Ника Батхен - Сказки с крыш

Ника Батхен

Сказки с крыш

Город сделан из парков и улиц, двориков и домов. У домов есть подвалы и чердаки, лестницы и шахты лифтов, водосточные трубы и крыши. И везде есть свои обитатели — только самые невнимательные из людей думают, будто в домах никого кроме них не живет. Крысы грызут полы и делают норы, голуби и воробьи вьют гнезда под стрехами, кошки прячутся в подвалах и на чердаках у теплых труб. А волшебные феечки строят волшебные домики из первого снега, детского смеха, тополиного пуха и других прекрасных вещей.

Откуда на крышах появились первые феечки, кто научил говорить крысиного короля и позволил ангелам показываться на свет, никто не знает. Хозяйка Лавки Ненужных вещей (она когда-то была человеком и умеет смотреть на мир с разных сторон) рассказывает, будто ещё сто лет назад в домах жили обычные домовые, в лапоточках и с бородами. Но однажды в город пришла война. Страшная-страшная. Летали самолеты, рвались бомбы, стреляли пушки, бежали и падали люди, по улицам маршировали солдаты в противной форме и горланили песни на чужом языке. Перепуганные домовые почти все разбежались по деревням и никогда больше в город не возвращались.

На чердаке одного дома пряталась маленькая семья — мама и дочка. Они ждали, когда же вернется их папа, поможет освободить город, и их спасет. Чтобы было не так страшно ждать и меньше хотелось кушать, мама придумывала для дочки сказки обо всем, что творилось вокруг. Она рисовала феечек и прекрасных принцев, придумывала для них наряды, устраивала сказочные пиры и балы. Потом однажды пришли солдаты, забрали маму с дочкой и увели. А феечки остались.

Но Хозяйка Лавки может и ошибаться. Вдруг феечки завелись сами, когда солнечный луч упал на страницу заброшенной на чердак старенькой детской книжки? Или просыпались на чей-то балкон из шкатулки настоящей большой Феи? Или приснились мудрому сказочнику, а потом потихоньку убежали из его снов?

Где же правда? Читайте сказки, друзья, и может быть, догадаетесь сами…

Первая сказка

Жила-была кошка. Жила на крыше и поэтому думала, что она важная, вы-со-ко-пос-тав-лен-на-я персона. Спала она у теплых и мягких труб на чердаке и там же, в укромном уголке, хранила свои сокровища. Когда хотелось — и днем и ночью — гуляла по крышам, пела песни, делала вид, что охотится на шустрых воробушков. Кушала она… хотелось бы написать, что наша кошка питалась манной небесной и облачным творожком, но, увы — предприимчивая Миу (так она себя называла) лазала в форточки, воровала с подоконников и балконов все, что плохо лежало и годилось ей в пищу. Случалось, объедала ленивых домашних котов, выгибая спину на их протесты. И знаться с ними не хотела ни разу. Дело даже не в том, что Миу была гордая кошка, просто ей хватало её замечательных крыш.

У неё были тайны, секреты и настоящие волшебства. Она видела, как звезды падают с неба и превращаются в маленьких человечков, как солнечные зайчики едят настоящую морковку, как городские феечки в сентябре катаются на осенних листьях, словно на парусниках, как царица Зима ходит по улицам и дышит на тех, кто не успел спрятаться. Она прятала у себя на чердаке белый пух из крыльев снежных гусей и черные перья полуночных воронов, она знала наперечет всех лунатиков в своем квартале и порой тихонько ходила за ними следом.

Вам уже стало интересно, как она выглядела? Иногда Миу хотелось стать белоснежной и длинношерстной, иногда поджарой рыжей красоткой, иногда — пушистой, бесстыжей и черной кошкой. Но на свет она появилась простой полосатой муркой, а в кошачьи парикмахерские её не пускали.

Из соседских котов она знала всего двоих. Грациозную сиамку с девятого этажа — эта леди иногда выходила на площадку поразмять лапки и поточить когти о соседскую дверь. Миу немножко завидовала сдержанному изяществу сиамских движений, но презирала её — за ограниченность кругозора. А черно-белого молодого бродягу, который обретался в подвале, ей было искренне жаль — вечно ободранный, мокрый, грязный, вечно куда-то спешит, что-то ищет. И кормили его из мисочек доброхотки-старушки — никакого азарта добычи.

Однажды утром Миу сидела на крыше и смотрела на облака. За колыханием белых лент и бегом теней она могла наблюдать часами.

Вдруг Миу услышала скрежет и стук. Она тихонько обошла трубу и увидела, что на чердачном окошке сидит ворона и стучит чем-то пестрым о раму.

— Миууу! — хищно сказала Миу.

Перепуганная ворона захлопала крыльями и улетела. А её добыча скатилась внутрь, на чердак. Миу тут же побежала смотреть — а что это? И увидела только блеск пестрого шарика — это был мячик, чудесный гуттаперчевый мячик, который так здорово ловить лапами… Вот только сегодня кто-то (кажется дворник) не закрыл дверь на чердак. И мячик ускакал вниз по ступенькам.

— Мя! — с азартом сказала Миу и побежала за ним. Она промчалась мимо пятнадцатого этажа, десятого, девятого (не успев даже фыркнуть на удивленную сиамку), третьего, второго… заветный мяч был так близок, но ступеньки все продолжались. И вдруг лестница кончилась. Миу увидела мячик — в хищных когтях черно-белого подвального бродяги.

— ФФФШ! — сказала Миу. — Отдай, это мой мячик!

— МИИЯУ! — ответил бродяга. — Почему это я должен тебе его отдавать?

— Потому что его принесла ворона на мою крышу, — фыркнула Миу.

— А теперь он докатился до моего подвала, — возразил бродяга. — Он мой.

— Вот ещё! — обозлилась Миу, распушилась и клацнула зубами.

Бродяга не стал драться. Он убрал лапу с мячика и подался назад:

— Ладно. Не так-то много удовольствий у тебя наверху, бедняжка, забирай свою игрушку и радуйся.

От обиды Миу распушилась ещё больше:

— Это почему это я бедняжка? На себя посмотри, пугало подвальное! И морда в шрамах!

— Это не шрамы, а боевые награды, — приосанился бродяга. — А бедняжка потому, что сидишь у себя на крыше, и ничего интересного в жизни не видела.

— Можно подумать, ты видел, — огрызнулась Миу.

— Конечно, — осклабился бродяга. — Ты вот на крыс охотилась?

— Нет, — сказала Миу. — Я их только издалека видела.

— А я их ем. А ещё я видел Крысиного Короля, — бродяга глянул, достаточно ли Миу впечатлилась, и продолжил. — Белый Байкер и Крысиный Король бились целую ночь на свалке за гаражами. Белый Байкер отрубил Королю хвост, а я трофейчик-то подобрал. Хочешь глянуть? Кстати, меня зовут Мяфть.

— Миу, — застенчиво сказала Миу.

И они побежали в подвал глядеть на хвост Крысиного Короля. Потом — смотреть как в сквере за домом играет на дудочке деревянный смешной человечек, покрашенный в веселенький красный цвет, а вокруг него пляшут дети. Потом Мяфть провел Миу по всем интересным местечкам в округе, рассказывая какая бабушка кормит котов свежей рыбкой, какая не жалеет печенки, какая варит вкусную кашку, а какая вытаскивает сушеную дрянь. Потом они попробовали поохотиться на крыс, но ничего не вышло — им было весело, они смеялись и перемяукивались, а крысы слышали это и удалялись, вальяжно волоча за собой хвосты.

На другой день Миу пригласила нового знакомца к себе, показала, как здорово гонять воробьев и как просто таскать из форточек разные вкусности. Она отыскала для Мяфтя домик, в котором прячется от новых жильцов старенький домовой, приманила на зеркальце солнечных зайчиков, спела песенку — в общем, показала, что кошки с крыши тоже не лыком шиты.

На закате они вдвоем сидели на трубе и смотрели, как опускается солнце. Они оба были гордые звери и гуляли сами по себе, но иногда так приятно встретить чуткое, понимающее сердечко.

— Мурррр, — вздохнула Миу и потерлась щекой о друга, — если кто и бедняжка, так это сиамка с девятого этажа. Со всей своей красотой, со всей ловкостью сидит у каких-то людей в квартире и не знает, что такое настоящая жизнь.

— Мяфф, — согласился Мяфть. — Бедная киска как ей должно быть одиноко. Смотри — летучая мышка летит…

А сиамка в это время сидела дома, в уютном хозяйском кресле. По телевизору показывали сериал «Короли Саванны», на экране ноутбука мерцала недописанная статья по сравнительному анализу муррканья московских и питерских мурок, на фарфоровой тарелочке дожидался благосклонного внимания хвост креветки, покрывало на кресле было вышито кошками всех на свете пород. Прилетела летучая мышь, замахала крылышками. Сиамка бегло проглядела почту, разложила её на три кучки, лениво решая, кому первым ответить — мейн-куну из Амстердама, леопарду с Килиманджаро или светской сплетнице сфинксице из Нью-Йорка. Услышав тихое мяуканье за окном, она лизнула лапку, потянулась и муркнула:

— Уличные кошки — такие бедняжки. Ну что, скажите мне, что они видели в этой жизни?

…Говорящие на одном языке порой нуждаются в переводчике. Думающие на одном языке — нет.