Хью Лофтинг - Зоопарк Доктора Дулиттла Страница 13

На какое-то время сознание вернулось ко мне, и я услышала, как Косушка говорила моим братьям:

— Надо решаться. Кошки озлобились и готовы сидеть здесь несколько дней подряд и не двигаться с места, а наша больная так долго не протянет. Если мы немедленно не отвезем ее к доктору Дулиттлу, она умрет. Когда-то она спасла мне жизнь, и теперь настало время отплатить ей добром за добро. Долг платежом красен. По-моему, кошки уже засиделись здесь, пора им побегать и поразмяться.

— Что ты хочешь делать? — удивились мои братья. — Неужели ты думаешь, что тебе удастся увести кошек за собой? Это самоубийство!

В единственном глазу Косушки блеснуло упрямство.

— Именно это я и сделаю, — сказала она. — Я бегаю быстрее всех окрестных крыс, и если уж мне не повезет, то вам ни на кого больше рассчитывать не придется. Подтащите шлепанец поближе к выходу и будьте готовы уходить из норы. Скоро совсем стемнеет и улицы опустеют. Пусть кошки вволю погоняются за мной, а вы тем временем оттащите больную в тот двор, где стоит телега. Если кошки клюнут на мою уловку, я повожу их за собой по всему городу.

— Не забывай, что кошек две, — предостерегали Косушку мои братья.

Но отговорить ее от безумной затеи оказалось невозможным. Братья подтащили шлепанец, в котором я лежала, к самому выходу. Одноглазая, изгнанная из крысиного общества Косушка стала у выхода. Свет уличного фонаря проникал сквозь окошко. Его косой луч освещал изуродованную мордочку верной подруги.

У выхода из норы я видела на полу тени проклятых кошек. Они караулили нас с коварной терпеливостью смертельного врага.

Наступил решительный миг. Я и до того замечала, что Косушку сыром не корми, дай пережить пару-другую приключений. Я не раз видела, как она из легкомыслия рисковала жизнью, рисковала без всякого серьезного повода, так, ради шутки. Думаю, что и в ту минуту она наслаждалась предстоящей опасностью.

Косушка вздрагивала от нетерпения, готовясь к самому отчаянному прыжку в жизни.

Она подобралась, потом распрямилась как пружина. Прыжок — и она исчезла из наших глаз.

Послышался шум, и мы увидели, как две огромные ужасные тени метнулись за ней в погоню.

Сначала не меньше часа Косушка «играла в пятнашки» с двумя взбесившимися от ярости кошками около гостиницы. Она то мчалась стремглав, то резко останавливалась, так что кошки, несущиеся за ней во весь опор, проскакивали мимо. Затем она привела кошек в наш двор, который знала вдоль и поперек. Косушка уже все обдумала заранее и была готова к любому повороту событий и к любой хитрой уловке кошек.

В нашем дворе был небольшой утиный пруд, а в нем плавало старое березовое полено. Косушка опрометью помчалась к пруду, прыгнула на полено и оттолкнулась от берега. Она стояла на полене посреди пруда и дразнила кошек. Она показывала им язык! Одна из кошек подобралась и прыгнула. Кошки прыгают очень хорошо, вот и эта опустилась точно на полено, но под ее тяжестью полено встало торчком, и кошка очутилась в воде. Косушка тем временем перемахнула над ее головой на берег.

Купание отбило кошке всякую охоту гоняться за неуловимой крысой, и она ушла к печке сушиться.

Вторая кошка поняла, что с наскоку с такой хитрой крысой не справиться, и стала вести себя осмотрительней. Она не отставала от Косушки ни на шаг, а крысе только того и надо было. И когда Косушка была уже на волосок от острых кошачьих когтей, она шмыгнула в щель между камней, из которых была сложена стена конюшни. Пока Косушка переводила дух, кошка караулила се у выхода. Она нежно мурлыкала, но это только со стороны кажется, что кошки нежно мурлычут, на самом деле они так ругают мышей и крыс на чем свет стоит.

Кошка долго сидела и ждала. Наконец ей это надоело, и она уже хотела было оставить в покое Косушку и вернуться к выходу из нашей норы, но в ту же минуту косушка, словно угадав ее мысли, неожиданно выпрыгнула из щели и бросилась наутек. Кошка — за ней.

Так они и носились по всему городу, по подвалам, по крышам, по камням, по стенам. Косушка даже взобралась на дерево. Как известно, кошки превосходно лазают по деревьям, и там, среди ветвей, беглянке уже, казалось, некуда было деться, и тогда Косушка прыгнула, а вернее, слетела, как птица, на бельевую веревку, пробежалась по ней, как заправский канатоходец, соскользнула на землю и снова показала кошке язык.

Тем временем Шепоток и Шипунок волокли меня в шлепанце вниз по улице. Я знаю, что можно путешествовать пешком, верхом, в карете, на поезде, на корабле — да мало ли способов передвижения есть на свете! — но нет ничего ужаснее, чем путешествовать в старом шлепанце по старой выщербленной мостовой. Несколько раз мои братцы едва не уронили меня в сточную канаву.

Наконец мы добрались до двора, где стояла телега с капустой. Братья втащили меня наверх и прикрыли капустными листьями.

На рассвете телега тронулась в путь. Боже, как тяжело мне далась дорога до Паддлеби. Колеса скрипели, телега подпрыгивала на ухабах, кочаны капусты перекатывались с места на место и грозили раздавить меня.

Но мне снова повезло: телега остановилась прямо на Воловьей улице, и я скатилась на мостовую у самого дома доктора Дулиттла. И вовремя! Еще бы полчаса, и ни один доктор уже не смог бы мне помочь.

Вот так мне не дала умереть Косушка, та самая Косушка, которую отвергло крысиное общество. Мой брат Шипунок возвратился в нашу нору и поджидал там Косушку. Всю ночь он дрожал от страха за ее жизнь, но к утру Косушка вернулась целая и невредимая. Она вошла в нору с независимым видом и с соломинкой в зубах, словно не играла всю ночь в пятнашки со смертью, а прогуливалась за городом.

Теперь, когда вся история давно закончилась, я тоже думаю, что Косушка была права — рассчитывать можно только на себя.

Глава 15. Вулканическая крыса

Как это обычно бывает и среди людей, после рассказа гостиничной крысы послышались возгласы: «А со мной тоже был похожий случай!» Всем сразу же захотелось рассказать свою историю.

— Послушайте меня! — пищали одни.

— Нет, меня! — перекрикивали их другие.

Белая мышь попыталась вмешаться, но ее писк потонул в гуле голосов. И тогда заговорил доктор Дулиттл. Из уважения к великому человеку крысы и мыши сразу же смолкли.

— Я бы с удовольствием выслушал все ваши истории, — сказал доктор, — но уже поздно, и нам пора возвращаться домой. Давайте отложим их до следующего раза.

— А следующий раз будет завтра, — поспешила пискнуть белая мышь. — Непременно приходите. Мы собираемся здесь каждый вечер. Послушайте, господин доктор, мне сейчас пришла в голову мысль: а что, если нам собрать все рассказанные здесь истории и издать книгу «Достоверные и невыдуманные рассказы из жизни крыс и мышей». Том, ты не откажешься записывать все, что услышишь здесь, а потом издать книгу для нашей библиотеки?

Честно говоря, мне хотелось отказаться, но у меня не хватило сил — у вас тоже их не хватило бы, если бы вы видели, как белая мышь вовсю старалась показать всем своим друзьям и подругам, что знаменитый доктор Дулиттл и его ассистент Том Стаббинс ни в чем ей не отказывают.

— Ты ведь не откажешься, правда? — повторяла белая мышь.

— Правда, — ответил я и потом не раскаялся в том, что согласился, так как истории были удивительные. Но об этом я расскажу дальше.

Должен признаться честно, мне не хотелось соглашаться на предложение белой мыши не потому, что я был ленив, а потому, что я еще не умел быстро и разборчиво писать на мышином языке. Я боялся, что не справлюсь с делом. Но все обошлось благополучно. Во-первых, рядом со мной был доктор Дулиттл, который время от времени приходил мне на помощь — он-то знал мышиную грамоту намного лучше, чем я. А во-вторых, белая мышь предусмотрительно попросила всех рассказчиков говорить помедленнее, а не тараторить как обычно.

Следующим вечером мы с доктором Дулиттлом снова пырнули в подземный ход и снова оказались в зале собраний мышиного клуба. Как только мы устроились у стены и я приготовил перья и бумагу, с места встала крыса, которая сразу показалась мне иностранкой.

Вас, наверное, удивит, что я догадался об этом. Люди обычно угадывают иностранцев по их одежде, по манерам, по разговору. Так же и я заметил, что вставшая с места крыса отличается от наших, английских. Я даже сумел определить, что она родом из Италии. У нее был привычный серый мех, но ее черные глаза блестели слишком ярко, сама она была гибкая и грациозная, хотя уже и не молодая. Да и держалась она намного увереннее, чем наши, английские. Я давно уже заметил, что иностранцы в чужой стране ведут себя намного увереннее, чем те, кто там родился и вырос и должен бы чувствовать себя хозяином.

— Меня зовут вулканической крысой, — представилась она. — А все потому, что когда-то я жила на настоящем вулкане. Вчера наш досточтимый председатель клуба говорил о необычайном расцвете крыс и мышей, о нашей исключительности и о нашем уме. Прекрасные и совершенно справедливые слова. В подтверждение тому мне хотелось бы рассказать вам одну историю.