Автор неизвестен - Самба-храбрец. Сказки и легенды Сенегала Страница 13

— Вот и подмастерье! — воскликнули они, — Твой хозяин Лёк подарил нам стрелы, которые ты несешь на спине.

И как ни кричал дикобраз, как ни отбивался, кузнецы, умелые и сильные люди, вырвали у него из спины все колючие иглы. Бедный зверек остался голым и беззащитным.

Тут понял дикобраз, что это заяц Лёк отомстил ему. И решил, что не останется в долгу.

Тяжелые иглы уже не мешали дикобразу, и дальше он побежал быстрее. А заяц Лёк, избитый и усталый, тем временем прикорнул у дороги.

Дикобраз без игл был таким смешным и странным, что Лёк его не узнал. И пропустил дикобраза мимо, посмеиваясь над уродливым зверем.

А дикобраз, утратив свои острые иглы, не утратил, однако, остроты ума. Добежал он до деревни, где все жители были ткачами. Посмотрели ткачи на голого дикобраза, но никто его не узнал.

— Привет вам, друзья, — сказал голый дикобраз. — Мир вам и благоденствие!

— Мир тебе, — отозвались ткачи.

— Я ваш собрат из далекой страны, — продолжал дикобраз, — и хочу вам сделать подарок в знак моего уважения.

— Благодарим тебя, брат наш. Но какой ты нам можешь сделать подарок, если сам ты гол, как червяк?

— Следом за мной идет мой подмастерье и несет на голове две связки пряжи. Я дарю их вам. Возьмите, но только постарайтесь сразу оторвать, потому что я их крепко привязал к голове моего подмастерья, чтобы они не потерялись по дороге.

Обрадовались ткачи, поблагодарили дикобраза, и он спокойно побежал дальше…

Тем временем заяц Лёк отдышался и снова двинулся в путь. Зад у него болел, но мысль о том, что он славно отомстил дикобразу, утешала зайца. И вот, кряхтя и хихикая, добрел он до деревни ткачей. Но не успел и оглянуться, как ткачи окружили его со всех сторон и принялись дергать за прекрасные, длинные уши, которыми заяц Лёк так гордился!

И они оборвали ему уши!

Униженный, несчастный заяц опрометью промчался через всю деревню, стараясь не попадаться никому на глаза.

К вечеру он догнал своего врага-приятеля дикобраза. Голый, как червяк, тот дрожал от холода и страха. Заяц еле его узнал.

Посмотрели оба хитреца друг на друга и не смогли удержаться от смеха. Каждый был хорош!

— Бедный мой Лёк, — сказал дикобраз. — Вот к чему привели наши хитрости! Мы могли бы жить в мире и согласии, а вместо этого чуть не погубили друг друга.

— Твоя правда, — согласился заяц Лёк. — Оба мы оказались хитрецами и глупцами одновременно. Спрячемся-ка под этим кустом: я тебя согрею, а ты залижешь мои раны.

Но беда не ходит одна. Вдруг на дороге показались охотники из деревни кузнецов. У зайца больше не было длинных ушей, и он не услышал вовремя их приближения. Выкатился заяц охотникам прямо под ноги, и в него посыпались стрелы. Много стрел вонзилось в спину зайца! К счастью, ни одна не была смертельной, и он сумел удрать.

У дикобраза не было больше колючих иголок, и собаки едва его не разорвали. С большим трудом ускользнул он от злобных псов и укрылся в чьей-то пустой норе.

На рассвете дикобраз осторожно выбрался из норы. Неподалеку в кустах отыскал он зайца. Бедняга был весь утыкан стрелами и жалобно стонал.

Каково же было удивление дикобраза, когда он увидел, что все эти стрелы — его собственные иглы! Вытащил их дикобраз одну за другой и воткнул обратно себе в спину.

Теперь уже ничего не боясь, вернулся он в деревню ткачей и выкупил у них две связки пряжи — уши зайца. Ткачам такая пряжа была ни к чему, они отдали ее дикобразу почти задаром.

Больше месяца понадобилось двум хитрецам, чтобы выздороветь и снова обрести: дикобразу — свои колючие иглы, а зайцу — длинные чуткие уши.

Но с тех пор заяц Лёк и дикобраз никогда не ссорятся и не пытаются перехитрить друг друга.

И каждый из них бережет больше всего на свете — вы догадались что? Заяц — длинные чуткие уши, а дикобраз — колючие иглы.

Голо и крокодилы

Был бы обезьяна Голо пошустрей да поосторожней, мог бы он сравниться с хитрым зайцем Лёком. Да вот беда: обезьяны из племени Голо все пустобрехи, хвастуны; из-за своей неосторожности они часто попадают в беду. А Голо был самым неосторожным и беспечным из всего обезьяньего племени в долине реки Сине. Он бегал по солончакам, где блестела под солнцем сухая соль, и прыгал с ветки на ветку по прибрежным деревьям и стройным пальмам. Там украдет метелку проса, там выкопает арахисовые орешки, там полакомится сочными бататами. Но больше всего ему нравились финики и орехи.

Где бы Голо ни бегал и ни прыгал, повсюду он насмехался над другими зверями, воображая, что он всех красивее и умнее. А на самом деле морда Голо была не очень-то привлекательна. Не говоря уже обо всем остальном…

Однажды развлекался Голо у реки, перескакивая с одного прибрежного дерева на другое, и каждый прыжок его был все рискованнее и смелее. Но как ни ловка обезьяна, и она может сплоховать. Голо вдруг сорвался и шлепнулся в реку!

С перепугу принялся он бить по воде всеми четырьмя лапами, но, увы, плавать он был не мастак. Да к тому же шум, который он поднял, мог привлечь крокодилов. От одной этой мысли Голо замер и поскорей положил свой длинный хвост вдоль спины. Хвостом Голо очень гордился, но в воде он был только помехой.

По счастливой случайности, как раз в это время проплывал мимо мальчик-рыбак на лодке с противовесом. Уцепился Голо хвостом за этот противовес и поплыл за лодкой, безмолвный, как рыбы, которые плыли рядом и с удивлением таращили на него глаза.

Долго они так плыли. Но вот лодка причалила к песчаной отмели, и Голо живехонько выскочил на берег.

Только вся беда была в том, что мальчик причалил не к берегу, а к маленькому островку, посмотреть, что там есть. Но смотреть-то там было нечего: песчаная отмель с единственной хилой пальмой на самом высоком месте. И мальчик сразу отплыл, решив найти остров поинтереснее.

А Голо тем временем взобрался на пальму, огляделся вокруг и понял, в какую попал он беду.

До берега не доберешься: плавает он хуже некуда, и крокодилов в реке тьма-тьмущая. А сидеть на островке долго не просидишь: еды никакой, спрятаться некуда, скоро он ослабеет и свалится с пальмы, и тогда стервятники спустятся с неба, крокодилы вылезут из воды — и ему конец. Надеяться было не на что!

Сидел так Голо на пальме, думал свою печальную думу и вдруг с ужасом видит: на отмель вылезает сам папаша Крокодил погреться на солнышке.

Заметил отец Крокодил обезьяну на дереве и радостно защелкал зубами.

— Эй, приятель, как это ты забрался в наши владения? — спросил он Голо. — Хочешь выведать наши тайны? Ты разве не знаешь, что соглядатаев мы не жалуем.

Голо сразу понял: если он расскажет папаше Крокодилу все как есть, тот сообразит, что он целиком в его власти. А о том, чтобы смягчить крокодилье холодное сердце, и думать не стоит! Жалости нет места под толстой, покрытой чешуей шкурой. Остается одно: схитрить.

Горло у Голо пересохло от страха, но он скорчил насмешливую гримасу и гордо сказал:

— Меня послали сюда мои родичи. Тысяча, десять тысяч, сто тысяч обезьян с равнины Сине. Вот кто стоит за мной!

— Твои родичи просто не знают, что две тысячи, двадцать тысяч, двести тысяч крокодилов из реки Сине расправятся с тобой в один миг, проглотят тебя единым глотком! — сказал отец Крокодил.

— Вас слишком мало, чтобы добраться до меня, — дерзко усмехаясь, ответил Голо. — Да и вообще вас гораздо меньше, чем ты бахвалишься.

— Ты разве не знаешь, что, подстерегая добычу, мы можем лежать неподвижно, как бревно, и ждать часами, днями, неделями? Когда-нибудь ты слезешь с дерева, кривляка, свалишься от бессонницы, голода и усталости. И тогда тебя разорвут мои воины из племени крокодилов.

Голо понял: зубастый урод в чешуе, хоть ум у него и крокодилий, все же догадался, что деваться ему некуда. Долго на пальме и впрямь не просидишь. Только хитрость могла его вызволить из беды. И он смело ответил отцу Крокодилу:

— А ты разве не знаешь, что нас, обезьян, не сто тысяч, не двести, а целых триста тысяч на равнине Сине? И если со мной что-нибудь случится, мой народ пойдет войной на твое племя, и тогда несдобровать всем крокодилам!

Так, слово за слово, спорили они и похвалялись, и никто не хотел уступить. Четыреста тысяч крокодилов! Пятьсот тысяч обезьян! Миллион крокодилов! Десять миллионов обезьян!

И тут наконец Голо перестал усмехаться и всерьез сказал папаше Крокодилу:

— Хватит нам угрожать друг другу. Ведь никто не может доказать свою правоту, ни ты, ни я. Откуда я знаю, может, ты единственный крокодил во всей реке?

Отец Крокодил ухмыльнулся и защелкал челюстями:

— Да стоит мне слово сказать, и все мои подданные явятся сюда! При виде их ты затрясешься от страха и свалишься с дерева, как спелый плод.