Софья Прокофьева - Ученик волшебника Страница 12

Волшебник Алеша аккуратно застегнул оба замочка, но сколько он ни старался, белая крышка термоса все равно высовывалась сбоку.

Уже выйдя на лестницу, волшебник Алеша оглянулся и с сомнением посмотрел на клетчатый плед, который он повесил вместо исчезнувшей двери.

Сквозняк перебирал его бахрому, и она шевелилась, как бесчисленные пальцы.

«Несомненно, здесь по лестнице бегает еще множество любопытных носов. То есть не носов, конечно, а обладателей любопытных носов, которые любят их совать куда не следует. Я имею в виду собак, кошек, девчонок и уж, несомненно, в первую очередь мальчишек, – подумал волшебник Алеша. – Пожалуй, крайне неосмотрительно, даже легкомысленно оставлять вот так, без присмотра волшебные книги».

И волшебник Алеша, уже спускаясь по лестнице, наскоро проговорил:

Это много или мало?Ты не плед, не одеяло,Ты не птица, ты не зверь,Ты отныне просто дверь!

Он даже не оглянулся. Он и без того знал, что в этот миг произошло за его спиной. Его старенький шерстяной плед мгновенно превратился в массивную дубовую дверь, обитую клетчатой клеенкой с бахромой.

Глава XIII

Разговор на скамейке в парке

И главное:

Вася Вертушинкин удивляется, как это он раньше обо всем не догадался

Полосатый кот быстро разыскал доску, которая держалась на одном гвозде. То ли ему волшебство помогло, то ли просто кошачий нюх, сказать трудно.

– Прыгайте, дяденька волшебник, – сказал Вася Вертушинкин.

Он отвел доску в сторону, и волшебник Алеша легко проскочил в щель. Вася Вертушинкин полез вслед за ним, но зацепился за гвоздь рукавом. Куртка противно затрещала, на плече повис треугольный язычок. А, все равно теперь!..

Вася решил идти пешком через парк. Ехать с волшебником Алешей на троллейбусе – нет уж, благодарю покорно, да ни за что в жизни!

У первой же скамейки волшебник Алеша замедлил шаг.

У второй он совсем остановился, понюхал гнутую ножку скамейки, с тоской повел глазами на воробья, который серым кулечком на тонких лапках бодро прыгал по дорожке.

– Вот, лапу натер… – капризным голосом протянул волшебник Алеша. – И вообще устал. С утра на ногах, ни минуты покоя, стараешься изо всех сил – и никакой тебе благодарности. А ведь все хочешь как лучше…

– Давайте посидим, – согласился Вася и невольно вздохнул.

Идти домой ему тоже не хотелось. Ведь во дворе ничего не стоило встретить Катю или Сашку Междупрочим. Или еще кого-нибудь из ребят. Можете не сомневаться, уже все всё знают. Сашка молчать не будет, не из таких. Будьте уверены – раззвонил по всему двору. А Петька в другом доме живет. Значит, на оба двора позор.

Вася Вертушинкин опустился на скамейку. Волшебник Алеша пристроился рядышком. Уселся, как сидят все коты на свете: обвив хвостом передние лапы.

Негромко прошелестел ветер в старых дубах.

Покачиваясь и ныряя в воздухе, полетели легкими лодочками темные листья. Они падали со всех сторон. Вася и волшебник Алеша сидели внутри этого шепота, сухого шороха, а листья все кружились и падали вокруг них.

Волшебник Алеша словно нехотя поддел лапой коричневый поджаристый лист, столкнул его со скамейки. Наклонил голову набок, с интересом проследил за его плавным полетом.

«С листиками играет, – раздраженно подумал Вася Вертушинкин, – тоже нашел время… Хотя чего ему? Вернется домой, засядет свои волшебные книги читать…»

А он, Вася Вертушинкин, что же он теперь будет делать? Ничем ему не помог волшебник Алеша, ничем. Только наобещал, наговорил с три короба. И все.

– Выходит, вы просто… нахвастали, – не выдержал Вася Вертушинкин.

Волшебник Алеша вздрогнул. Из глаз его брызнули колючие зеленые лучи.

– Нахвастал, говоришь? – негромко переспросил он. – Так, значит, нахвастал…

Вася Вертушинкин немного смутился. Но ведь он правду говорит, сущую правду.

– Так уж получается, – упрямо повторил Вася Вертушинкин. – Извините, хвастун вы.

– Хвастун? – воскликнул волшебник Алеша. – Хорошенькое дело! А в кого я такой хвастун, ты подумал? В тебя!!! Кто меня нарисовал? Ты!!!

Вася Вертушинкин вне себя от изумления уставился на волшебника Алешу. То есть не на волшебника Алешу, а на полосатого кота, то есть…

– Так вы… Так ты… – заикаясь, с трудом проговорил Вася Вертушинкин.

Ну да. Точно. Как он только сразу не догадался? Вот и ухо – кончик словно в воздухе расплывается. Это он его резинкой стер… И одна полоска на спине размытая. Это он воду пролил…

– Так это, выходит, ты?

– Я.

– Ты?!

– Я. Ты меня нарисовал, а волшебник Алеша оживил.

– Васька! Дружище!

Вася Вертушинкин сгреб кота Ваську в объятия.

Он даже на какое-то время забыл о всех невзгодах, свалившихся на него в это утро.

Забавно все-таки получилось, а? Ничего не скажешь. Вы только подумайте: сидит себе его рисунок у него на коленях, живой, теплый, растроганно мурлычет, трется мордой о подбородок. Кончики лап сырые: озябли, наверно, земля-то уже холодная.

– Васька, постой, что же это получается? – спросил Вася Вертушинкин, понемногу приходя в себя. – А звери? Или это мне приснилось, что ты их в мышей превратил?

– Отчего же? – Кот Васька с горделивым видом поднял голову. – Я такое заклинание знаю. Я ведь теперь самый-самый-самый…

– А обратно не можешь?

– Очень надо. – Кот Васька надменно фыркнул в усы. – Я только одно заклинание знаю. А чего? Мне хватает. Все равно я самый-самый-самый главный волшебник на всем белом свете.

– Ну и хвастун ты! – невольно вырвалось у Васи Вертушинкина.

Глаза кота Васьки сверкнули холодным игольчатым блеском. Из бархатных лап на миг показались кривые острые когти, которые Вася Вертушинкин не поленился ему нарисовать.

Кот Васька потянулся, надменно зевнул и соскочил с Васиных коленей.

– Что, не нравится? – прищурившись, проговорил он. – Выходит, тебе одному хвастать можно? А другие пусть и рта не открывают? Так, по-твоему?

Вася Вертушинкин ничего ему не ответил. Да и что он мог ему сказать?

Сухой лист зацепился за его плечо, шурша, скользнул вниз по рукаву. Осень. И листья будут падать, падать до тех пор, пока не укроют всю землю…

Вася Вертушинкин глубоко вздохнул. Он встал со скамейки с таким трудом, что даже подумал: может, он постарел, пока сидел тут на скамейке, или просто земное притяжение увеличилось?

– Ну ладно, собирайся, – негромко сказал он. – Пошли к дяде Алеше. Чего уж тут…

Вся шерсть на коте Ваське моментально встала дыбом.

– Хорошенькое дело! – прошипел он. – Конечно, я всего-навсего нарисованный кот, но и мне дорога свобода. Соображаешь, что говоришь? Ведь волшебник Алеша меня сразу же туда… назад, в рамочку!

– А мне, думаешь, хочется к нему идти? – с тоской сказал Вася Вертушинкин. – А надо. Не бойся, я сразу скажу, что ты не виноват, что ты это только для меня…

– Ха-ха! Будет он разбираться, кто виноват! Тебе-то что! Тебя-то в рамочку не посадят.

– Погоди, а как же звери? – вдруг сообразил Вася Вертушинкин. Он все время был занят одним собой, своим невезением, своими горестями и только тут подумал о зверях. – Постой, им что же, навсегда мышами оставаться, по-твоему? А какой же зоопарк без хищников? Эй, ты куда?

Кот Васька медленно и плавно слез со скамейки, даже не слез, а словно пролился на землю большой полосатой каплей. Не оглядываясь, пошел по дорожке.

– Стой! Стой! – крикнул Вася Вертушинкин.

Но кот Васька будто не слышал его. Он уходил все дальше и дальше, гибко и мягко переступая лапами, обходя кучи опавших листьев.

И, лишь дойдя до поворота, он оглянулся, с глубоким укором посмотрел на Васю Вертушинкина и сказал, даже как будто не Васе, а самому себе:

– Вот так-то! Постигай законы жизни, кот Васька. Из-за каких-то посторонних хищников лучший друг готов загнать тебя в рамочку. Виси всю жизнь на гвоздике, кот Васька! Вот так-то!

Глава XIV

Владимир Владимирович получает ужасное известие

И главное:

волшебник Алеша в первый раз в жизни не знает, что ему делать

Волшебник Алеша вышел из дома и тут же увидел такси.

Зеленый огонек показался ему на этот раз удивительно милым и приветливым.

Волшебник Алеша с криком: «Такси! Такси!» – бросился на середину улицы, ступив при этом левой ногой в лужу, отчего левый ботинок, словно лодка, черпнувшая бортом, наполнился водой.

Но он так торопился и был настолько взволнован, что даже не заметил этого.

Волшебник Алеша предусмотрительно уселся на заднем сиденье такси и тут же начал успокоительно похлопывать ладонью по портфелю и ласково поглаживать крышку термоса.

Дело в том, что джинн терпеть не мог ездить в такси. Он тут же начинал плаксиво жаловаться, что от запаха бензина его тошнит и укачивает. Не успевал шофер отъехать от дома, как он тут же принимался громко проклинать это бессердечное чудовище на четырех вращающихся лапах.