Алека Вольских - Мила Рудик и Магический Синод Страница 9

— Какая?

— Нельзя сказать, что ты этого не умеешь. Ты не пыталась, а если бы попыталась, то почти наверняка у тебя бы это получилось. К тому же… если бы и удалось доказать, что ты не владеешь нетопырьими чарами, это сняло бы с тебя обвинение в нападении на Гурия, но не в убийстве Некропулоса.

Мила подняла глаза на Платину и осторожно спросила:

— Платина, а ты правда веришь, что я не делала того, в чем меня обвиняют?

Платина удивленно округлила глаза.

— Конечно! Фреди уверен, что ты невиновна. А он редко ошибается.

После этих слов некоторое время они шли молча. Мила мысленно спрашивала себя, почему Гурий, защищаясь от чар Некропулоса, применил именно заклинание «Резекцио». Странное совпадение. Кроме того, что это было заклятие, с помощью которого Мила лишила Некропулоса руки, у нее никак не укладывалось в голове, что Гурий применил к некроманту смертоносные чары. Она была уверена, что боевой маг уровня Гурия должен владеть многими оборонительными приемами, которые могут обездвижить противника или на время лишить его сознания. Гурий был не из тех, кто спешит убивать, а тем более — магией. К тому же ее учитель не имел личных счетов с Некропулосом, в отличие от Многолика. Он должен был понимать, что некромант — это ниточка, которая может привести к его бывшему другу Лукою. По логике вещей, смерть Некропулоса — последнее, что Гурий мог допустить. Никто не был так одержим поисками Многолика, как он. Так почему же, защищаясь, Гурий убил Некропулоса? Неужели у него не было другого выхода? Но почему тогда использовал для этого именно заклинание «Резекцио»?

— Мила, так что ты решила? — отвлек ее от размышлений голос Платины.

— О чем ты? — не поняла она.

— На предварительном слушании ты еще можешь попросить другого Защитника.

Мила отрицательно покачала головой. Пусть у Платины не было опыта, но она, по крайней мере, действительно хотела помочь, как бы странно это ни выглядело, учитывая отношения Милы с семейством Мендель. Впрочем, теперь Платина относилась к Миле дружелюбно, и, кажется, здесь не обошлось без влияния Фреди Векши.

Мила уже хотела было ответить, как вдруг маленькая процессия, в середине которой они шли, остановилась.

Перед Милой была массивная двустворчатая дубовая дверь, над которой золотом сияла надпись: «Светозариум».

— Ждите здесь, — повелительно произнес господин Жавель. — Вас вызовут.

С этими словами он приоткрыл одну из тяжелых створок и протиснулся в образовавшуюся узкую щель. Дверь за ним тут же закрылась.

— Светозариум, — с трепетом в голосе произнесла Платина. — Верховный зал суда Менгира. Именно здесь решаются судьбы всех жителей Таврики.

Не разделяя трепета Платины, Мила угрюмо покосилась на золотую надпись, а потом, почувствовав, что ее разглядывают, скосила глаза вбок.

Слева от дверей Светозариума из высокого мраморного постамента вырастала огромная, в человеческий рост, голова.

— Обрати внимание, Карай, перед тобой будущий объект справедливого возмездия, — сказала голова.

Разноцветные глаза: голубой правый и черешневый левый — смотрели на Милу с неодобрением. Белый судейский парик на голове был так огромен, что человеку дородному легко заменил бы шубу.

— Ты как всегда прав, Ведун, — раздался похожий голос с другой стороны; Мила скосила глаза вправо. — Нет невинных среди сущих на Земле, а потому каждый заслуживает кары.

Вторая голова почти ничем не отличалась от первой: такой же седой судейский парик и те же разноцветные глаза: голубой и черешневый. Вход в Верховный зал суда охраняли гекатонхейры-привратники.

Мила насупилась.

— И за что я заслуживаю кары? — угрюмо спросила она.

— Каждый за что-нибудь да заслуживает, — изрекла голова по имени Ведун.

— Да, каждый, — поддержала другая, с говорящим именем Карай. — Использовал запрещенное заклинание — под суд. Взял вещь без спросу — под суд. Выбил сильфу глаз локтем — под суд.

— Они же невидимы — сильфы, — возмутилась Мила. — Откуда узнаешь, где у него глаза, если их не видно?

— Незнание не освобождает от ответственности, — укоризненно стрельнул в нее разноцветными глазами Ведун. — Знаешь, в чем виноват, — под суд. Не знаешь, в чем виноват, — все равно под суд.

— А тебя за что судить будут, дитя человеческое? — с нескрываемым любопытством поинтересовался Карай. — А?

— За убийство.

Головы переглянулись. Ведун причмокнул губами и спросил:

— И как же совершила ты сие злодейство?

Мила сделала страшное лицо и по очереди одарила гекатонхейровы головы многозначительным взглядом.

— Голову отсекла.

Ведун шумно сглотнул. Карай зашелся в нервном кашле. Мила прищурила глаза и с маниакальным любопытством уставилась на обоих.

— Кстати, давно хотела узнать, что будет, если голову гекатонхейра выкорчевать из урны? — И невинно поморгала, посмотрев по очереди в две пары черешнево-голубых глаз: — Выживете?

Обе головы вжались в свои постаменты, как подозревала Мила, внутри представляющие собой все те же урны.

— Говорю тебе, Карай, плачет по ней суровое возмездие, — с негодованием прошептал Ведун.

— Страшная кара ждет тебя, дитя человеческое, — дрожащим голосом произнес Карай, обращаясь к Миле.

— За кощунственные помыслы твои, — дополнил Ведун.

Мила демонстративно хмыкнула.

— Только за помыслы? А я думала, за убийство. — Она повернулась к Платине. — Они со всеми такие доброжелательные?

Платина только пожала плечами.

— Не обращай на них внимания. Никто не обращает. Кстати… — Помрачнев лицом, девушка посмотрела Миле в глаза: — Я забыла сказать… Судьей на твоем процессе будет сам Владыка Мстислав. Как глава Судебной палаты он редко ведет какие-то дела лично, только самые значимые.

Мила закатила глаза к потолку.

— Какая честь.

Казалось, все складывается настолько плохо, что хуже быть уже просто не может. Не успела Мила подумать об этом, как тотчас оказалось, что она ошиблась.

— А она что здесь делает? — недоуменно спросила Платина.

Проследив за ее взглядом, Мила увидела приближающуюся к ним с другой стороны коридора девушку, в которой без промедления опознала бывшую однокурсницу Гарика — Злату Соболь.

С царственным видом приблизившись к Миле с Платиной, Злата остановилась. Как и Платина, она была облачена в длинную черную мантию, с той лишь разницей, что на груди у нее золотыми нитками была вышита большая буква «О».

Девушка, вскинув вверх подбородок, свысока покосилась на Милу и холодно улыбнулась. Насторожившись, Мила нахмурилась и вопросительно посмотрела на Платину. Лицо у ее защитницы было недовольным. Платина перевела угрюмый взгляд с лица Златы на букву «О» на ее мантии, потом обратно, и, прочистив горло, спросила:

— Ты? Ты будешь Обвинителем Милы?!

Злата высокомерно улыбнулась Платине.

— Да, а что тебя удивляет?

Лицо Платины выражало недоверие.

— Никому не дают таких громких дел в самом начале карьеры, а у тебя еще ни одного не было, даже самого пустякового!

Злата еще выше вскинула подбородок.

— Обвинителем по этому делу меня назначил лично Владыка Мстислав. Он сказал, что верит в мое рвение, и я постараюсь его не разочаровать.

Девушка вперила многозначительный взгляд в лицо Милы и с ударением добавила:

— Очень постараюсь.

В этот момент распахнулись двери Светозариума, и чей-то голос громогласно объявил:

— Предварительное слушание по делу Милы Рудик объявляется открытым! Прошу всех, привлеченных к делу, занять свои места в зале!

Злата, резко отвернувшись от Милы с Платиной, решительно вошла в зал суда. Рядом с Милой раздался тяжелый вздох.

— По крайней мере, — взвешенно заметила Платина, — твой Обвинитель не превосходит опытом твоего Защитника. Это может оказаться нам на руку.

Задумчиво глядя вслед Злате, Мила медленно покачала головой.

— Не думаю.

Злата Соболь была влюблена в Гарика, из-за чего испытывала к Миле сильнейшую неприязнь, которую даже не пыталась скрывать. Она наверняка считала, что Гарик должен был достаться ей, а Мила перешла ей дорогу.

Мила вдруг подумала, что Владыка Мстислав совсем не зря говорил, что верит в рвение молодого Обвинителя. Отчего-то не было сомнений, что девушка сдержит слово и приложит все усилия, чтобы доказать, что это она, Мила, совершила убийство Некропулоса и покушалась на жизнь Гурия. У Златы были личные причины проявлять рвение. Еще одно свидетельство того, что Владыка Мстислав был настроен против Милы. Только вот… чтобы усмотреть в выборе Мстислава злой умысел, нужно допустить, что ему известно отношение Златы к Миле, а заодно и к Гарику. Откуда?

Зал Светозариума встретил Милу холодным величием. Потолок здесь был очень высоко над головой. В высоту зал занимал не меньше трех этажей Менгира, судя по трем косым полоскам внешней террасы за окнами. Из-за белых стен и множества окон здесь было очень светло, невзирая даже на унылую дождливую серость неба, заглядывающего сюда через оконные стекла. А золотая отделка стен и колонн наполняла зал слабым, но все-таки заметным сиянием. Это место оправдывало свое название.