

— Перескажите сюжет первой картины.

Икс начал рассказ:

— Девушка и рабочий парень влюблены друг в друга. Но на их жизненном пути встречаются бандиты. Один из них, по кличке Каро, еще похож на человека, а остальные просто мерзавцы. Они хотят вовлечь парня в свои дела, и тут гремят выстрелы. Один. Другой. Третий… Я насчитал двести семнадцать выстрелов…

Настолько увлекательным показался Светловидову этот рассказ, что он прервал Икса на полуслове, протелеграфировав:

— Довольно!

Откинулся на спинку стула, устало сказал:

— Это человек.

— Вот вы и угадали! — искренне обрадовался Громов. — А ваши первоначальные мысли, как я заметил, были абсолютно точными: машина лгала, а человек говорил правду. Но сейчас я познакомлю вас с моим помощником, и вы поймете, почему он все-таки водил вас за нос.

Светловидов вспоминает сгорбленного живого старика. На его лице очень много морщин, они то и дело сбегаются в хитрую улыбку, и тогда глаза кажутся маленькими зелеными точками. Пумпонов в игре не хитрил и на все вопросы отвечал весьма простодушно и точно, выступая под псевдонимом Икс. Он был очень стар и чистосердечно уверял всех, что живет на свете восемьсот лет и из них вот уже триста пятьдесят лет помогает профессору. «Что поделаешь, — сказал он, — именно столько я насчитал. Уж вы извините старика за доставленную неприятность». Он отлично играл в шахматы и превыше всего любил кинофильмы. Эта страсть его и выдала.

Что касается электронной машины — коварного Игрека, — то она в самом деле хитрила, даже медлила с ответом в счете, стараясь сбить с толку вопрошающего.

А больше всех был доволен опытом профессор. Он заразительно смеялся, вспоминая забавные ответы Икса и Игрека, и изображал в лицах всех трех игроков. В самом деле, ему ловко удалось запрограммировать хитрость машины!

Тот вечер был особенным. Они пили крепкий чай в кабинете Геля Ивановича, и профессор вспоминал молодые годы, когда он был влюблен в море, поступил матросом на торговое судно и совершил кругосветное плавание. Гость рассказывал веселые студенческие истории. А Пумпонов после чая повел гостя в мастерскую и заказал в его честь несколько песенок собачьей голове. Она пропела их, старательно открывая пасть и вращая блестящими стеклянными глазами, и этот маленький концерт был очень трогательным — ведь всякий раз электронный мозг сочинял новую песенку.

Потом старик пустил по полу игрушки. Черепахи, два лиса — черный и красный — кружились по комнате и слушались хозяина, словно они были живые и выступали перед публикой в зоопарке. Только длинный провод, соединявший их с электросетью, напоминал о том, что это механизмы.

С одним из этих лисов, красным, немного похожим на таксу и более резвым, чем его темный собрат, была связана одна весьма печальная история.

Однажды Пумпонов пришел в мастерскую и стал тренировать лиса. Он командовал в микрофон и так увлекся сообразительностью механизма, что не заметил, как его ноги опутал провод. Пумпонов хотел остановить лиса, но, к своему несчастью, забыл нужную команду. Он кричал лису: «Хватит! Довольно! Не балуй! Стой!..» Лис не обращал на крики никакого внимания, продолжая бегать вокруг человека, и так крепко затянул провод, что бедняга не мог шевельнуться. Крикни Пумпонов самое простое слово «Стоп!» — и лис встал бы как вкопанный: он слушался только этой команды, а других, даже слова «стой» просто не знал. Старик слабеющим голосом просил, умолял лиса остановиться и с тоской смотрел на розетку, в которую была включена игрушка. Но, увы, дотянуться до нее не мог…

Когда Громов заглянул в мастерскую, он нашел своего помощника лежащим на полу без сознания, крепко обмотанного проводом. Профессор сказал нужное слово — лис тотчас затих. Громов с трудом привел старика в чувство, и тот, открыв глаза, пожаловался: «Как мало он еще понимает… Я работаю у вас триста пятьдесят лет и не видел еще такого глупого лиса». На что Гель Иванович ответил: «Советую впредь быть осторожнее. Вы можете таким образом или что-нибудь изобрести, или погибнуть».

… Светловидов так углубился в воспоминания, что не заметил, как в комнату вошел профессор. Знакомый голос поднял гостя с кресла.

— Извините, — сказал Громов, — я вас заставил ждать.

— Наконец-то! — обрадовался Светловидов. — Вас я готов ждать хоть всю жизнь. Но что случилось?

КАК РОДИЛСЯ ЭЛЕКТРОНИК

— Сюрприза не будет, — извиняющимся тоном произнес Громов. — Сюрприз, Александр Сергеевич, просто сбежал.

— Как — сбежал? — удивился Светловидов.

— А вот так. Прыгнул в окно — и был таков.

Только теперь Светловидов обратил внимание на вид профессора: галстук съехал набок, рукав в известке.

— Ну, не будем так огорчаться, — бодро сказал Светловидов. — Для начала почистимся и умоемся.

Профессор с удовольствием отдал ему пиджак, галстук и достал из дорожного чемодана куртку.

— Сразу как дома! — сказал он, надевая куртку.

Светловидову не терпелось узнать, кто же в конце концов прыгнул в окно. Но не стоило подливать масла в огонь: Громов и так был расстроен.

— Не хотите ли позавтракать? — предложил Светловидов.