Сборник - Армянские сказки Страница 11

Убедившись, что его не удержать на воле, царь велел посадить ребенка на железную цепь и приручать постепенно. Так и сделали. Слуги, которые приносили ему еду прозвали мальчика Аслан-бала или «львенок», а царский сын Вург, его ровесник, дал пленнику имя Арсен – «мужественный». Царевич каждый день приходил к мальчику-львенку, часами просиживал рядом, ухаживал за ним, кормил и поил, а тот ел и пил, за семерых. Однажды Вург даже принес ему зеркало, чтобы Арсен увидев своё отражение, понял, что он не зверь, а человек.

– Львица выкормила тебя молоком, как своего детеныша, потому что ее львенок погиб, – говорил ему царевич, но вот как ты оказался один без матери в глухом лесу, неизвестно.

Вскоре Арсен перестал царапаться и рычать, присмирел и так привязался к Вургу, что полностью покорился ему. Вург снял с него цепи, выкупал, причесал, постриг длинные ногти и надел на мальчика-львенка такую же, как у него, одежду; царевич научил его говорить, петь и всему тому, что умел сам. Не прошло и трех месяцев: Арсена было не узнать, и всякий, кто видел его, никогда бы не подумал, что этот мальчик вырос в диком лесу и совсем не умел говорить. Он на лету схватывал всё, чему его учил царевич, но при этом не забывал того, чему его научила приемная мать-львица. Его слух, зрение, обоняние были развиты в десять, а то и в двадцать раз сильнее, чем у обычного ребенка, а сердце без труда различало добро и зло. Он умел «видеть» сердцем. Когда другие, пытаясь понять свои чувства, говорили: «сердце подсказывает», «сердце чувствует» или «сердце не лежит», он молчал, но его предчувствия были глубже и мощнее, чем у них.

Царевич и мальчик-львенок всё больше времени проводили вместе, и теперь царский сын многому учился у своего друга. Арсен закалил его тело и дух. Выросший в лесу он любил играть и бегать, дворец казался ему тюрьмой, поэтому он часто уходил в горы и брал с собой Вурга.

Так прошли годы, юноши достигли совершеннолетия: Арсен из дикаря превратился в человека, а робкий, изнеженный царевич под его влиянием стал сильным, ловким, бесстрашным и храбрым.

И вот однажды шли Арсен и Вург по берегу реки, а навстречу им – девушки с кувшинами воды. Посмотрели на них юноши и вдруг видят: идет среди красавиц одна старуха с худым, морщинистым лицом. Проходя мимо царевича, она косо посмотрела на него. Не понравился ему этот недобрый взгляд.

– Дай-ка я разобью кувшин этой старухи, – сказал царевич и, не дожидаясь ответа друга, швырнул ей вслед камень, камень попал в кувшин и разбил его, вода облила старую женщину с ног до головы.

Старуха оглянулась и, увидев, что этот озорник – сын царя, сказала:

– Как тебя проклясть, сынок?.. Увидеть бы мне, как тебя охватит пламя любви к красавице Антес-Аинман, как ты будешь сгорать и мучиться из-за нее, тогда мое сердце успокоится.

Проклятье старухи, словно стрела ангела любви, вонзилось в сердце Вурга. С этого дня царевич стал грустить и худеть. Если раньше он был неразлучен с Арсеном, то теперь в одиночестве скитался по горам и лесам, тихо скорбел и плакал, звал Антес-Аинман, стремился к ней всем сердцем, воспевал ее в песнях. Антес-Аинман, которую он никогда не видел, представала в его видениях во всей своей неземной красоте. В такие минуты он закрывал глаза, падал на колени и был так влюблен, что порой лишался чувств. Вот какую испепеляющую страсть наслала на него обиженная старуха.

Арсен видел, как страдает его друг, и однажды сказал ему:

– Брат мой, я вижу, как ты изводишь себя. Не скрывай от меня свою страсть. Какой же я друг, если не смогу помочь тебе? Давай отправимся на поиски твоей возлюбленной! Лучше погибнуть с надеждой, чем зачахнуть в бездействии. Проклятье старухи на самом деле было не проклятьем, а благословением свыше. Иначе ты никогда бы не узнал такой страстной любви и не мечтал овладеть самой прекрасной девушкой в мире…

Эти слова друга так растрогали царевича, что он в слезах бросился к нему в объятья.

– Арсен, друг мой, – воскликнул он, – как ты великодушен! Я не хотел, чтобы ты тоже страдал из-за меня, делил со мной мою душевную боль. Ведь ты-то ни в чем не виноват! Кувшин разбил я, старуха прокляла меня и мучиться должен я один… Но я уже совсем обессилел. Да и что я могу сделать без тебя? Я сейчас не могу ни о чем думать, не могу действовать. Отныне всё в твоих руках: мое заветное желание, моя жизнь и смерть – стань моей путеводной звездой.

– Не смерть, а жизнь и только жизнь, – ответил ему Арсен. – Соберись с силами, друг, мы вскоре отправимся в путь. Пришло время проявить себя, показать, на что мы способны. Иначе на что мы сгодимся? Землю не пашем, скот не пасем и не воюем с врагом. Зачем же мы живем на свете? Я и сам не знаю. Настоящий мужчина всегда должен иметь цель в жизни.

– Но разрешит ли мой отец нам покинуть дом? Как ему сказать, что мы отправляемся за красавицей?

– Скажем, друг, обязательно скажем. Знаю, что он не разрешит, будет отговаривать нас от этого трудного путешествия, но, в конце концов, сам укажет нам верный путь.

Этот разговор случайно услышала младшая сестра Вурга. Своей красотой она блистала во дворце, как звезда в небе, ее так и звали Астхик, то есть «звездочка». Царевна любила Арсена так же сильно, как ее брат любил Аинман. Поэтому узнав о том, что ее возлюбленный вот-вот покинет дом, царевна бросилась к отцу и стала умолять его не отпускать Арсена и Вурга в опасное путешествие.

– Отец, ведь еще никто не вернулся от Аинман? Уговори их, чтобы они не делали этого, – умоляла Астхик. Разве можно влюбиться в девушку, которую никогда не видел? Это просто безумие и больше ничего.

Тогда царь позвал к себе обоих юношей и сказал:

– Мне все известно. Сын мой, мне жаль тебя, я очень страдаю от того, что твоим сердцем овладела такая безумная страсть, но я не могу отпустить тебя. Из-за этой девушки погибли сыновья многих царей, были разгромлены целые армии, я и сам участвовал в этих сражениях, помогая другим. Живет она за семью горами, в Черной Крепости, а сторожат ее сорок братьев, один сильнее другого. Даже бесчисленное войско в сорок полков не смогло победить их. Когда братья выходят на бой, каждый из них вырывает с корнем по исполинскому дубу и бросает вперед. Они сметают войско с поля боя, как мы сметаем метлой солому. Не безумие ли это – вдвоем отправляться к этим великанам?

– Прости меня, царь, что я посмел спорить с тобой, – сказал Арсен. – Ни одна сила в мире не может сравниться с волей бога. Всё в его руках: кого захочет, он может сделать сильным или слабым, и даже могучего дэва – превратить в беспомощного младенца. Ты говоришь, что многие сражались за нее и бесславно погибли, но был ли среди них хоть один человек, вскормленный львицей? Кто мог внушить хищной львице такую жалость ко мне и такую материнскую любовь, если не бог? Разве был среди тех, кто погиб за нее, хоть один человек, в которого старуха своим проклятием или благословением вселила любовь? Может быть, мой повелитель, всё неслучайно в этом мире и раз мы оба владеем тем, чего не было у других, возможно, мы добьемся большего?

– Складно ты говоришь, Арсен, – ответил царь, – ты можешь убедить в своей правоте любого и знаю, что тебе под силу любые чудеса, потому что твое детство, прошедшее в логове льва, – само по себе уже чудо. Но не забывай, все, что делают на земле жрецы или маги, они делают по воле и приказу царя. Ты можешь стать хоть верховным жрецом, но не пытайся обратить меня в свою веру. Помни, мое слово – закон.

– Послушай, отец, – заговорил Вург, – если я не поеду, то умру от этой сердечной боли. Я уже был бы мертв, если бы не Арсен, который подарил мне надежду. Если ты не отпустишь нас, то я умру от отчаяния. Смилуйся надо мной, благослови нас и проводи в путь.

– Не слушай его, отец, – вмешалась Астхик. – Еще никто на свете не умер от любви. Безумие нашло на брата от безделья. Объяви войну царю Андасу, пусть брат пойдет в бой и его любовный бред сразу развеется…

– Сестра, дорогая моя сестра, что ты говоришь! – вскричал Вург.

– Брат мой, дорогой брат, я забочусь только о тебе, – ответила сквозь слезы Астхик.

И тут царевич Вург догадался, что его сестра также пылко влюблена, как и он сам, и если ради его любви надо было уехать, то ради ее любви – остаться здесь.

– Пойдем, – сказал Арсен. – Мы вверимся божьей воле, как он распорядится, так мы и поступим, – и вдруг воскликнул:

– Решено! Нам надо ехать, непременно надо ехать… Я не буду считать себя достойным любви Астхик, пока не исполню заветное желание ее брата. Кто я, кто моя мать?.. Аслан-бала, дитя льва… Пока это лишь пустой звук… Что я сделал? Чем я подтвердил своё громкое имя? Чем доказал, что вскормлен молоком львицы?.. Нет, значит, не вскормлен я молоком львицы, если до сих пор здесь… Поехали, поехали, Вург!.. Еще неизвестно, кто из нас двоих влюблен сильнее и перед кем из нас стоят непреодолимые препятствия. Поедем, друг, поедем, обретем крылья любви и вознесемся на них в небеса… И будь, что будет, когда мы окажемся у ворот Черной Крепости…