Сергей Сухинов - Алхимик Парцелиус (иллюстр. М. Мисуно) Страница 12

— Что ты сделал! — закричал Араджан, хватаясь в панике за голову. — Ведь этот сок содержал мою жизненную силу!

— Тебе сок не понадобится, — равнодушно отозвался Кощей. — Пакир наделил этого жалкого червяка магической силой, а тот даже не чувствует этого!

Парцелиус прислушался к себе. Действительно, в нем появилось нечто новое. Казалось, в его сердце сидит острый железный осколок. Дыхание алхимика стало более частым и неровным, на лице то выступал, то исчезал пот. Ему казалось, что он словно бы поднимается по крутому склону, держа на плечах немалый груз. И в то же время он начал ощущать в себе силу и уверенность, которых раньше не было.

Вскочив на ноги, он, сам не зная почему, протянул правую руку в сторону маленького джинна и громко произнес:

— Я хочу, чтобы ты обрел прежнюю магическую мощь! Великий Пакир, помоги мне, твоему ничтожному слуге!

На месте, где стоял малыш, вспыхнуло фиолетовое пламя. Оно поднялось до балок потолка и погасло.

Араджан обрел свой прежний рост. К тому же он заметно помолодел, плечи его распрямились, фигура стала еще более мускулистой.

Джинн коротко взмахнул руками, и ноги его оторвались от пола. Через несколько мгновений он подплыл к одному из окон. Что-то прошептав, Араджан превратился в облако пара, которое стремительно вытекло наружу.

Парцелиус со сдавленным криком подбежал к окну. Он увидел, как в темнеющем небе джинн летал над озером, восторженно вопя и совершая головокружительные кульбиты.

Лорд оглянулся на Кощея.

— Выходит, я стал магом? — неровным голосом спросил он.

Слуга Тьмы покачал головой:

— Нет. Пока ты еще этого не заслужил. Колдовство за тебя будет творить сам Властелин. Если ты чего-либо пожелаешь, то попроси об этом Пакира, а уж он сам решит, стоит ли выполнять твою просьбу или нет.

— Хм-м… Это тоже неплохо, — пробормотал Парцелиус.

Он позвал Араджана, и джинн, издалека услышав его голос, немедленно вернулся во дворец. Низко поклонившись, он смиренно произнес:

— Благодарю тебя, лорд Парцелиус. Отныне ты мой господин. Я готов выполнить три любых твоих желания. Хочешь, я построю тебе удивительной красоты дворец вместо этого жалкого здания? Но я очень попросил бы тебя сначала освободить из заточения в кувшинах моих собратьев. Они будут так же счастливы тебе служить!

Парцелиус взглянул на два по-прежнему стоявших на печи кувшина.

— Нет, — поразмыслив, ответил он. — Когда Пурган и Азарк понадобятся, я освобожу и их. А пока пускай отдыхают.

На самом деле алхимик попросту опасался джиннов. А вдруг эти трое громил, выполнив его желания, взбунтуются? Конечно, магия Пакира способна справиться с кем угодно, но все же рисковать Парцелиусу не хотелось.

Араджан не решился возражать и снова поклонился, приложив руку к сердцу:

— Я жду твоих приказаний, господин.

— Тогда… тогда лети на поиски моего друга привидения Мома, — потребовал Парцелиус. — Он потерялся, когда мы с Василом собрались лететь в Фиолетовую страну.

— Слушаюсь и повинуюсь! — радостно воскликнул Араджан и, вылетев из окна, помчался на юго-восток.

Алхимик проводил его довольным взглядом. С каждой минутой он чувствовал в себе все больше и больше сил.

Он подошел к столу, заставленному большими колбами, и начал насыпать в них порошок из чугунного котелка.

— Что ты делаешь? — с подозрением спросил Кощей. — Начинаешь заниматься Черным пламенем?

— Не сразу, — уклончиво ответил Парцелиус — Мне надо сначала заняться другими делами. И вот что, Кощей. Не стой у меня над душой, ясно? Владыка дал мне месяц, так что я волен им распоряжаться, как захочу. Иди погуляй, подыши свежим воздухом. Тебе, ха-ха, он будет полезен для здоровья! А я всю эту ночь намереваюсь работать.

— Чего вздумал! — злобно ответил Кощей и, распахнув полы плаща, выхватил меч. — Не забывайся, раб!

Но Парцелиус на этот раз не испугался. Подняв глаза, он попросил:

— Великий Пакир, сделай так, чтобы этот живой скелет подчинялся мне! Иначе пускай он сам занимается Черным пламенем, Я твой слуга, но не хочу быть и чьим-то еще слугой тоже!

Кощей ответил громким проклятием. Он было угрожающе шагнул к алхимику, но его фигуру на мгновение объяло фиолетовое пламя. Кощей сразу же присмирел и покорно склонил голову.

— Готов служить тебе, лорд, — промолвил он. — Но знай, я по-прежнему буду следить за тобой.

Кощей чеканным шагом вышел из лаборатории и с шумом захлопнул за собой дверь.

Парцелиус облегченно вздохнул и открыл книгу Черной магии. Разыскав главу, в которой рассказывалось о создании искусственных людей-гомункулусов, он углубился в ее изучение. Спустя некоторое время он добавил в колбы еще кое-какие размолотые минералы, а затем присыпал все это мелко растолченным углем.

— Та-ак, — бодро произнес он. — Кажется, все положил… Властелин, я бы хотел, чтобы в этих колбах появились зародыши гомункулусов и чтобы они начали быстро расти!

Но ничего не произошло, вокруг колб не вспыхнуло чудодейственное фиолетовое пламя. Парцелиус заволновался.

— Великий Пакир, поверь, мне это очень нужно! — взмолился он. — Ты же, наверно, знаешь, до чего глупы и неумелы у меня слуги! Никому из них я не могу до конца доверять, разве что Василу. Но он не боец, а мне нужны могучие и послушные воины! Такие, чтобы даже великаны не осмелились мне перечить. Прошу, Властелин, помоги мне!

Но вновь ничего не произошло.

Лорд задумался: «Хм-м… странно. Вроде бы ничего дурного я не прошу, а Пакир почему-то меня словно не слышит. Я же не собираюсь сотворить гомункулусов из воздуха, а засыпал в колбы все необходимое! Та-ак… А если Пакир попросту не понимает, чего я от него хочу? Если бы я смог создать хотя бы крошечных гомункулусов, а затем попросил бы их увеличить, сделать сильными и бесстрашными, то колдун наверняка бы помог. Получается, что чудеса мне так просто не дадутся. Придется сначала как следует попотеть, что-то сделать своими собственными руками, а потом уже обращаться к Пакиру!»

И алхимик вновь углубился в книгу Черной магии. Он внимательно изучил технологию выращивания гомункулусов и выяснил, что для их создания необходима серная и соляная кислоты. В его пещере в Альпийских горах хранились большие фарфоровые сосуды с этими кислотами, но в дальнюю дорогу он конечно же их не захватил. Поразмыслив, Парцелиус попросил Властелина Тьмы перенести эти сосуды во дворец. Он и сам не знал, получится что-либо из этой просьбы или нет, — ведь власть Пакира могла и не распространяться на Большой мир! Но не прошло и нескольких минут, как в углу лаборатории словно из воздуха материализовались два хорошо знакомых ему сосуда.

Парцелиус даже захлопал от восторга, а затем низко поклонился.

— Спасибо тебе, Властелин, — с чувством произнес он. — Теперь я уверен, что смогу с твоей помощью сотворить Черное пламя!

Он осторожно добавил в колбы по черпаку из каждого фарфорового сосуда. Порошок в колбах немедленно забурлил. В воздухе разлился острый, неприятный запах. Но Парцелиус не обратил на это ни малейшего внимания. Держа в одной руке раскрытую книгу Черной магии, он другой рукой добавлял в кипящий раствор то кусочки костей, то пригоршни соли, то клочки овечьей кожи — все это также находилось в его ящике. Под конец он осторожно поставил колбы на печь. Теперь можно было пойти вздремнуть хотя бы два-три часа, но алхимик не ощущал никакой усталости. Он стал расхаживать по комнате, заложив руки за спину, и негромко разговаривал сам с собой — эту привычку он приобрел за долгие годы жизни в полном одиночестве.

— Совсем спать не хочется, — бормотал он. — Почему? Наверно, Пакир хочет, чтобы я не терял драгоценное время на сон и побольше работал, а потому подарил мне бодрость. Прекрасно, замечательно! Я и не собираюсь отдыхать, пока не сделаю все, что хочу — а хочу я очень многое! Посмотрим, что скажет Сказочный народ, когда увидит моих искусственных людей! Но это будет только начало. Черное пламя… как же к нему подступиться? Однажды мне удалось создать огонь необычайной силы, но первое, что он сделал — это сжег все мои записи. Надо попытаться вспомнить все, что я проделал в тот злополучный день… Великий Пакир, сделай так, чтобы моя память стала такой, какой была в моей молодости!.. Ах, кажется, я кое-что припоминаю…

Парцелиус торопливо подбежал к письменному столу и стал быстро записывать на листе пергамента все, что начал вспоминать. А на печи тем временем бурление в колбах стало постепенно затихать. Колбы оказались до половины наполнены белой словно молоко жидкостью, которая густела буквально на глазах. А еще спустя час-другой в колбах уже находилось нечто странное, напоминающее зародышей человека. Но Парцелиус не заметил этого, продумывая свои будущие опыты и записывая самые дельные мысли на листы пергамента. Он был настолько увлечен, что даже не услышал, как колбы начали лопаться под напором стремительно растущих зародышей.