Ника Батхен - Сказки с крыш Страница 10

Оскорбленный до глубины души принц собрался удалиться в монастырь. И в городской церкви встретил истинную мадонну. Покрытая белым платком, строговзорая, с безупречной спиной, она читала молитвы по четкам — три круга по девять раз. Безупречное благочестие её мыслей и поступков соперничало с безупречной чистотой её одежд. Наученный горьким опытом принц сперва поинтересовался, как дама относится к семье и браку, и только потом начал за ней ухаживать. Через три месяца он был впервые приглашен на чашку чая и обсуждение сомнительных мест из Блаженного Августина. Через полгода ему позволили поцеловать даме ручку. Через год принц сбежал.

Следующую красавицу попытались сосватать принцу его родители — это была принцесса с далеко идущими политическими планами. Не успел принц провести с ней и трех вечеров, как уже знал за кого будут просватаны их будущие дочери, какие войны за территории придется вести в течение ближайших двадцати лет и почему первым делом после свадьбы придется менять мажордома, увольнять половину прислуги и снимать с должности премьер-министра. Четвертого вечера не случилось.

От тоски принц решил поухаживать за одной из фрейлин невесты, прелестной рыжей кокеткой. Она с удовольствием отплясывала с принцем на балах, качалась с ним на качелях, кушала мороженое из одной креманки — вот только с другими принцами она развлекалась так же весело и охотно. Что делать — принц дрался за любовь, пока не сломал мизинец. Когда он выписался из госпиталя, то узнал — неверная вышла замуж за Людоеда и теперь глубоко страдает, потому что никто больше не рискует за ней приударить.

Очередную кандидатку в королевы интересовали только её цветы и её драгоценные котики. Она вычесывала кисонькам шерстку, повязывала бантики, варила кашки и полировала коготки. Цветы в её милом садике цвели с первых весенних дней до первого снега — и это было восхитительным зрелищем, в особенности когда садовница в пышном белом наряде прогуливалась вдоль клумб. Принц был покорен и счастлив. Предложение брака пришлось ко двору — вот только выздоровеет котеночек, отцветут астры, высохнут луковки белых тюльпанов…

Возможно, дело бы кончилось свадьбой, но нашествие малиновых цветожорок уничтожило все посадки фиалок, а когда дама сердца вернулась, принца уже любили. Застенчивая соседка садовницы нашла время, чтобы рассказать принцу, как долго она изнывала от взглядов его изумительных глаз. И принц зажил по-королевски. Его обожали, подавали завтрак в постель, гладили рубашки, говорили ласковые слова, смотрели покорным взором и застенчиво опускали ресницы. И по тридцать раз в день спрашивали «Ты меня любишь, милый?». Однажды принц сказал «Нет!!!» — и отправился к новой жизни, счищая с волос заботливо приготовленную яичницу.

Перебирая невест, принц почти что уверился, что идеальной женщины на свете не существует. Но однажды встретил её на морском берегу. Высокая, стройная, легкая, с сияющими глазами и светлой улыбкой, она играла с волнами, и серебристые рыбки толкались за право прикоснуться к её руке. Принц заговорил с ней — она оказалась умна, добра и прекрасно воспитана, разбиралась и в музыке и в политике и в сортах гладиолусов — но в меру, в меру. Недолго думая принц упал на колени — и девушка с раскрытыми объятьями бросилась к нему навстречу:

— Встаньте сейчас же, дедушка! Песок нынче холодный!

Кое-как попрощавшись с несостоявшейся принцессой, принц ушел во дворец, предаваться сожалениям о бездарно упущенной жизни. Ему захотелось пить, он купил у разносчика стакан лимонада со льдом и, доставая деньги, нащупал орешек феечки, который носил с собой — на счастье.

— Худшего дня в моей жизни не будет! — вслух произнес принц, расколол орешек большой королевской печатью, съел и запил лимонадом. …И оказался на крыше, молодой и беззаботный. Вдалеке таял звонкий смех феечки. Принц спустился с крыши, через десять шагов встретил спешащую по своим золушковым делам Золушку, сделал ей предложение прямо на улице, через три дня сыграл свадьбу и прожил долго и счастливо много-много прекрасных лет рядом с любимой женой.

…Лучший выбор на свете — тот, который ты выбираешь…

Одиннадцатая сказка

Феечка корабельного флюгера умела ловить ветра. И высвобождать их, если Эвру, Борею или бесчисленным младшим ветрам случалось запутаться в трубах и проводах. Впечатлительные феечки только ахали, когда феечка флюгера взлетала в грозу, срезать клок бороды у северного разбойника и не слишком добрым словцом отправить его восвояси. Бывало, молнии опаливали ей длинные косы или буря ломала крылышки, но всякий раз удача подхватывала отважную у самой земли… в крайнем случае подстилала сугроб или свежую клумбу. Отряхнувшись, залечив синяки и заштопав платьице, наша феечка снова возвращалась на пост.

Она была высокой и сильной (для феечки, конечно), на крыше шептались, что все у нее «чересчур» — пышные кудри, яркий румянец, крупный рот, громкий и низкий голос. И фигура лишенная фарфоровой хрупкости — феечке флюгера страшно нравилось столкнуться с принцем на шпагах или кулачках, вызвать на поединок в танце — и победить, конечно. Она каталась на лодочке по пруду в парке, тосковала по далекому морю, просила чаек приносить ей витые ракушки и шершавую гальку, терпеть не могла розовый цвет, блестки, бантики и без всякого уважения относилась к обычным феечковым забавам. Балы, правда, любила — за возможность поплясать вволю. Но томно стоять, обмахиваясь веером и заглядывая в бальную книжечку — нет, это было не про нее. На чаепитие с музицированием и сплетнями её было не затащить, варенья и зелья она не варила, волшебную палочку забросила за кровать сразу после окончания волшебной школы и ни разу с тех пор не доставала. Принцы поглядывали на феечку с уважением, обращались за помощью и советом, но ни серенад, ни боев на турнирах ей не посвящали — боялись, что не поймет. Правильно, в общем боялись.

Феечке было тесно на крыше. Она расстраивалась, что родилась феечкой, а не феей, что крылышки у неё немногим прочней крыльев бабочки, а волшебства хватает только на кружевную ерунду (финты с ветрами она считала частью работы флюгера). Ей мечталось о подвигах и боях, дальних плаваниях, бурях и ураганах. И так хотелось настоящего дела! Но приходилось сидеть на крыше, ловить залетные ветра и тихонько оплакивать свою долю, боясь состариться в пустых хлопотах (хотя, как вы давно знаете, феечки не стареют).

…Когда на крышу явился волшебник и, ухватив феечку за то место, из которого крылья растут, уволок её в неизвестном направлении, был самый обычный, теплый, спокойный июльский вечер. Принцы с феечками играли в жмурки между труб и весело смеялись, черные кошки нежились в лунных лучах, поглядывая одним глазком на занятых тем же пушистых сов. Наша феечка сидела верхом на флюгере, болтала ножкой и думала, как скучно жить — но неласковая хватка жестких пальцев помешала её размышлениям. Бедняжка трепыхалась, брыкалась, пробовала кусаться — тщетно, её куда-то несли, точнее с ней куда-то летели. А позвать на помощь было ниже её достоинства. Поэтому феечка тихо повисла, притворившись, что потеряла сознание, и приготовилась быстро-быстро спасаться.

Похититель спустился на землю перед дымящимися развалинами старого дома, похожими на скорлупу яйца, из которого вылупился дракон. Вокруг бегали, кричали и рыдали люди, толпились машины, где-то гудел вертолет. Тяжело пахло дымом и смертью. Феечку поставили на ноги и развернули, крепко придерживая. На неё смотрел седоголовый волшебник с осунувшимся лицом.

— В подвале дома работала студия. Там — мои дети… не совсем мои, но все равно мои. Они остались одни, им страшно, безумно страшно. Я не могу ничем помочь им — я буду с людьми разбирать дом, здесь ещё есть живые. А ты сумеешь пробраться сквозь щели. Видишь трещину?

— Вижу, — кивнула феечка.

— Марш! — приказал волшебник, и, не дожидаясь ответа, синей молнией взлетел ввысь.

Феечка встряхнула крылышками и тоже поднялась в воздух. Руины выглядели так жутко, воздух так пропитался ужасом и страданиями, что любая нормальная феечка улепетывала бы отсюда впереди собственного писка. Любая — но не наша.

…Если б при мне была волшебная палочка, — думала феечка, обдирая бока об узкую щель, я смогла бы стать мышкой или мушкой и пролезть в подвал без проблем. А так придется оставаться самой собой. Уффф!

Вместе с кучкой щебня и мусора она свалилась на пол и оказалась в темной-претемной комнате. В углу плакали и что-то бормотали дети. Феечка видела, как испуганными огоньками свечей мечутся их подбитые души — ещё немного и опоздает любая помощь.

— Эй, детеныши! — закричала она так весело, как умела. — Хватит хныкать, посмотрите, какие у меня бабочки!

Щёлк — и стайка розовых мотыльков сорвалась с пальцев феечки и разлетелась по студии, освещая мольберты и покрытые пылью от штукатурки картины. Щелк — и в другую сторону понеслись золотые хвостатые звезды. Феечка лихорадочно вспоминала, можно ли наколдовать новое платьице без волшебной палочки и — о, чудо! — у неё получилось.