Крис Ридделл - Юная леди Гот и грозовые псы Страница 9

– Это мое новое изобретение! – воскликнул он. – Я назвал его кексоотражатель. Уверен, вашему отцу понравится… Нет-нет, рано еще, – добавил он, обращаясь к Уильяму, Хису и Робинсону. – Я скажу, когда.

Ада перевела взгляд на другой конец стола. Ее отец смотрел прямо на доктора Брюквиджа и нимало не улыбался.

Паровозик преодолел виадук и медленно запыхтел вдоль стола. За ним ползли вагончики, на которой стояла первая перемена блюд миссис У’Бью: константинопольские артишоки, томленые рожки в соусе из нежалейки и большая супница с грянуллской болтушкой.

За столом слышался только лязг ножей и вилок, с помощью которых гости накладывали себе кушанья.

Сливси пихнул локтем Уильяма Брюквиджа в тот самый момент, когда тот накладывал себе в тарелку добрую порцию томленых рожко́в.

– А где сестры Вотте? – спросила Ада у Эмили.

– Они ужинают с братом в его комнате, – ответила та. Голос ее звучал встревоженно. – Они очень из-за него беспокоятся.

Эмили бросила взгляд на Сливси, который, хохоча, кидался ракушками-рожками в обезьянок.

– Мы обязаны помочь, – заключила она.

Паровозик скрылся в кухонном люке, и через несколько мгновений лязг на кухне возобновился с удвоенной силой.

– Скажите, доктор, – сказал лорд Гот, откидываясь на спинку кресла, – как далеко продвинулась ваша работа над вычислительной машиной?

Доктор Брюквидж сглотнул грянуллскую болтушку.

– Я назвал ее «Звездчатый разум», – сказал он с гордостью. – Но вы же знаете, как обычно движется работа над научными изобретениями: медленно и с трудом…[10]

– Право, доктор, дрессировка приматов весьма отвлекает вас от работы, – продолжал лорд Гот, не сводя строгого взгляда с обезьянок. – Не говоря уж о том, что она ставит под угрозу безопасность моих гостей.

Рядом с ним преподобный Торвиль пытался одной рукой справиться с константинопольским

артишоком, поскольку вторая рука была у него на перевязи.

– Ах да, банановая кожура… – Доктор Брюквидж покраснел. – Какое досадное недоразумение…

– Как и идея завести мою дочь на постоялый двор, – ледяным голосом продолжил лорд Гот.

– Отец, я же объясняла… – начала Ада, но лорд Гот остановил ее движением руки.

– Я не сержусь, – сказал он. – Я просто очень разочарован.

Он повернулся к графине Пэппи Куцци-Чуллок с Пальцем Християном Андерсеном и улыбнулся.

– Ну-с, как вам наши затеи сельской простоты? – спросил он, в то время как паровозик снова показался из кухонного люка. На сей раз он катился быстрее, выпускал облако пара пышнее и волочил за собой целый состав. В него входили: пирог с болотной курицей, пирог с голубями, пирог с ржанкой (каждый последующий – больше предыдущего), затем: запеченный кролик, паштет из зайца и заливное из гуся на огромных блюдах.

Уильям Проснись Теккерей учтиво помог Домили Дикинсон и Джордж Элиот, когда паровозик поравнялся с ними, но не сумел избежать того, чтобы не забрызгать Плейн Остин неловким движением ложки, полной заливной гусятины.

– Все знают, что сотрапезник с пятнами еды пребывает в поисках салфетки! – сказала она отчетливо.

Сливси радовался на всю катушку. Когда паровозик, набирая скорость, промчался мимо него, он сграбастал бо́льшую часть пирога из болотных куриц.

– Улетный хавчик! – закричал он, увлеченно осыпа́я Уильяма крошками.

Паровозик снова исчез в люке.

– Мой дорогой лорд Гот, – провозгласил доктор Брюквидж, вставая и призывая к тишине постукиванием ложечки по своему бокалу, – и многоуважаемые гости, позвольте мне продемонстрировать мое последнее изобретение…

Он повернулся к обезьянкам:

– Пора!

Уильям, Хис и Робинсон вскочили на стол и принялись расставлять на путях, напротив каждого из гостей, по маленькому кексу.

Пыхтение сделалось громче, и паровозик показался из кухонного люка. Теперь он двигался еще быстрее и тащил за собой вереницу плошек с соусами из малины, карамели и белого шоколада. Преодолев виадук, паровозик выехал на стол и поддел кексоотражателем первый кекс. Тот взмыл в воздух и плюхнулся точнехонько в горшочек. Схватив ложку, Домили Дикинсон подцепила ею пропитавшийся малиновым соусом кекс и перенесла его на свою тарелку с пудингом. Кексоотражатель подцепил второй, третий и последующие кексы, те так же планировали в соусники, и гости уже знали, как с ними поступить. Лорд Гот, похоже, был впечатлен. Паровозик бежал дальше вдоль стола. Сливси сгреб три кекса разом и со смехом запульнул ими в обезьянок.

– Восхитительно, – заявила Ада, пробуя кекс, покрытый белым шоколадом. – И так остроумно.

– Пожалуй… – сказал доктор Брюквидж задумчиво, провожая глазами паровозик, который, все убыстряясь, скрылся наконец из столовой. – Но, пожалуй, нужно еще кое-что поправить…

Издалека послышались возня, крики и грохот посуды о каменный пол. Над шумом взмыл голос миссис У’Бью:

– Живо, сырная перемена! Пошел!

Через несколько мгновений паровозик стремительно выскочил из люка, взлетел на виадук и понесся к столу, опасно раскачиваясь. В этот раз на погрузочные платформы были вперемешку уложены шарики горгондзолы, брусочки «Голубого громмера» с «Великолепным чеддером» и клинышки «Уэссекскского пикантного». Шпажки для накалывания сыров стояли отдельно позади, собранные в ко́злы.

– Остерегись! – вскричал сэр Вальтер Жжот.

На первом же повороте несколько тележек перевернулись, сырные брусочки и шарики взлетели в воздух.

– Все знают, что… оп!

Плейн Остин не успела закончить фразу, поскольку рот ей запечатал кусок мягкого «Голубого громмера».

– Сдаюсь, – пискнула Домили Дикинсон, ныряя под стол, чтобы спастись от горгондзольного дождя.

Лорд Гот учтиво прикрыл графиню Пэппи Куцци-Чуллок поднятой рукой от наполнивших воздух сырных шпажек.

Несясь слишком быстро, паровозик не вписался в следующий поворот, соскочил со стола и грохнулся об пол, укутавшись облаком пара. Тележки последовали за ним, и оставшиеся сыры расплавились в жаре парового котла.

– Фондю «Фиаско»! – провозгласил Уильям Проснись Теккерей.

Сливси ткнул палец в расплавленный сыр, с чувством облизал его и засмеялся:

– Улетная сырная авария!

Лорд Гот стряхнул сырные шпажки со своей тщательно уложенной шевелюры и поднялся из-за стола со всем достоинством, какое только смог собрать.

– Я ничего не понимаю… – бормотал доктор Брюквидж, счищая с разбившегося паровозика клейкие нити горгондзолы. – Я отчетливо помню, что установил регулятор скорости на «Обед». А кто-то, – он указал на рычажок – перевел его на «Фастфуд».

– Доктор Брюквидж, – произнес лорд Гот.

Его голос был тих и спокоен, но Ада по глазам понимала, что он в ярости. Он извлек сырную шпажку из-за уха и швырнул ее об пол.

– Это последняя шпажка.

Глава одиннадцатая

– Что это было? – спросила Эмили, поглубже забираясь под одеяла.

А было вот что: низкий рыдающий вой, взмывший до печального вопля. Словно где-то глубоко в подвалах Грянул-Гром-Холла маленький волк завыл на луну.

– Наверно, призрак, – отозвалась Ада. – Может, это принц Руперт – спаниель второй леди Гот, налетевший на Оливера Кромвеля. Или Пиджей, лысый ирландский волкодав, который рыщет по Невинным погребам. Но сейчас слишком холодно, чтобы идти допытываться.

Она натянула плед до щек.

– Так на чем мы остановились?

Ада и Эмили устроились на ночь в кровати под восемью столбиками, и Эмили потчевала Аду рассказами о школьной жизни. Обе они не слишком наелись за обедом, но пока кухарки хлопотали, прибираясь в паровой столовой, девочки завернули в салфетки куски пирога и покрытые шоколадом кексы и утащили с собой в постель.

– Вест-Вьют меньше Громнета, в нем даже постоялого двора нет, – продолжила Эмили. – Но он очень милый, и обычно по утрам мы совершаем дальние прогулки по болотам.

– Как здорово… – сказала Ада с тоской. – Хочешь последний кусок пирога?

– Лучше ты возьми, – ответила Эмили, поглубже зарываясь в одеяло. – А когда возвращаемся, Шарлотта, Эмили и Анна записывают истории, которые им пришли в голову во время прогулки. Знаешь, они настоящие писатели. Одна их история называется «Девушки из стеклянного города», – о трех девушках, которые приехали в Англию из Африки, погостить. А другая – «Девушки из Гондала», о трех японских принцессах. А моя любимая – «Оглянись в огне» – о воображаемом королевстве и трех вспыльчивых девушках, которые вечно попадают во всякие переделки.