Михаил Каришнев-Лубоцкий - Искатели злоключений. Книга 2 Страница 13

– Вам положить добавки, фроляйн Элиза? – любезно спросила у меня хозяйка дома после того, как я расправился с жареным цыпленком.

– Спасибо, я уже сыта…

– Положи ей, мамочка, добавки, положи! – тут же прочирикала вредная Гриль. – Она так говорит из вежливости!

– Вот и хорошо. А ты, дочка, учись у нее этому. – Фрау Стибрис плюхнула мне на тарелку еще один здоровенный кусок цыплятины, и я снова заработал челюстями.

– Вам понравилось? Может быть, еще хотите добавки? – посмотрела на меня лукаво озорница Гриль после того, как я разделался и с этим кусищем.

Но я успел уже насытиться и потому ответил:

– Пожалуй, не откажусь!

– Хватит, хватит! – хихикнула коварная девчонка. – А то не вылезете из-за стола и останетесь тут навеки!

– Гриль, как ты себя ведешь! – укоризненно покачал головой господин Стибрис. – Ты лучше обрати внимание на то, как фроляйн Элиза держит вилку и ножик!

Вот этого ему говорить и не следовало. Но я быстро сориентировался и перебросил вилку из левой руки в правую, а нож, наоборот, из правой в левую. И зажал их в кулаках так, словно это были кинжалы, а не простые столовые приборы. Мой расчет оказался верен: девчонка тут же взяла свои вилку и нож, как полагается, и назло всем доела порцию жаркого до последней капельки, хотя до этого она к нему почти не притрагивалась.

Родители Гриль переглянулись между собой и дружно кивнули головами: они явно оценили мои педагогические способности по достоинству и этими кивками выразили мне свои признательность и уважение.

После чаепития, во время которого я тоже сумел блеснуть талантом непревзойденного воспитателя вздорных девчонок, мы отправились с Гриль погулять по дорожкам сада. Мне очень не терпелось порасспрашивать ее о нашем Кнедлике, но я опасался насторожить смышленую малютку излишне подозрительными вопросами. Поэтому важный разговор я начал издалека:

– Ты любишь животных, Гриль?

– Нет.

– Почему?

– Они царапаются, кусаются, клюются и все пачкают.

– Значит, ты не хочешь завести себе какую-нибудь собачку?

– Нет, хочу! И не какую-нибудь, а такую, какую притащил Нокнок.

– А это еще кто такой?

– Брат Туктука.

– А Туктук кто?

– А вам не все равно? Вы их обоих не знаете, так что и говорить о них нечего!

Я замолчал. «С этой девчонкой ухо нужно держать востро! – подумал я с невольным восхищением. – Чуть зазевался и готово: она тебя отбрила!».

– Я слышала, что Нокнок притащил обыкновенного щенка, – сказал я после паузы. – Чем же он тебе так понравился?

– Он мне совсем не понравился: я же его не видела! Но щенок, говорят, у Нокнока необыкновенный…

В этот момент мимо нас по садовой дорожке промчались двое мальчишек в одинаковых, похожих на школьную форму, костюмчиках. Я даже не успел их рассмотреть, они пролетели как вихрь и чудом не свалили меня и Гриль с ног. Мальчишки вбежали в двухэтажное здание, на котором висела вывеска «УЧЕБНЫЙ КОРПУС», и дверь за ними мгновенно захлопнулась.

– Наверное, это Туктук и Нокнок, – сказал я, меняя на своем лице испуганное выражение на очень умное. – Они словно две капли воды, должно быть, они братья-близнецы!

– А вот и нет! – крутнулась на каблучке Гриль, и ее мордашку вновь осветила лукавая улыбка. – Это не братья и, конечно, не Туктук и Нокнок!

– Ты ошибаешься, это они, – стал настаивать я на своем. И разумеется, вынудил вредную девчонку назвать мне имена пролетевших метеоров.

– Это Фюнфер и Пфениг. Они совсем не братья. Просто в папиной школе все носят одинаковую одежду и поэтому мальчишки похожи друг на друга как горошины.

Взглянув искоса на мою поскучневшую физиономию, Гриль вдруг спросила с любопытством:

– У вас что-нибудь лежало в кармашке платья, фроляйн Мотылек?

Пришлось ей признаться:

– Да, была одна конфетка… Оставила после чая…

Я сунул руку в карман и… нашел там лишь пустой фантик – самой конфетки уже почему-то не было, она испарилась.

– Так я и знала! – хихикнула Гриль. – Это все Фюнфер! Он такой сластена!

– Зачем же он положил обратно фантик? – удивился я еще больше.

– А это не он, это Пфениг. Папа ругается, когда в саду мусорят, вот Пфениг и бросил пустую бумажку обратно вам в карман.

Я покачал головой и решил в следующий раз быть поосторожнее с местными детишками.

– Давай присядем? – показал я своей воспитаннице на маленькую лавочку. – Что-то ноги у меня устали.

– Сидеть сложа руки? Вот еще! – хмыкнула обиженно Гриль. – Все вокруг бегают, играют, а мы будем, как старички, на лавочке дремать? Лучше догоняйте меня, фроляйн Мотылек! – И она припустилась бежать по длинной, извилистой дорожке с такой скоростью, что ей могли бы позавидовать и Фюнфер с Пфенигом, и наш быстрокрылый Воробышек.

К счастью, я успел поменять к тому времени свои туфли на удобные кроссовки, иначе бы я не смог пробежать и двадцати мерхендюймов. Но и в кроссовках гоняться за шустрой девчонкой мне было очень тяжело. Платье все время липло к ногам, а шляпка и парик норовили постоянно слетать с головы и виснуть на колючих ветках кустарников. В конце концов я бросил безнадежные попытки догнать двуногую ракету и, напялив в очередной раз на голову осточертевшие парик и шляпку, без сил повалился на лавочку и закрыл глаза.

Из забытья меня вывел знакомый девчачий голосок:

– Ну как, фроляйн Мотылек, вам понравилось порхать по саду?

– Что-то не очень… – нехотя отозвался я, с трудом разлепляя ресницы.

– А мне понравилось!

– В этом я не сомневалась… – Я поднялся со скамейки и медленно поплелся к дому. – Идем, Гриль, тебе еще нужно позаниматься чтением.

– Я буду читать перед сном?! – ахнула маленькая мучительница. – Это вы будете мне читать перед сном! А еще лучше – рассказывать!

– Про то, как «мама мыла раму»?

Гриль снова презрительно фыркнула:

– Эту историю я уже знаю! Вы будете мне рассказывать НАСТОЯЩУЮ сказку. С ужасным началом и веселым концом. Или наоборот: с веселым началом и ужасным концом. Я не капризная – буду слушать любые.

«Кажется, девчонка стала перевоспитываться, – подумал я и взял Гриль за руку. – Капризы у нее, конечно, еще остались, но в них появились варианты. А это уже кое-что!».

Я поправил свободной рукой шляпку, сползшую вновь на правое ухо, и отворил парадную дверь:

– Входи, моя прелесть! Надеюсь, Шахерезаду ты из меня не сделаешь!

– Кого – кого? – остановилась на пороге Гриль.

– Никого… Это я так, к слову… – И я, втащив противную девчонку в дом, на четверть часа отпросился у нее на свободу.

Глава двадцать седьмая

К счастью, Гриль действительно слыхом не слыхивала о Шехерезаде. Иначе она обязательно постаралась бы сделать из меня знаменитую сказочницу в течение ближайших тысячи и одной ночи. Девчонка наверняка бы выдержала такое испытание, за это я ручаюсь, но вот я сам… За себя я не мог ручаться. Мне хватило с избытком сегодняшнего вечера, и растягивать удовольствие еще на тысячу подобных вечеров я, конечно, не хотел.

Придя через четверть часа в детскую, я застал Гриль не в кроватке, а в кресле.

– В чем дело? – вскинул я удивленно нарисованные брови. – Почему ты не легла спать?

– Потому что боюсь уснуть и не дослушать сказку до конца.

Я поперхнулся: эта девчонка когда-нибудь меня доконает – у нее на любой вопрос всегда готов сногсшибательный ответ! Присев в соседнее кресло, я ненадолго задумался. Конечно, я знал с десяток сказок, но какую из них рассказать именно сейчас этой капризуле? Перебирая в памяти свой небогатый сказочный репертуар, я незаметно для себя самого задремал – сказались тяжелый день и вечерняя пробежка по садовым дорожкам. Мой тихий мелодичный храп почему-то развеселил девчонку, и она, рассмеявшись, громко свистнула – почти по-разбойничьи. Подпрыгнув в кресле, я тупо уставился на дочку Стибриса, не понимая, в чем дело.

– Продолжайте, фроляйн Мотылек, начало мне очень понравилось! – улыбнулась ехидная малютка. – Что было там дальше?

Я мотнул головой, ловко поймал парик еще на затылке и торопливо стал рассказывать:

– Жил-был на свете один мельник. И однажды он умер…

– Какая ужасная история! – перебила меня юная слушательница. – Зато, наверное, кончится весело?

– Может быть, там посмотрим… Итак, оставил мельник своим сыновьям наследство: старшему – дом, среднему – мельницу, а младшему – кота. Взял младший сын свою долю богатства под мышку и пошел по белу свету счастья искать…

– Кота засунул под мышку?! – удивилась Гриль, и ее глаза стали похожи на блюдечки от игрушечного кофейного сервиза. – Это суметь нужно так сделать!

– Как видишь, сын мельника сумел. Так вот, пошел он прочь от родного дома и добрел, в конце концов, до реки. А жара стояла страшная-престрашная…

– Просто ужасная? – снова перебила меня любопытная девчонка. – Ну-ну, рассказывайте дальше, фроляйн!