Игорь Малышев - Лис Страница 12

— А я не могу, — вдруг сказал тот. — Мне топор держать нечем.

Показал Лису свои корешки.

— У-у-у, — закружился на месте бес. — Ах, ты, щепка гнилая, недорубок каверзный, пыль короедная. Значит, я один работать буду?

— Ну, ты же видишь, чем мне работать?

— Клювом долби, как глухарь.

Мухомор виновато шевелил корнями и молчал. Лис крякнул селезнем и продолжил работу. Время от времени он поднимал голову и мычал на лешего:

— У-у, работничек…

Лис совсем умаялся, пока дорубился до воды. Она заплескалась на дне, поднимая ледяную крошку. Он выгреб осколки и обрубил у ямы края. Прорубь получилась большая, темная озерная вода тяжело задышала в ней. Некоторое время в этой непроглядной темноте ничего не было видно, потом у поверхности замелькали похожие на потускневшее серебро рыбы, они теснились спинами у открытой воды, жадно хватая ртами морозный воздух. От их толкотни во все стороны летели брызги, на морозе казавшиеся поначалу почти теплыми, и сразу превращавшиеся в ледяные шарики.

— Ух вы, — Лис сунул руку в самую рыбью гущу. Те кинулись было врассыпную, но тут же их ряды снова сомкнулись и они оживленно продолжили свою веселую возню. Бес попытался ловить их, но это было не так просто. Рыба скользкая, только под жабры и ухватишь. Конечно, Лису было совсем нетрудно наловить сколько угодно, но ему хотелось порезвиться, и он, делая неловкие движения, хватал руками воду, приговаривая:

— Ушла. И эта ушла. Ох, скользкая какая, — дурачился он, потом сделал вид, будто оступился, и плюхнулся в прорубь, подняв столбы брызг, и теперь уж точно отогнав всю рыбу от чистой воды. Он завизжал от удовольствия и нырнул под лед. Вынырнул он уже с двумя карасями в руках и одним ротаном в зубах, выбросил их на снег, сказал Мухомору: «Постереги», — и нырнул снова. Из-под воды, одна за одной, стали вылетать рыбы и мягко шлепаться в белый пух снега, который тут же облеплял их, как саваном. Усеяв так весь лед вокруг проруби, Лис появился из-под льда и, лукаво улыбаясь, глянул на лешего:

— Что, деревянненький, пойдем, искупаемся?

— Не захлебнись, выдра бесхвостая, — ответил он, оглядывая россыпь добычи.

Лис брызнул на него водой и снова пропал. Подо льдом было темно, но Лиса это не смущало, он хорошо знал озеро и ориентировался даже в полной темноте. Плывя близко ко льду, он двинулся на дальний конец озера, где в омутах спали долгим зимним сном русалки. Сейчас, когда озеро вместе с миром замерзло и застыло, они не могли выходить на берег, чтобы водить хороводы и искать себе суженых. Поэтому они спали здесь на коврах из водорослей, укрывшись одеялами из тины и тесно обнявшись друг с дружкой. Лис укрыл их получше, поправил на головах венки из увядших лилий — когда придет весна и сойдет лед, они сплетут себе новые. На прощание поцеловал каждую в бледную щеку и отправился обратно.

Когда бес попытался вынырнуть на поверхность, мощные мухоморовы корни охватили его голову и окунули под воду. Потом леший накрыл ими всю прорубь словно густой сетью, закрыв выход из воды.

— Купайся, купайся, пискарь, — приговаривал он, заталкивая Лиса обратно и поедая рыбу трещиной в стволе.

— Ну, сморчок, — только и успел сказать мокрый бес, и толстые корни снова погрузили его под воду.

— Помойся, а то снегом разве отмоешься, — пробормотал с набитым ртом Мухомор, вкусно хрустя рыбьими костями.

Лис повисел недалеко от светлого окна проруби, размышляя, как ему быть, потом поплыл, стараясь держаться ближе к поверхности. Между водой и льдом есть маленький воздушный зазор, где, в крайнем случае, всегда можно немного подышать. Пока он не знал, что можно придумать, чтобы обмануть хитрого лешего, но надеялся, что что-нибудь обязательно придумается. Он совсем не собирался плавать здесь всю зиму. Главное было не останавливаться и искать выход.

Внизу мелькнула тень, похожая на огромную рыбу с человечьим туловищем. «Водяной», — обрадовался пленник. Водяной был бледен, с круглой лысой головой и детским лицом. Руки, похожие на плавники, и все его мягкое тело с рыбьим хвостом было покрыто слизью, отчего он масляно блестел на свету. Водяные не разговаривают, но всегда и все понимают. Лис несколько раз волнообразно кивнул ему для приветствия, тот повторил его движения. После, размахивая руками и вертясь всем телом, бес объяснил ему своё положение. Водяной смотрел на него умными серыми глазами и не двигался. Когда же Лис дернул головой, спрашивая, согласен ли он, водяной повторил волнообразные движения и пропал в темноте. Лис подплыл к проруби, где дневной свет по-прежнему загораживали мелькающие силуэты рыб и сеть корней лешего.

Мухомор одну за другой выискивал разбросанных карасей и уплетал их, не отряхивая от снега. При этом он что-то не переставая бубнил и потрескивал от удовольствия. Озеро блестело снежной гладью на солнце, рыбы было много, побежденный Лис сидел под водой, и все было хорошо. Счастливый Мухомор оглядывался и весело помахивал в воздухе корешками. Невдалеке раздался негромкий удар, как будто кто-то из-под воды ударил по льду камнем. Леший быстро засунул в рот поднесенную рыбу и прислушался. Вокруг стояла тишина. Он постоял, поплотней укрыл прорубь, боясь, как бы не вылез пролаза-Лис. Удар повторился, и снова наступила тишина. Вдруг удары посыпались часто-часто, как капли во время дождя. Тук-тук-тук. Тук-тук-тук. Стук приближался к нему. Мухомор беспокойно затоптался на месте. Удары подошли совсем близко, и вдруг закружились вокруг него, как в хороводе.

— Бес, не пугай, — зашлепал он корнями по воде, — не напугаешь. Стук кружился вокруг него, все сужая и сужая круги, пока не забился на одном месте прямо под ним, словно внизу обосновался водяной дятел, захотевший пробить лед.

— У-у, бес долбливый, — лешачок посмотрел себе под ноги.

Стук становился все быстрее. Мухомор переступал на месте, но не двигался, только все чаще смотрел себе под ноги. Наконец он не выдержал и, не открывая проруби, перешел на несколько шагов в сторону. Удары также переместились вслед за ним и снова оказались у него под ногами. Мухомор подождал, хлопнул со всей силы по воде и перешел еще раз. Звук двинулся за ним. Так продолжалось еще несколько раз. Наконец леший не выдержал и побежал прочь от дыры во льду. Стук преследовал его по всему озеру. Лешачок, хоть и был сейчас деревянным, ужасно разнервничался и загудел от негодования на все озеро. Тут из проруби вырвался мокрый Лис и рысью набросился на него. Капли в его волосах застыли и звенели серебряными колокольчикам на всю округу прозрачным звоном.

— Эгей, старая морковка, теперь я тебя погоняю, — закричал он, ухватив Мухомора за похожий на нос сучок, и волоча его за собой.

— Скрип — скрип, — загундосил леший, — сломаешь, сломаешь.

— Молчи, репа пустая, чуть не утопил меня.

Мухомор пытался ухватить его корнями, но тот ловко уворачивался и только смеялся над противником. Наконец одному корешку удалось обвиться вокруг бесовой ноги, тот споткнулся, и они вместе полетели в снег. Потом они долго барахтались, Лис хохотал, а лешачок громко ухал. Лис победил — он завязал все корни узлами, встал в полный рост над побежденным. Острые обломки ствола и веток расцарапали ему руки и грудь, кровь мышиным горошком катилась по ним, но он не обращал на это внимания.

— Сдаешься, оборотень?

— Уху.

— То-то, свинушка прошлогодняя, — поучительно сказал Лис, после чего они принялись распутывать узлы на корнях.

Из проруби на них смотрела бледная голова с умными детскими глазами.

— Спасибо, — крикнул ей бес, танцуя, и помахал руками.

Водяной улыбнулся и нырнул под воду, а рыбы потом еще долго барахтались у поверхности, хватая ртами свежий воздух.

Лис встретил его в лесу, бродящим без дорог, с паутиной в волосах и палыми листьями за пазухой. Он шел, вытаскивал их из-за отворота рубахи, и разбрасывал по лесу.

— Аль, делом каким занят? — спросил его бес.

Парень остановился, задумчиво посмотрел на неожиданного собеседника.

— Осень сею. На, — и протянул ему большой красный кленовый лист.

— Зачем? Июль ведь только.

Человек усмехнулся.

— Ничего, прорастет. Я всегда её сею. Ещё я зиму сеять могу. Смотри, — он достал из рубахи, из-под сердца, полную ладонь снега и тоже отдал её Лису. Было жарко, и снег начал быстро таять. Лис подержал его на ладони, посмотрел на бегущие к локтю холодные капли и протянул обратно.

— Не надо, и лист забери.

Парень пожал плечами, засунул непринятые дары обратно за пазуху.

— Как хочешь.

— А что ты еще можешь?

— Больше уже ничего не могу.

— А раньше?

Парень грустно опустился в траву.

— Раньше…

Медленно разложил вокруг себя листья, стал их рассматривать на свет.

— Когда листья перепревают, от них остается только сеточка из жилок, тогда они становятся похожи на голые деревья зимой. Правда, здорово?