Наталья Гольдина - Трубка мира Страница 10

— Мама! — закричал мальчик и бросился к радостно обнявшей его женщине.

В это время Серый Медведь возвратился в пещеру более свирепый, чем когда-либо.

— Проклятая ведьма! Ты прогнала всю дичь с моей земли! Теперь-то не будет пощады, сейчас ты будешь съедена! — заревел Медведь, направляясь к пленнице.

— Не смей трогать мою мать! — громко закричал Горошек, бросаясь между матерью и зверем. Серый Медведь удивленно заморгал злыми глазками и разинул пасть. Увидев мальчика, он обрадовался новой добыче и хотел прихлопнуть его лапой. Но мальчуган ловко вскочил на лапу, схватил Медведя за нос и нижнюю челюсть, уперся ногами в косматую грудь, поднатужился и… разорвал старого Мише-Моква пополам, так что чудовище не успело даже пикнуть. Его трусливые медвежата бежали, как только увидели случившееся, а храбрый силач Горошек взял мать за руку и вывел из темной, сырой пещеры на солнечный свет.

Кролик и Дикая кошка

Дикая Кошка давно хотела полакомиться крольчатиной. Но одно дело хотеть, а совсем другое — поймать кролика. Когда Кролик узнал, что дикая Кошка пошла на него войной, он сделал большой запас чар и с удовольствием потирал лапками усатую мордочку, посмеиваясь над своим давним врагом. К вечеру он нагрыз сосновых веток, сложил их в кучу и стал колдовать. А Дикая Кошка уже напала на кроличий след и что есть духу неслась за ним.

— Теперь Кролик недалеко, скоро догоню его и славно поужинаю, — так рассуждала Дикая Кошка, облизываясь и вздрагивая от холода. К ночи стало еще морознее, она совсем продрогла, а Кролика не догнала. Следы привели ее к бревенчатой хижине. Дикая Кошка приняла человеческий образ и постучала в дверь.

— Кто там? — спросил старческий голос.

— Охотник! — ответила Дикая Кошка. — Ночь застала меня в лесу, я потерял дорогу.

— Входи, входи, — приветливо сказал старик. — Ты можешь переночевать у нас, а утром продолжишь свою охоту. И он провел Дикую Кошку в жилище. В очаге уютно горел огонек, в котелке вкусно булькал суп. Дикая Кошка почувствовала, как она проголодалась и окоченела.

— Что это варится в котелке? — спросила она, жадно нюхая воздух и разглядывая старика. Невысокий седой старичок, с двумя орлиными перьями над ушами, указал гостю место поближе к огню и охотно ответил:

— В котелке варится крольчатина. Наше племя охотится за этими трусливыми огородными воришками.

Дикой Кошке понравились слова старика, и она сказала:

— Я гоняюсь за твоим врагом Кроликом, но он ускользнул от меня. Не пробегал ли он здесь?

— Как же, как же, пробегал! Но незадолго до тебя спрыгнул с крыши и побежал дальше. Утром я покажу в какую сторону он направился.

Дикая Кошка принялась за еду, которую старик подал в деревянной миске. Она едва удерживала посуду окоченевшими пальцами.

— Да ты, видно, сильно обморозился, Охотник? Покажи-ка руки. Сейчас помажу их целебной мазью, а к утру все пройдет.

Старичок достал баночку с мазью, приятно пахнущей диким шиповником, и помазал обмороженные пальцы Дикой Кошке. Боль мгновенно утихла, и она аппетитно поела суп и мясо, плавающее в нем. Угощение показалось Дикой Кошке немножко странным, но голод был велик, и она все вылизала дочиста. Разморившись и разнежившись, она растянулась перед очагом на мягких шкурах.

— Чьи это шкурки? — спросила она.

— Это шкуры злых кроликов, — ответил старичок, потряхивая перьями.

Рано утром Дикая Кошка проснулась от холода и боли в лапах. Она лежала на голом снегу, никакой избушки не было, рядом валялись обглоданные кости диких кошек и куча сосновых щепок. В бешенстве вскочила она на ноги, но тотчас взвыла от боли: все лапы были утыканы колючками.

— Ну, погоди! — хрипло замяукала она. — Я тебя догоню и растерзаю! Уж я-то покажу, на что способны Кошки!

Визжа от боли, она встала на ноги, но кроличьих следов нигде не было видно. Тогда Дикая Кошка стала кружиться, как обыкновенная домашняя кошка, когда играет со своим хвостом, но с той лишь разницей, что каждый следующий круг она делала все шире и шире. Таким образом она надеялась напасть, рано или поздно, на след Кролика. Наконец, она нашла след, уходящий на север, и, разъяренная, помчалась что было сил вдогонку.

А Кролик убежал уже далеко. Под вечер он нагрыз сосновых веток, уселся на них и стал колдовать. Когда Дикая Кошка прибежала, то было уже темно, трещал мороз, а луна бледно освещала на опушке леса маленькую индейскую деревушку. Дикая Кошка приняла вид человека и подошла к вигваму вождя. Вождь оказался молодым, красивым индейцем, занятым перед костром отточкой стрел. Две готовые стрелы с оперением торчали у него за ушами. Дикая Кошка просила ночлега и показала обмороженные руки и ноги.

— Оставайся у нас, Храбрый Охотник! Наш лекарь вылечит тебя, — ответил вождь.

Вигвам лекаря был весь разрисован дикими кошками, которые пожирали диких кроликов. Хищницу восхитил вигвам, и она вошла в него. Лекарь, сухонький старичок с двумя узлами волос на голове, торчащими в разные стороны, радушно встретил гостя. Он сочувствующе покачал своими узлами волос и обещал помочь. Согрев на огне котелок воды, он влил туда душистой жидкости и в вигваме сладко запахло шиповником. Приговаривая заклинания, старичок обмыл руки и ноги Дикой Кошке, и боль мгновенно исчезла. Она почувствовала сильный голод. Лекарь придвинул ей большую миску с мясом и просил есть досыта.

— Здесь мясо диких кроликов, — сказал он, глядя в злые вопрошающие глаза Дикой Кошки. — В лесу удивительно много развелось этих негодников!

— Я тоже охочусь за Диким Кроликом, — сказала Дикая Кошка, жадно глотая непрожеванные куски мяса.

— Ты желанный гость в нашем городе, Храбрый Охотник! Мы будем чествовать тебя как избавителя от воришки-кролика, попортившего наши посевы, — сказал вождь, вошедший проведать гостя.

На площади, около большого костра, собралось много индейцев. Вождь дробно бил в барабан, на котором, как сказали Дикой Кошке, была натянута кроличья кожа. Воины изображали охоту диких кошек на кроликов, что очень было приятно Дикой Кошке, льстило самолюбию, вселяло гордость. Сытая Дикая Кошка уселась на мягкой шкуре, важно приосанилась и гордо смотрела танец на празднике в ее честь. Все было прекрасно!

— А теперь, — торжественно сказал вождь, — мы споем для гостя песню, чтобы его охота на Кролика была успешной. Только, чужеземец, мы завяжем тебе глаза, когда будем петь, таков наш обычай.

Кошке завязали глаза, и воины запели. В песне говорилось о храбрости Дикой Кошки и трусости Кролика. Кошка наслаждалась!

Вдруг песня оборвалась, все певцы набросились на гостя с томагавками и палками и колотили до тех пор, пока не свалили на снег.

При ярком солнечном свете она очнулась от холода и нестерпимой боли. Голова ее распухла, как у медведя, а лапы оледенели от мороза. Казалось, что ни одной косточки не осталось целой. На снегу валялись обглоданные кости диких кошек и куча сосновых щепок, а кроличьи следы уходили на север.

— Ну, подожди, длинноухий! — взвизгнула Дикая Кошка, — я тебя все равно догоню и съем! — И, хромая на все четыре лапы, заковыляла она по следу.

На закате солнца Кролик прислушался и понял, что Дикая Кошка все-таки гонится за ним. Снова нагрыз сосновых веток, сложил в кучу, уселся на них и стал колдовать.

Когда Дикая Кошка подошла, то увидала одинокую бревенчатую избушечку и женщину с двумя длинными косами. Она приняла образ человека и приветствовала хозяйку.

— Отдохни у нас, Охотник, — произнесла женщина.

— Не пробегал ли здесь Дикий Кролик? — спросила Кошка.

— Пробегал, пробегал, только рано утром. Он вскочил на крышу и прыгнул очень далеко. Ты отдохни, а когда рассветет, я покажу, куда он побежал.

Дикая Кошка осталась. От жара очага избитая голова разболелась сильнее, и она застонала.

— Если ты ранен, Охотник, — посочувствовала женщина, — то мой отец вылечит тебя.

Из угла поднялся совсем дряхлый старик с двумя седыми косами на затылке. Он осмотрел голову Дикой Кошки, пропел заклинания и натер мазью, пахнущей диким шиповником. Боль утихла. Женщина принесла миску вареного мяса. Дикая Кошка недоверчиво понюхала и подозрительно посмотрела.

— Это кроличье мясо, — пояснила хозяйка, — в этом году мы сделали с осени большой запас крольчатины.

Голодная Кошка с жадностью стала уплетать угощение, пока не съела все.

Утром она проснулась от холода и боли: голова распухла еще больше и горела от множества шипов и колючек, торчащих во все стороны. На изрытом снегу валялись сосновые щепки и кости диких кошек, а кроличьи следы уходили на север.

— Теперь-то ты не проведешь меня, негодник! Убью первого же человека, которого встречу!

Она хромала и визжала, но злость, как всегда, прибавляла силы, и она упрямо бежала по следу Кролика.