Елена Соловьева - Цветник бабушки Корицы Страница 10

— Англия, — пояснил он ей шепотом. — Соединенное Королевство, расположенное на островах.

Водную гладь сменило лоскутное одеяло суши. Коричневые заплатки перемежались с ярко-зелеными, салатными, охровыми. Девочка разглядела аккуратные дороги, изгороди, домики, озера.

— Сейчас начнутся горы, — шептал песик. — И мы окажемся в Шотландии. Она входит в состав Соединенного Королевства. Некоторые мужчины там, представляете, до сих пор носят юбки{21}.

Горы начались. Невысокие и симпатичные. Потом масштаб и характер изображения изменились. Один за другим стали выплывать различные предметы и персонажи. Они зависали невысоко над полом и поворачивались вокруг своей оси, точно на подиуме. Величественное дерево (дуб — пояснил Георгий). Замок со стрельчатыми окнами и высокими стенами. Кудрявая овечка. Суровый мужчина в клетчатой юбке. Старик с длинной бородой в белой одежде («друид»{22} — благоговейно шепнул загадочное слово Георгий). Наконец показались пышные заросли чертополоха.

Тут изображение опять поменялось. Теперь друзья смотрели кино со стереоэффектом. Но «фильм» показывали черно-белый, стилизованный под театр теней: ночь, те же заросли волшебно-колючей травы. Слева к зарослям подбирались зловещие тени.

— Обрати внимание, Маргарита, — подал, наконец, голос Че, — на этих коварных захватчиков. Они решили тайком, под покровом ночи, напасть на шотландцев и для большей скрытности даже разулись. Вот тут-то их и встретили заросли чертополоха, татарника, шишебарника — короче, нашего скромного воина помоек. И славное сражение началось!

Человеческие тени вскидывали руки вверх, подпрыгивали, скакали на одной ноге, хватали себя за волосы. Чертополох стегал их шипастыми стеблями. Его шишечки превращались в узкие морды драконов и кусали врагов за пятки.

— Поднялся страшный шум, — радостно комментировал происходящее Че. — Наши были предупреждены и отразили натиск захватчиков. В честь чудесного спасения король скоттов сделал воинственный цветок эмблемой Шотландии. Его изображение стали чеканить на монетах и главном ордене страны.

Тут перед Маргаритой — протяни руку и потрогай — возник мужчина в шляпе с белыми перьями, одетый в зеленый плащ с кисточками. Он небрежно откинул полу своего одеяния — на бархатном камзоле засиял орден в форме звезды.

— Видишь, Маргарита, — горделиво блеснул очками Че, — мы можем прочитать девиз Ордена Чертополоха: «Никто не тронет меня не поранившись!» Что до сих пор, между прочим, является истинной правдой! Теперь тебе понятно, чем заслуженный чертополох отличается от самозванца афелиума? Растение-символ, славное своей силой на протяжении столетий. И какой-то, извините, цветок-фантом, в чьем могуществе нас хотят убедить в течение двух-трех месяцев.

— Постойте, — вспомнила девочка, — а ведь одежду, очень похожую на эту, я совсем недавно нашла на антресолях. Здесь, в нашей квартире!

ГЛАВА 15

Волшебный свет фонаря тут же погас. Че с пекинесом переглянулись.

— Значит, Корица ничего не забыла, — улыбнулся Камрад, и кончики ушей у него отчего-то порозовели. — А ты, Георгий, говоришь!.. Было дело, было! Но об этом потом, слишком долгая история. Пусть лучше Георгий расскажет, что видел, пока шел кастинг. К вам обоим, я вижу, возвращается здоровье. Еще салатику?

— Благодарствую, хватит, — важно ответил песик. — Тем более что ничего хорошего я не видел. Самое неприятное: театр абсолютно пуст. Если не считать директрисы, пребывающей в промежуточном состоянии. И странных звуков за дверью С-3. Там что-то или кто-то есть, но внутрь я не заглядывал — слишком опасно без предварительной разведки. Думаю, исчезла не одна Корица. Такое впечатление, что все механизмы театра работают сами по себе.

— Сильная магия! — сказал Че. — Значит, и нам пора вооружаться. А пока десерт. На сладкое — груши.

Георгий от фруктов презрительно отказался. Че, ухмыляясь, достал ему из холодильника косточку. Затем поставил на стол деревянный ящик и принялся наполнять его землей. Выудил из саквояжа мешочек с семенами и фляжку, из которой немедленно отпил. Прикрыл глаза, почмокал, утвердительно кивнул головой — «Она!» — и заговорил чуть изменившимся голосом:

— Да будет тебе известно, Маргарита, что самые лучшие волшебные палочки с древнейших времен тоже делали из стеблей чертополоха. События разворачиваются так, что на консервах, то есть, тьфу ты, на заготовках мы далеко не уедем. Нужны молодые, свежие растения… — Тут Че отвлекся и прочертил пальцем в ящике несколько бороздок под семена. — Похоже, что эта земля, которую в «А-фелии» используют под рассаду, — совсем не простая. Думаю, она ускоряет рост саженцев в несколько тысяч раз. Но и мы не лыком шиты. У нас свои ускорители! — Он многозначительно потряс фляжкой.

— Только не перепутай, — не упустил случая поддеть приятеля Георгий, — а то спрыснешь ни в чем не повинные семена маковой настойкой. И мы их до морковкина заговенья воочию не увидим. «Шумят-шумят прозрачные дубравы», — процитировал пекинес.

— Если шутишь, значит, выздоровел! — улыбнулся Че.

— А что, — заинтересовалась Маргарита, — маковая настойка делает предметы невидимыми?

— В основном людей, — тут Георгий не удержался и как-то совсем не по-собачьи хрюкнул. — И лучше всех это знает наш Че. Или, если произносить его имя полностью — Камрад Чертополох. Хотя некоторые называют его «герр», «сэр», «мсье», «сударь» — кому как нравится, в зависимости от личных склонностей и традиций страны. Так вот, Че у нас товарищ храбрый, щедрый и несколько… бесшабашный. Но такими, уверяю вас, Маргарита, и были настоящие ры… р-р-р-гав — мужчины — во все времена.

Камрад, продолжая высаживать семена в ящики, ответил товарищу поклоном.

— А в эпизоде, который я имею в виду, мы с Камрадом обезвре… Делали одно общее дело. Требовалась абсолютная конспирация. Полное растворение. А Че считается у нас большим кулинаром, ну и, что близко к тому, знатоком всяких экзотических… рецептов. Где-то он достал маковое семя и замочил его в вине на пятнадцать суток. При этом уверял, что настойку нужно пить в течение пяти дней, к излету которых станешь абсолютно невидимым. Но то ли не рассчитал крепость исходного напитка, то ли переусердствовал с дозой потребления, в общем…

— В общем, я стал невидимым, в первую очередь, для себя самого, — резюмировал Че.

— А для других тебя стало многовато, — добавил Георгий.

— Хватит рассказывать про меня нелепые байки. А то Маргарита решит, что Корица совершенно правильно…

— Р-гав!!!

«А меня бабушка по-другому учила быть невидимой, — подумала Маргарита. — Главное — не смотреть в глаза человеку, который тебе не нравится или может быть опасным. Опустил взгляд и будто спрятался. Как в тень отступил».

— Да-да, — подтвердил Че, хотя Маргарита, заметим, опять не произнесла вслух ни словечка, — в этом отношении твоя бабушка была совершенно права.

— Это похоже на подслушивание, Че! — Маргарита покраснела. — Как-то неправильно так…

— Не обижайся, дорогая. Ну как мне быть, если я наделен не совсем обычными способностями? Нельзя же, например, винить утку за то, что она прекрасно чувствует себя и в воздухе, и под водой? Ладно. Чтобы напрасно не спорить, давайте спать. Утро вечера мудренее. Кстати, сегодня я поил вас лечебным снадобьем, которое дарит волшебные сны. Запоминайте их внимательно. Обещаю каждому кино не хуже, чем про чертополох.

Уже лежа в кровати, Маргарита опять удивлялась, сколько странных вещей происходит в мире. Отсутствие бабушки ее беспокоило, но она предпочла довериться словам Че и Георгия, которые уверяли, что пока самое худшее с Корицей не произошло. Казалось, она просто уехала и скоро вернется. Маргарита больше не плакала и почему-то вспоминала слова бабушки о том, что каждая женщина, если она настоящая женщина, просто обязана иметь свое королевство. Пусть маленькое, размером с собственную квартиру. «И держаться это королевство, — с улыбкой говорила Корица, — должно на особой магии, которая, безусловно, в каждой из нас присутствует. Ведь без этого и обычный обед не состряпать, и уюта в доме не создать. Чем сильнее чары, тем больше счастья. И неправда, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Так бы мы все уподобились Цирцее{23}, у которой рядом с дворцом был большой свинарник. Но настоящий Одиссей{24} от такой всегда уплывет».

А мадам Блюм в это время оглядывала свои владения. Точнее, с освещенной сцены, где по-прежнему горделиво расправлял листья афелиум, смотрела в темный зал. Там пахло умершими цветами, остывшим дымом и чем-то еще, невыветрившимся, химическим. «Если бы его похороны были настоящей церемонией, там пахло бы так же, — сказала она вслух, не оборачиваясь и обращаясь к афелиуму. — Но он не был достоин церемонии. А эти убогие брошенные растения достойны только того, чтобы стать перегноем. И посмотри, сколько людей это поняли! Они ушли отсюда с нашей рассадой! А это значит, афелиум скоро полюбят! Так сильно, как не любили еще ни один цветок в мире. Того же, кто не сможет его полюбить, я просто исправлю!» — тут большим и указательным пальцами мадам очень энергично изобразила ножницы.