Сказки островов - Земляника под снегом

Земляника под снегом

СКАЗКИ ЯПОНСКИХ ОСТРОВОВ

Брат и сестра

(Сказка острова Танэгасима)

В старину это случилось, в далёкую старину.

Жили в одной горной деревне сестра с братом, круглые сироты.

Сестру звали Сэкихимэ. Ещё и двенадцати лет ей не было, а уж она всё хозяйство вела и за своим младшим братом присматривала.

Встанет рано-рано утром, и воды наносит, и дом приберёт, и завтрак приготовит — всё вовремя. Проснётся младший брат Вакамацу, сестра умоет его, и оденет, и сказкой потешит.

А потом начнёт ткать полотно на продажу. До вечера ткацкий станок стучит: кирикара тон-тон-тон, кирикара тон-тон-тон. Быстро-быстро бегает уток по основе, а за ним длинная нитка торопится… Хорошая пряха была Сэкихимэ. Работает и песню поёт.

А на другом конце улицы стоял большой красивый дом. Жил в нём деревенский богач. Много у него было слуг и домочадцев, да только никто в том доме весёлых песен не пел.

Не всегда ведь богатство и радость по одной дороге идут.

Был у злого богача сынок Дзиро, первый в деревне драчун и обидчик. В школе все его боялись.

Вот однажды шёл Вакамацу мимо школы. А в это время ученики во дворе играли. И Дзиро тоже там бегал. Одному ножку подставит, другому подзатыльник даст. Увидел он маленького Вакамацу и давай дразнить его и насмехаться:

— Эй ты, Вакамацу! Тебе уже семь, а глупый совсем… В школу не ходишь… А ну, скажи, сколько будет: одна ворона да одна собака? Не знаешь? А какая дорога длиннее: из Киото в Осака или из Осака в Киото? Молчишь?.. Кыш-кыш, мальчик-глупыш!

Покраснел Вакамацу от стыда. Стал он краснее алого мака, краснее стручка спелого перца и с плачем побежал домой.

Вышла к нему сестра навстречу:

— Что с тобой? Отчего ты плачешь? Кто тебя обидел?

— Мальчишки дразнят, неучем меня зовут. Знаешь, как обидно…

Улыбнулась Сэкихимэ, легонько похлопала брата по плечу:

— Полно, полно, не плачь! Эту беду легко исправить. Завтра же ты пойдёшь в школу. Ложись-ка спать пораньше.

Утром дала Сэкихимэ брату ящичек с чёрной тушью и красивую кисточку. Взяла она мальчика за руку и отвела в школу.

Ласково встретил его учитель:

— Вот хорошо, Вакамацу, что ты учиться захотел. От ног следы сотрутся, а от кисти остаются.

— Ничего я ещё не знаю, не умею… — пожаловался мальчик.

— Это не беда! Ведь и высокую башню начинают строить с самого низу. Камень за камнем кладут, и подымается она до самых облаков. Садись сюда, вот твоё место.

Начал Вакамацу учиться. Мальчик он был понятливый, всё на лету схватывал. Скоро обогнал он в ученье всех других школьников.

А сын богача, Дзиро, завистливый был. Пошёл он жаловаться своему отцу:

— Неужели ты позволишь, чтобы этот малыш Вакамацу верх надо мной взял? Все меня засмеют. Ведь он не выше грибка в лесу.

— Это он тебе назло так хорошо учится, — решил богач. — А ты вот как сделай…

И научил сына, что тому говорить.

— Эй, друзья! — сказал Дзиро школьникам. — Всё мы учимся, учимся, надо и повеселиться. Давайте устроим завтра утром состязание вееров. Кто принесёт самый лучший веер, тому и быть среди нас первым, тот и молодец!

Согласились мальчики.

Пошёл Вакамацу домой грустный-грустный. В их бедном домике ни одного веера не было. Стала сестра утешать его:

— Не печалься, братец. Нынче же вечером я в город пойду, куплю тебе веер.

А до соседнего города путь неблизкий. Через три бамбуковых чащи надо пройти, на три горы подняться, с трёх гор спуститься. Темно стало. Идёт Сэкихимэ, фонарём дорогу освещает.

Ночью в горах страшно. То сова заухает, то кусты зашуршат…

И словно дальние деревья с ближними переговариваются:

«Шух-шух, кто там идёт? Шух-шух, кто там идёт? Шух-шух, идёт добрая сестра. Раздвигайтесь, ветки, расступайтесь, скалы!»

Было уже далеко за полночь, когда пришла Сэкихимэ в город. Отыскала она лавку мастера вееров и постучала в дверь.

Загремел тяжёлый засов. Вышел к ней мастер вееров, глаза протирает.

— Что тебе, девочка, надо? Зачем по ночам людей беспокоишь? Разве не могла ты до утра подождать?

Тут рассказала Сэкихимэ, для чего ей веер нужен и почему она ночью из деревни пришла.

Удивился мастер:

— Видно, крепко ты любишь своего брата, коли не побоялась одна в темноте через горы идти. Хорошо, я дам тебе самый лучший веер своей работы и денег с тебя не возьму. Вот он, держи! С виду этот веер неказистый, но есть у него одно чудесное свойство.

Научил мастер девочку, как с веером обращаться. Поблагодарила Сэкихимэ доброго мастера и, радостная, пустилась в обратный путь.

И кажется ей, будто деревья шумят:

«Шух-шух, ветки, расступитесь! Шух-шух, камни, откатитесь!»

Только утро занялось, а Сэкихимэ уже дома. Разбудила маленького брата, в школу собрала. А на прощанье строгонастрого ему приказала:

— Вот тебе веер, Вакамацу, но смотри по дороге его не раскрывай. Раскроешь только в школе.

А когда скажут «нельзя», тут-то любопытство и разбирает. Не терпится мальчику посмотреть, что за веер ему сестра дала.

С виду он невзрачный, из самой простой бумаги… Но, может быть, на нём красивая картинка?

«Приоткрою-ка я веер чуть-чуть, самую малость, и взгляну», — думает Вакамацу.

Сдвинул он одну планку веера в сторону.

Глядит, маленькая лошадка нарисована. Бока в яблоках, хвост по ветру развевается. Вдруг — что за чудо! Лошадка ожила. Как взмахнёт она передними копытами, как брыкнёт задними да как заржёт: «И-го-го!» И вдруг замолкла, не шелохнётся.

Испугался Вакамацу и поскорей захлопнул веер.

Вот и школа. На дворе уже много учеников собралось. Каждый в руках раскрытый веер держит. Так и кажется, что на двор много пёстрых бабочек слетелось.

У всех веера бумажные, а у Дзиро шёлковый, с золочёной рукояткой. На шелку цветы как живые нарисованы. Среди цветов красавицы гуляют в богатых нарядах.

— Вот, видели? — похваляется Дзиро. — У меня самый красивый веер! А ты, Вакамацу, что принёс? О, какой плохонький веер! Дешёвый! Верно, на нём и картинки нет.

Медленно, медленно стал Вакамацу раскрывать свой веер. Сдвинул одну планку. Вот и лошадка в яблоках.

— Э, не на что глядеть. Хромая кляча — вот неудача! — насмехается Дзиро.

Раскрыл Вакамацу веер чуть-чуть пошире. Показалась вторая лошадка гнедой масти. Стоит, траву щиплет.

Вдруг подняла лошадка голову, тряхнула гривой и как заржёт: «И-го-го!» Так громко она заржала, что на соседнем дворе лошадь отозвалась.

Мальчики так рты и разинули.

Ещё одну планку сдвинул Вакамацу. Новая картинка показалась.

Ах, какой славный вороной конёк!

Поднялся вороной конёк на дыбы и пошёл прыгать и скакать. Но вдруг услышал он ржание лошади на соседнем дворе. Остановился, уши наставил и сам в ответ как заржёт: «И-го-го!»

А потом замолчал и замер.

Смотрели мальчики, смотрели. Нет, не шелохнётся картинка!

Одну за другой сдвигал планки Вакамацу, и каждый раз новое чудо! Восемь лошадок было на веере нарисовано, и все они ожили и заржали. Кроме самой первой.

Опомнился Дзиро и говорит:

— Вот невидаль, нашли, на что дивиться! Веер-то с изъяном. Одна лошадка, видно, дохлая. Так и не ожила.

— Это я виноват, — опечалился Вакамацу. — Не велела мне сестра веер по дороге раскрывать. А я не послушался, чуть-чуть приоткрыл… Ожила лошадка, заржала, да не вовремя.

— Нехорошо ты поступил, Вакамацу, не послушался своей сестры, — сказал учитель. — Но всё равно твой веер — самый лучший. Другие и в сравнение не идут.

Услышал это Дзиро и с досады изломал свой богатый веер на мелкие кусочки.

— Что веера! — говорит он. — Пустое дело веера. А мы завтра устроим новое состязание повеселее! Станем пускать кораблики. Посмотрим, у кого будет самый лучший кораблик. Уж наверно, у самого умного. А самый плохой будет у самого глупого.

Пошёл Вакамацу домой понурив голову.

— Ты что такой невесёлый? — спрашивает Сэкихимэ.

— Завтра все мои школьные товарищи будут пускать кораблики по реке. А у меня ни одного нет. Застыдят меня, засмеют.

— Не печалься, Вакамацу. Эту беду легко поправить. Я опять пойду в город, куплю тебе кораблик.

Вышла Сэкихимэ в путь уже под вечер. Скоро стало совсем темно. Идёт девочка по крутой тропинке. Фонарь у неё в руках еле-еле светит. А кругом шепчутся деревья:

«Шух-шух, идёт добрая сестра. Шух-шух, идёт добрая сестра. Берегите её, берегите. Гоните ведьму, пугайте волка!»

В самую полночь добралась Сэкихимэ до города. Темно на улицах, все огни в домах погашены. Долго бродила Сэкихимэ по городу, пока отыскала дом мастера игрушек.

Вышел на её стук мастер, сердитый, заспанный.

— Тебе чего? Горит, что ли, где-нибудь? Будишь людей ночью, бессовестная! — закричал он на девочку.