Сергей Козлов - Всё-всё-всё о Ёжике Страница 12

— Кто там? — спросил Медвежонок.

— Это я, Ослик, — и сам удивился своему голосу.

— Кто? — переспросил Медвежонок.

— Я? Откр-рой!..

Медвежонок открыл дверь, попятился и мигом скрылся за печкой.

«Чего это он?» — снова подумал Ослик. Вошёл в дом и сел на табуретку.

— Что тебе надо? — испуганным голосом спросил из-за печки Медвежонок.

— Чайку пр-р-ришел попить, — прохрипел Ослик. «Странный голос, однако, у меня», — подумал он.

— Чаю нет! — крикнул Медвежонок. — Самовар прохудился!

— Как пр-рохудился?!

— Я только на той неделе подар-рил тебе новый самовар!

— Ничего ты мне не дарил! Это Ослик подарил мне самовар!

— А я кто же?

— Волк!

— Я?!. Что ты! Я люблю тр-р-равку!

— Травку? — высунулся из-за печки Медвежонок.

— Не волк я! — сказал Ослик. И вдруг нечаянно лязгнул зубами.

Он схватился за голову и… не нашёл своих длинных пушистых ушей. Вместо них торчали какие-то жёсткие, короткие уши…

Он посмотрел на пол — и обомлел: с табуретки свешивались когтистые волчьи лапы…

— Не волк я! — повторил Ослик, щёлкнув зубами.

— Рассказывай! — сказал Медвежонок, вылезая из-за печки. В лапах у него было полено, а на голове — горшок из-под топлёного масла.

— Что это ты надумал?! — хотел крикнуть Ослик, но только хрипло зарычал: — Рррр!!!

Медвежонок стукнул его поленом и схватил кочергу.

— Будешь притворяться моим другом Осликом? — кричал он. — Будешь?!

— Честное слово, не волк я, — бормотал Ослик, отступая за печку. — Я люблю травку!

— Что?! Травку?! Таких волков не бывает! — кричал Медвежонок распахнул печку и выхватил из огня горящую головню.

Тут Ослик проснулся…

Кто-то стучал в дверь, да так сильно, что прыгал крючок.

— Кто там? — тоненько спросил Ослик.

— Это я! — крикнул из-за двери Медвежонок. — Ты что там спишь?

— Да, — сказал Ослик, отпирая. — Я смотрел сон.

— Ну?! — сказал Медвежонок, усаживаясь на табуретке. — Интересный?

— Страшный! Я был волком, а ты меня лупил кочергой…

— Да ты бы мне сказал, что ты — Ослик!

— Я говорил, — вздохнул Ослик, — а ты всё равно не верил. Я говорил, что если я даже кажусь тебе волком, то всё равно я люблю щипать травку!

— Ну и что?

— Не поверил…

— В следующий раз, — сказал Медвежонок, — ты мне скажи во сне: «Медвежонок, а по-омнишь, мы с тобой говорили?..» И я тебе поверю.

Доверчивый Ёжик

Два дня сыпал снег потом растаял, и полил дождь.

Лес вымок до последней осинки. Лиса — до самого кончика хвоста, а старый Филин три ночи никуда не летал, сидел в своём дупле и огорчался. «Ух!» — вздыхал он.

И по всему лесу разносилось: «Ух-х-х!..»

А в доме у Ёжика топилась печь, потрескивал в печи огонь, а сам Ёжик сидел на полу у печки, помаргивая, глядел на пламя и радовался.

— Как хорошо! Как тепло! Как удивительно! — шептал он. — У меня есть дом с печкой!

«Дом с печкой! Дом с печкой! Дом с печкой!» — запел он и, пританцовывая, принёс ещё дровишек и бросил их в огонь.

— Ха-ха! — хохотнул Огонь и облизнул дровишки. — Сухие!

— Ещё бы! — сказал Ёжик.

— А много у нас дровишек? — спросил Огонь.

— На всю зиму хватит!

— Ха-ха-ха-ха-ха! — захохотал Огонь и принялся так плясать, что Ёжик испугался, как бы он не выскочил из печки.

— Ты не очень! — сказал он Огню. — Выскочишь! — И прикрыл его дверцей.

— Эй! — крикнул Огонь из-за дверцы. — Ты чего меня запер? Давай поговорим!

— О чём?

— О чём хочешь! — сказал Огонь и просунул нос в щёлочку.

— Нет уж, нет уж! — сказал Ёжик и стукнул Огонь по носу.

— Ах, ты дерёшься! — взвился Огонь и загудел так, что Ёжик снова испугался.

Некоторое время они молчали.

Потом Огонь успокоился и жалобно сказал:

— Послушай, Ёжик, я проголодался. Дай мне ещё дровишек — у нас же их много.

— Нет, — сказал Ёжик, — не дам. В доме и так тепло.

— Тогда открой дверцу и дай мне посмотреть на тебя.

— Я дремлю, — сказал Ёжик. — На меня сейчас неинтересно смотреть.

— Ну, что ты! Я больше всего люблю смотреть на дремлющих Ёжиков.

— А почему ты любишь смотреть на дремлющих?

— Дремлющие Ёжики так красивы, что на них трудно наглядеться.

— И если я открою печку, ты будешь смотреть, а я буду дремать?

— И ты будешь дремать, и я буду дремать, только я ещё буду на тебя смотреть.

— Ты тоже красивый, — сказал Ёжик. — Я тоже буду на тебя смотреть.

— Нет. Лучше ты на меня не смотри, — сказал Огонь, — а я буду на тебя смотреть, и горячо дышать, и гладить тебя тёплым дыханием.

— Хорошо, — сказал Ёжик. — Только ты не вылазь из печки.

Огонь промолчал.

Тогда Ёжик открыл печную дверцу, прислонился к дровишкам и задремал. Огонь тоже дремал, и только в темноте печи поблёскивали его злые глаза.

— Прости меня, пожалуйста, Ёжик, — обратился он к Ёжику чуть погодя, — но мне будет совсем хорошо на тебя смотреть, если я буду сыт. Подбрось дровишек.

Ёжику было так сладко у печки, что он подкинул три полешка и снова задремал.

— У-у-у! — загудел Огонь. — У-у-у! Какой красивый Ёжик! Как он дремлет! — и с этими словами спрыгнул на пол и побежал по дому.

Пополз дым. Ёжик закашлялся, открыл глаза и увидел пляшущий по всей комнате Огонь.

— Горю! — закричал Ёжик и кинулся к двери.

Но Огонь уже плясал на пороге и не пускал его.

Ёжик схватил валенок и стал бить Огонь валенком.

— Полезай в печку, старый обманщик! — кричал Ёжик.

Но Огонь только хохотал в ответ.

— Ах так! — крикнул Ёжик, разбил окно, выкатился на улицу и сорвал со своего домика крышу.

Дождь лил вовсю. Капли затопали по полу и стали оттаптывать Огню руки, ноги, бороду, нос.

«Шлепи-шлёп! Шлепи-шлёп!» — приговаривали капли, а Ёжик бил Огонь мокрым валенком и ничего не приговаривал — так он был сердит.

Когда Огонь, зло шипя, забрался обратно в печку. Ёжик накрыл свой домик крышей, заложил дровишками разбитое окно, сел к печке и пригорюнился: в доме было холодно, мокро и пахло гарью.

— Какой рыжий, лживый старикашка! — сказал Ёжик.

Огонь ничего не ответил. Да и что было говорить Огню, если все кроме доверчивого Ёжика, знают, какой он обманщик.

Поросёнок в колючей шубке

— Давай никуда не улетать, Ёжик. Давай навсегда сидеть на нашем крыльце, а зимой — в доме, а весной — снова на крыльце, и летом — тоже.

— А у нашего крыльца будут потихоньку отрастать крылья. И однажды мы с тобой вместе проснёмся высоко над землёй.

«Это кто там бежит внизу такой тёмненький? — спросишь ты. — А рядом — ещё один?»

— Да это мы с тобой, — скажу я. «Это наши тени», — добавишь ты.

Снежный цветок

— Ав! ав! ав! — лаяла собака.

Падал снег — и дом, и бочка посреди двора, и собачья конура, и сама собака были белые и пушистые.

Пахло снегом и новогодней ёлкой, внесённой с мороза, и запах этот горчил мандаринной корочкой.

— Ав! ав! ав! — опять залаяла собака.

«Она, наверное, унюхала меня», — подумал Ёжик и стал отползать от домика лесника.

Ему было грустно одному идти через лес, и он стал думать, как в полночь он встретится с Осликом и Медвежонком на Большой поляне под голубой ёлкой.

«Мы развесим сто рыжих грибов-лисичек, — думал Ёжик, — и нам станет светло и весело. Может быть, прибегут зайцы, и тогда мы станем водить хоровод. А если придёт Волк, я его уколю иголкой, Медвежонок стукнет лапой, а Ослик копытцем».

А снег всё падал и падал. И лес был такой пушистый, такой лохматый и меховой, что Ёжику захотелось вдруг сделать что-то совсем необыкновенное: ну, скажем, взобраться на небо и принести звезду.

И он стал себе представлять, как он со звездой опускается на Большую поляну и дарит Ослику и Медвежонку звезду.

«Возьмите, пожалуйста», — говорит он. А Медвежонок отмахивается лапами и говорит: «Ну, что ты? У тебя ведь одна…» И Ослик рядом кивает головой — мол, что ты, у тебя ведь всего одна! — а он всё-таки заставляет их послушаться, взять звезду, а сам снова убегает на небо.

«Я вам пришлю ещё!» — кричит он. И когда уже поднимается совсем высоко, слышит еле доносящееся: «Что ты, Ёжик, нам хватит одной?..»

А он всё-таки достаёт вторую и вновь опускается на поляну — и всем весело, все смеются и пляшут.

«И нам! И нам!» — кричат зайцы.

Он достаёт и им. А для себя ему не надо. Он и так счастлив, что весело всем…

«Вот, — думал Ёжик, взбираясь на огромный сугроб, — если б рос где-нибудь цветок „ВСЕМ-ВСЕМ ХОРОШО И ВСЕМ-ВСЕМ ВЕСЕЛО“, я бы раскопал снег, достал его и поставил посреди Большой поляны. И зайцам, и Медвежонку, и Ослику — всем-всем, кто бы его увидел, сразу стало хорошо и весело!»

И тут, будто услышав его, старая пушистая Ёлка сняла белую шапку и сказала: