Йозеф Лада - Микеш Страница 10

У Бубеников дверь была пока заперта, но на кухне уже горел свет. Наши колядующие встали перед самой дверью, и Пепик запел:

Коляда, коляда!«Эй, Штепан! Отчего пуст твой жбан?»«Нес я, нес в нем коляду,Да упал на скользком льду.Собаки сбежались, коляду сожрали.Я кричал им: фу! фу! фу!Все равно сожрали!»

После Пепика тоненьким голоском запел Микеш:

Я колядчик-малышок,Вам пою за троячок,Троячок мне дайтеИ не ухмыляйтесь!

Наконец, потрясая своим огромным мешком, Бобеш забасил:

Я на коляду иду, вот мой мешок.Целиком наполните — я вам дружок,Наполовину — берегите спину,Только на треть — пошлю на вас смерть,Не дадите ничего — будет хуже того!

Едва Бобеш закончил петь, дверь отворилась и на пороге возникла молодая хозяйка. Но тут же исчезла, и колядующие услышали, как она кричит на весь дом:

— Отец, дети, бабушка, дед, скорей сюда! Посмотрите, кто к нам пришел!

Через минуту друзей обступила вся семья Бубеников. Даже дедушка с бабушкой прибежали из своей горенки, услышав на дворе громкий смех. Видели б вы, что тут началось! Дедушка прямо-таки сотрясался от хохота; бабушка, дабы не упасть со смеху, схватилась обеими руками за забор, а служанка Манча, не в силах уже и смеяться, прислонилась к стене дома. И все они в один голос нахваливали колядующих:

— Аи да христославы! Этаких во всем свете не сыскать! Гляньте-ка: мальчик, кот и козел!

Бубеники щедро одарили гостей. По мешкам и карманам они рассовали им сдобные витые хлебы, румяные яблочки, орешки и ко всему этому добавили еще несколько звонких крейцеров! Увидев, как богато их одаривают, Бобеш настолько разволновался, что сразу позабыл человеческую речь и закричал по-козлиному: «Ме-е-е-е!» Бубеники снова рассмеялись, но потом молодая хозяйка предупредила Бобеша:

— Смотри, Бобеш, тут не только тебе одному! Не забудешь поделиться с Микешем и Пепиком?

— Конечно, конечно, хозяюшка! — смутился Бобеш. — Это я так, от радости!

Нагруженные богатыми подношениями, наши колядующие поспешили к соседнему дому. Там удивительную троицу встретили таким же дружным смехом, да и угощения были столь же щедрыми. Впрочем, дорогие ребята, и в других дворах их встречали приблизительно одинаково: сначала громкий смех, а потом щедрые подношения. Со двора Стрнадов Микеш уже едва тащил свой мешок. Теперь он у котика был даже больше его самого, и Пепику пришлось помогать другу, чтобы он не надорвался. Сам же Микеш был чрезвычайно доволен сборами, и глазки его светились от радости. Ну а Бобеш? Он выступал гоголем, не придавая ни малейшего значения тому, что фалды его длинного пальто волочатся по снегу. Еще бы! Ведь мешок у него был до самого верха набит угощениями. Пепик радовался, что другие ребята колядуют на противоположной стороне деревни и не портят им праздничное настроение своими озорными проделками. Не тревожили их и собаки. Большинство из них уже хорошо знали Микеша, все же прочие попросту побаивались рогов козла Бобеша. Лишь пес Лабик пана Свободы вознамерился было цапнуть Микеша за хвостик, однако ничего путного из этого не вышло! Бобеш поддел его рогами и забросил в такой глубокий сугроб, что Лабик еле выкарабкался оттуда. После этой неудачной попытки он оставил колядующих в покое. О том, в каком веселом расположении духа возвращались друзья с колядования, я, дорогие ребята, мог бы, пожалуй, и не рассказывать. Они шли и пели: «Мы с коляды идем и коляду несем!» Бабушка поспешила им навстречу, чтобы помочь донести переполненные мешки до дому. Тем временем и пастух вышел из своей хижины и весело рассмеялся, увидев, какой большой мешок тащит на спине его Бобеш. Пашик тоже необычайно обрадовался своей доле и выразил надежду, что за пасхальными подарками они обязательно пойдут все вместе. Словом, наша компания осталась весьма довольна своим первым колядованием.

Сказка Микеша об умной тачке

Дорогие ребята! Как радовались наш Пепик с милым котиком Микешем тому, что всю зиму будут вместе с друзьями кататься на санках — рождественском подарке Микеша. Однако ничего у них не вышло! Сразу после праздников зарядил дождь. Горушка, где стояла хижина пастуха, почернела, и сквозь растаявший снег здесь и там проглянули островки сырой земли, да и катки погрузились в талую воду.

Сидеть дома на печи им быстро наскучило, и вот как-то раз, после обеда, друзья пошли навестить Пашика. В хлеву у кабанчика было тепло и уютно, как дома на печке, к тому же еще — чисто прибрано, и они устроились прямо на полу. Пашик несказанно обрадовался гостям, об одном только сожалел — что Пепик и Микеш не привели с собой козла Бобеша. Но едва он обмолвился об этом, как раздался стук в дверь и в хлев залез Бобеш.

Теперь в хлеву стало тесновато, однако никого это не смущало. На дворе шумел дождь, крупные его капли барабанили снаружи по дверце; было слышно, как в канаве, что окружала домик Швецов, булькает вода. И тем приятнее было сидеть в хлеву.

— Хорошо сидим! — радовался Пашик. — Вот если бы еще света побольше, тогда мы могли бы устроить здесь теневой театр!

— Но мы можем рассказывать друг другу сказки, — предложил Бобеш.

— А что, хорошая мысль! — воскликнул Микеш. — Пусть каждый из нас расскажет какую-нибудь историю, и этот дождливый вечер пролетит как одна минута!

Конечно же, дорогие ребята, все с этим предложением согласились, и, по общему желанию, первым начал рассказывать Микеш.

— Жила-была у Штепанеков, чей дом стоит за ручьем, одна старенькая тачка. Это была не обычная тачка, какую можно встретить почти в каждом деревенском сарае, она отличалась необыкновенным умом и сообразительностью, за что Штепанеки очень ее ценили. Хозяева могли смело уходить из дому в поле, оставляя своих малышей на попечение старой тачки. В таких случаях она располагалась поудобнее в тени грушевого дерева и оттуда внимательно наблюдала за резвящимися ребятишками. Заметив, что играть им поднадоело и теперь от скуки они могут натворить бед, тачка приглашала их сесть на себя и возила до тех пор, пока не возвращались домой Штепанеки. Как-то однажды наша тачка лежала в сарае у входа и подремывала. Ей снилось, будто катит она в гору много-много дров и единственное ее колесико уже подкашивается от усталости. В ту минуту с чердака на тачку Штепанека прыгнула хозяйская кошка, и наша милая тачка проснулась в холодном поту. Она огляделась по сторонам, потянула спросонок свои одеревенелые косточки, и тут внимание ее привлек пустой крюк, на котором обычно висела хозяйская пила. «Черт возьми! — пробормотала тачка. — Хозяин пошел в лес, а обо мне-то и позабыл! Как быть? Ох и намучается бедолага, тащив дрова на своем горбу! А я вот валяюсь без дела, словно собака возле будки! Впрочем, может, еще не поздно? Может, я все-таки успею к нему в лес, или хотя бы встречу его по дороге, и пусть даже немного, но подвезу груз до дому!» И тачка Штепанека не стала медлить. Она выехала из сарая, потом выкатилась со двора на дорогу, и не успел пес Штепанека Михалек поинтересоваться, куда это она так разогналась, как тачка уже с грохотом мчалась мимо пруда Едлички. Вскоре, однако, путь ей преградил Франта Кулдан, самый отчаянный озорник во всей деревне. «Куда спешишь?!» — прикрикнул Франта на тачку Штепанека, не удосужившись даже поздороваться, хотя ему, чумазому малолетке, и следовало бы для начала поприветствовать почтенную тачку. Тачка Штепанека смерила мальчишку строгим взглядом и сказала: «Ступай своей дорогой, Франта! И вообще — не морочь голову таким старым тачкам, как я! К тому же твоя матушка, если не ошибаюсь, еще час назад просила тебя отвести козу на пастбище!» — И тачка Штепанека поехала дальше. «Будь по-твоему, старушенция! — сказал Франта Кулдан. — Но сейчас ты отвезешь меня домой! А за это я не сообщу дядюшке Штепанеку, что ты — как бы поточнее выразиться, — что ты шляешься по деревне как саврас без узды!» — И он без приглашения запрыгнул на тачку.

Тачка Штепанека остановилась, опустила ручки на землю и, сердито возвысив голос, сказала Франте:

«Не зли старую тачку, Франта! Ступай, говорю, своей дорогой!»

«Не скрипи, поезжай!» — приказал озорник Франта и разлегся на ней барином.

«Значит, не слезешь?»

«Не-а!»

«Ладно! Уж я тебя прокачу!» — И тачка Штепанека во весь опор понеслась по дороге.

Мчалась она по камням и сотрясалась при этом так сильно, что едва не потеряла колесико! Но Франтику Кулдану это даже нравилось. Он вцепился в нее как клещ и ржал, точно белая кляча кузнеца.

Наконец терпение у тачки лопнуло! Блеснув сердитым взглядом, она резко свернула с дороги на крутой склон, ведущий к пруду Едлички. Франта, разумеется, сразу почуял неладное, но еще прежде, чем он успел соскочить с тачки, она пригнула ручки к земле, а потом выбросила их вверх, и Франта, описав в воздухе плавную дугу, упал прямо посредине пруда. Раздался громкий всплеск, который услышали даже на деревенской площади, и брызги мутной воды полетели от Франты во все стороны. Франта барахтался, точно поросенок, а когда наконец его взъерошенная голова показалась на поверхности пруда, он был грязен как трубочист и верещал так, будто его резали.