Майкл Бонд - Все о медвежонке Паддингтоне Страница 10

У медвежонка перехватило дыхание, и до него долетали только обрывки фраз:

— Необычное цветовое решение…

— Оригинальная трактовка…

— Присущая автору сила воображения…

А потом Паддингтон чуть не свалился со стула.

— ПЕРВАЯ ПРЕМИЯ ПРИСУЖДАЕТСЯ МИСТЕРУ ГЕНРИ БРАУНУ!!!

Впрочем, сильнее всех удивился вовсе не Паддингтон. Когда мистера Брауна втащили на помост, у него был такой вид, будто его ударило током.

— Но… но… — залепетал он, — тут какая-то ошибка…

— Ошибка? — поразился бородатый. — Не может быть, уважаемый сэр! Картина подписана вашим именем. Вы ведь мистер Браун? Мистер Генри Браун? Ваш адрес — Виндзорский Сад, дом тридцать два?

Мистер Браун, не веря своим глазам, уставился на полотно.

— Она действительно подписана моим именем, — признал он. — Это мой почерк…

Он не договорил и посмотрел вниз, на зрителей. Смутная догадка зародилась у него в голове, но ему так и не удалось поймать взгляд Паддингтона. Иногда это действительно бывало нелегко.

— Я благодарен за оказанную мне честь, — сказал мистер Браун, когда стихли аплодисменты и ему был вручён чек на десять фунтов, — однако я намерен передать эту награду одному дому для престарелых медведей в Южной Америке…

По толпе прошёл шёпот удивления, но Паддингтон ничего не заметил, хотя наверняка бы обрадовался, если бы знал причину. Он был занят тем, что бросал суровые взгляды то на картину, то на бородатого художника, которому вдруг стало очень жарко и неуютно.

— Между прочим, — заявил медвежонок, обращаясь ко всему белому свету сразу, — могли бы и не переворачивать мою картину вверх ногами. Далеко не на каждой выставке первая премия достаётся медведю!

Паддингтон в театре

Вы, конечно же, помните, что среди любимых вещей Паддингтона был театральный бинокль. А вот как он к нему попал, вы сейчас узнаете.

В доме у Браунов царило необычайное оживление: мистер Браун взял билеты в театр, да ещё и в ложу, да ещё и на премьеру новой пьесы с ужасно знаменитым актёром Сейли Блумом в главной роли! Паддингтон, понятно, тоже поддался общему оживлению и несколько раз подряд бегал в лавку к мистеру Круберу, чтобы тот объяснил ему всё про театр. Мистер Крубер сказал, что попасть на премьеру — большая удача.

— Вы наверняка встретите там немало знаменитых людей, — веско прибавил он. — Далеко не всякому медведю выпадает такая возможность!

Мистер Крубер одолжил Паддингтону несколько потрёпанных книжек про театр. Паддингтон был медлительным читателем, но в книжках оказалось множество картинок и фотографий, а в одной — даже картонный макет сцены, который расправлялся, едва вы открывали нужную страницу. Паддингтон твёрдо решил, что, когда вырастет, обязательно станет актёром. Для начала он влез на тумбочку и попробовал повторить некоторые из поз, которые видел на фотографиях.

У миссис Браун по этому поводу было своё мнение.

— Только бы пьеса оказалась хорошей, — переживала она. — Вы же знаете нашего мишутку. Он всё принимает так близко к сердцу!

— Гм, — вставила миссис Бёрд, — я-то, слава богу, буду сидеть дома и тихо-мирно слушать радио. Но ему театр в новинку, а он так любит всё новое. И потом, в последние дни он ведёт себя на удивление хорошо.

— Это-то меня и беспокоит, — вздохнула миссис Браун.

Впрочем, оказалось, что как раз из-за пьесы миссис Браун могла не волноваться. По дороге в театр Паддингтон сидел необычайно тихо. Его впервые повезли в центр города вечером, и он в первый раз увидел вечерние огни Лондона. Мистер Браун рассказывал по дороге о знаменитых зданиях и памятниках, мимо которых они проезжали, и когда наконец вся компания вошла в фойе театра, настроение у всех было преотличное.

Паддингтон с радостью отметил, что внутри всё точь-в-точь такое, как рассказывал мистер Крубер, вплоть до швейцара, который распахнул перед ними дверь и вежливо приложил руку к фуражке.

Паддингтон помахал в ответ лапой и принюхался. Всё вокруг блестело золотом и красной краской, а кроме того, в театре стоял какой-то свой, теплый и уютный запах. Маленькое огорчение ожидало медвежонка в гардеробе, где с него потребовали шесть пенсов за хранение чемодана и пальто. А когда он попросил свои вещи обратно, тётенька-гардеробщица подняла страшный шум.

Её возмущённый голос ещё разносился по всему фойе, пока служительница вела Браунов к их местам. У входа в ложу служительница задержалась.

— Программку не желаете, сэр? — обратилась она к медвежонку.

— Да, пожалуйста, — кивнул Паддингтон и взял пять. — Спасибо большое.

— А не подать ли вам кофе в антракте? — поинтересовалась служительница.

У Паддингтона заблестели глаза.

— Да, конечно! — воскликнул он. Какие всё-таки в театре замечательные порядки! Он хотел было проскочить на своё место, но служительница преградила ему дорогу.

— С вас двенадцать с половиной шиллингов, — сообщила она. — Программка стоит шесть пенсов, чашка кофе — два шиллинга.

Бедняга Паддингтон с трудом поверил своим ушам.

— Двенадцать с половиной шиллингов? — ошарашенно повторил он. — Двенадцать с половиной шиллингов?

— Ничего, ничего, я заплачу, — тут же вмешался мистер Браун, опасаясь ещё одного скандала. — Иди, Паддингтон, на своё место и садись.

Паддингтон пулей проскочил в ложу, но пока служительница подкладывала подушки на его кресло, он бросал на неё очень подозрительные взгляды. Однако он с удовольствием отметил, что она усадила его в первом ряду и ближе всех к сцене. А он уже отправил тёте Люси открытку, куда аккуратно перерисовал из книги план театра и поставил в уголочке крестик с пояснением: «ТУТ СЕЖУ Я».

Зрителей в тот вечер собралось довольно много, и Паддингтон приветливо замахал лапой сидящим в партере. К великому смущению миссис Браун, многие стали указывать на него пальцем и махать в ответ.

— Лучше бы он вёл себя потише, — шепнула она мистеру Брауну.

— Может быть, ты всё-таки снимешь пальто? — попытался отвлечь Паддингтона мистер Браун. — А то замёрзнешь, когда выйдем на улицу…

Паддингтон влез всеми четырьмя лапами на кресло и стоял там во весь рост.

— Пожалуй, сниму, — согласился он. — А то чего-то жарковато…

Джуди принялась ему помогать.

— Осторожнее! Булка с мармеладом! — вскрикнул Паддингтон, когда Джуди повесила пальто на барьер ложи.

Но было уже поздно. Медвежонок с виноватым видом поглядел на своих спутников.

— Полундра! — воскликнул Джонатан. — Твоя булка свалилась прямо на чью-то голову. — Он перегнулся через барьер. — Ну точно, вон на того лысого дяденьку. Похоже, он здорово рассердился.

— Паддингтон! — Миссис Браун в отчаянии поглядела на медвежонка. — Ну разве можно приносить в театр булку с мармеладом?

— Ничего страшного, — беспечно отозвался тот. — У меня в другом кармане есть ещё кусок, могу угостить. Правда, он немного помялся, потому что я сидел на нём в машине.

— Там, внизу, похоже, что-то случилось, — вступил в разговор мистер Браун, вытягивая шею и пытаясь заглянуть в партер. — Какой-то невежа ни с того ни с сего погрозил мне кулаком. И при чём тут, скажите на милость, булка с мармеладом?

Мистер Браун порой очень туго соображал.

— Ничего страшного, — поспешила успокоить его миссис Браун.

Она решила попросту замять происшествие, от греха подальше.

В любом случае медвежонку было не до того — он был поглощён мучительной внутренней борьбой, причиной которой послужили театральные бинокли. Он только что заметил неподалёку ящичек с надписью: «БИНОКЛИ, 6 ПЕНСОВ». Наконец, после долгих и тяжких раздумий, он открыл чемодан и достал из потайного кармашка шестипенсовик.

— Какой-то он бестолковый, — заметил Паддингтон, поглазев с минуту на зрителей. — В нём все ещё меньше кажутся!

— Да ты его не тем концом повернул, глупышка! — рассмеялся Джонатан.

— Всё равно бестолковый, — упорствовал Паддингтон, перевернув бинокль. — Если бы я знал, ни за что бы его не купил. Впрочем, — добавил он, поразмыслив, — может быть, он в другой раз пригодится. Как раз в этот момент оркестр закончил играть увертюру, и занавес поднялся. Сцена изображала комнату в большом загородном доме, и сэр Сейли Блум, в роли богатого сквайра[9], расхаживал по ней взад и вперёд. В зале загремели аплодисменты.

— Что ты, его нельзя брать с собой, — шепнула Джуди. — Его придётся вернуть, когда мы будем уходить.

— Что?! — так и ахнул медвежонок. Из темноты зашикали, а сэр Сейли Блум приостановился и грозно посмотрел в их сторону. — Так значит… — От расстройства Паддингтон чуть не потерял дар речи. — Шесть пенсов! — прибавил он горько. — На целых три булочки бы хватило!