Ходячий замок (илл. Гозман) - Джонс Диана Уинн Страница 13

Софи расставила все обратно и принялась скрести пол. В тот вечер, когда она пристроила свои ноющие косточки в кресле, Кальцифер проворчал, что из-за нее, похоже, иссяк один из горячих источников, – всю воду растратила на свою дурацкую уборку.

– А где они, горячие источники? – спросила Софи. Что-то в последнее время ее стало одолевать любопытство.

– По большей части под Портхавенскими Топями, – ответил Кальцифер. – Но если ты будешь продолжать в том же духе, придется мне брать горячую воду на Болотах. Когда ты наконец прекратишь уборку и займешься моим договором?

– Не торопи события, – отрезала Софи. – Как мне, скажи на милость, выудить из Хоула условия, если его вечно нет дома? Он всегда так пропадает?

– Только если ухаживает за дамой, – прошипел Кальцифер.

Когда ванная так и засияла чистотой, Софи отдраила лестницу и площадку наверху. Затем она двинулась в крошечную комнатку Майкла. Майкл, который до этого часа относился к Софи с угрюмым смирением – словно к стихийному бедствию, – отчаянно взвыл и ринулся наверх, чтобы спасти свои сокровища. Они хранились в старой шкатулке под изъеденной жучками узенькой кроваткой. Когда Майкл выхватил шкатулку из-под носа у Софи, она заметила голубую ленту и марципановую розочку, а под ними вроде бы пачку писем.

«Так у Майкла есть подружка!» – бормотала она про себя, распахивая окно – оно тоже выходило на портхавенскую улочку – и вывешивая перину на подоконник проветриться. Вспомнив, какое несносное любопытство одолело ее в последнее время, Софи здорово удивилась, что не стала расспрашивать Майкла, кто эта девушка и как он умудряется оберегать ее от Хоула.

Из комнаты Майкла Софи выгребла такую гору мусора и пыли, что Кальцифер едва не потух, пытаясь все это сжечь.

– В гроб меня загонишь! Ты такая же бессердечная, как Хоул! – кашлял Кальцифер. Из-за груды мусора виднелись лишь зеленая шевелюра да кусочек голубого лба.

Майкл сунул свою драгоценную шкатулку в ящик стола, а ящик запер.

– Ну что же Хоул нас не слушает! – сокрушался он. – Чего он так долго валандается с этой девицей?

На следующий день Софи задумала разбирать завалы во дворе. Однако в Портхавене с утра зарядил дождь, он колотил в окно и капал в трубу, и Кальцифер шипел от досады. Двор тоже был в Портхавене, поэтому стоило Софи отворить дверь, и ей в лицо брызнула вода. Софи накрыла голову передником, пошарила во дворе и, не успев вымокнуть, разжилась ведром известки и большой кистью. Она принесла добычу в дом и принялась за стены. В кладовке нашлась старая стремянка, и Софи выбелила и потолок между балками. В Портхавене лило еще два дня, но когда Хоул открыл дверь, повернув ручку зеленым вниз, и вышел в холмы, там было солнечно и по вереску, обгоняя замок, неслись тени больших облаков. Софи выбелила свой уголок, лестницу, площадку и комнату Майкла.

– А что тут стряслось? – спросил Хоул, вернувшись домой на третий день. – Как-то посветлело.

– Это Софи, – загробным голосом ответил Майкл.

– Как же я не догадался, – уронил Хоул и скрылся в ванной.

– Заметил!!! – Майкл повернулся к Кальциферу. – Наверно, девушка сдалась!

Наутро в Портхавене все еще моросило. Софи повязала голову тряпкой, закатала рукава и препоясалась передником. Она вооружилась веником, ведром и мылом, и стоило Хоулу ступить за порог, как она ринулась убирать в комнате Хоула, словно пожилой ангел с огненным мечом.

Софи откладывала это до последнего из страха что-нибудь найти. Она не отваживалась даже одним глазком заглянуть в обиталище чародея. И очень глупо, думала она, ковыляя вверх по лестнице. Ведь теперь уже очевидно, что вся сильная магия в замке – заслуга Кальцифера, черная работа достается Майклу, а Хоул разгуливает в свое удовольствие, приударяя за барышнями и эксплуатируя ученика и демона в точности как Фанни эксплуатировала ее, Софи. Хоул никогда не казался Софи таким уж страшным. А теперь она не чувствовала к нему ничего, кроме презрения.

Взобравшись наконец на площадку, Софи обнаружила, что Хоул стоит в дверях собственной спальни. Он небрежно прислонился к косяку и уперся рукой в другой косяк, перекрыв Софи вход.

– Нет, у меня убирать не нужно, – сказал он мягче мягкого. – Люблю, когда грязно.

Софи вытаращилась на него.

– Вы откуда? Я ведь только что видела, как вы уходили!

– Я специально, – промурлыкал Хоул. – Все, что вы могли сделать с Майклом и беднягой Кальцифером, вы уже сделали. Напрашивается вывод, что сегодня вы намеревались обрушиться на меня. И что бы вам ни наговорил Кальцифер, я действительно чародей. Неужели вы думаете, будто я не умею колдовать?

Все умозаключения Софи пошли прахом. Она бы не призналась в этом ни за что на свете.

– Что вы чародей, это всем известно, молодой человек, – сурово ответила она. – Однако того, что ничего грязнее вашего замка я в жизни не видела, это не отменяет.

Софи заглянула в комнату из-под свисающего голубого с серебром рукава. Ковер на полу был заляпан, как птичье гнездо. Она заметила облезлые стены и полку, набитую книгами, некоторые из которых были очень странные. Груды изжеванных сердец нигде видно не было, – судя по всему, Хоул прятал их где-нибудь под просторной кроватью с пологом. Полог давно уже стал весь бархатисто-серый от пыли, и из-за него не было видно, куда выходит окно.

Хоул крутанул рукавом так, чтобы он оказался у Софи перед лицом:

– Но-но. Не суйте носа куда не следует.

– Никуда я ничего не сую! – возмутилась Софи. – Эта комната…

– Нет, суете, – с нажимом сказал Хоул. – Вы чудовищно любопытная, кошмарно властолюбивая и непростительно чистоплотная старая дама. Держите себя в руках. Вы отравляете жизнь всем нам.

– Но это же свинарник! – возразила Софи. – Мало ли я какая! Ничего не могу поделать!

– Еще как можете, – сказал Хоул. – Моя комната нравится мне как есть. Вам придется признать, что я имею полное право жить в свинарнике, если мне так хочется. А теперь спускайтесь, пожалуйста, вниз и придумайте себе другое занятие. Благодарю вас. Ненавижу ссориться.

Софи осталось только удалиться, шаркая и позвякивая ведром. Она была несколько ошарашена и изрядно удивлена тем, что Хоул не вышвырнул ее из замка, застав на месте преступления. Но раз уж он ее не вышвырнул, нужно было приступать к следующему неотложному делу. Софи открыла дверь у лестницы, обнаружила, что дождик почти перестал, и сделала вылазку во двор, где начала яростно разбирать груды мокрого мусора.

Раздался металлический дребезг, и снова появился Хоул, – слегка покачнувшись, он возник прямо посередине громадного ржавого железного листа, за который Софи как раз собиралась взяться.

– И здесь тоже не надо, – произнес он нарочито кротко. – Да вы же ходячий кошмар. Оставьте двор в покое. Я знаю, где тут что лежит, а если вы все приберете, то мне уже никогда не найти деталей для транспортных чар.

Ага, подумала Софи, значит, связки похищенных душ и ящики изжеванных сердец спрятаны где-то здесь. Да как он смеет ей мешать?

– Все прибирать – моя работа! – закричала она на Хоула.

– Тогда придется вам поискать новый смысл жизни, – развел руками Хоул. На какой-то миг показалось, что он и сам вот-вот потеряет терпение. Его непроницаемые светлые глаза смотрели на Софи едва ли не гневно. Но он взял себя в руки и добавил: – А теперь отправляйтесь в дом, вы, сверхдеятельная старушенция, и найдите себе другую игрушку, пока я не разозлился. Ненавижу злиться.

Софи сложила на груди костлявые руки. Ей вовсе не нравилось, когда на нее гневно смотрели глазами, похожими на стеклянные шарики.

– Конечно, вы ненавидите злиться! – вспыхнула она. – Вы ведь не любите ничего неприятного, так? Только вам что-нибудь не по душе, вы любите, чтобы раз – и в сторонку! Вы увиливатель, вот вы кто!

Хоул вымученно улыбнулся:

– Что ж, теперь мы оба знаем, кто в чем небезупречен. А теперь возвращайтесь в дом. Давайте. В дом. – И он надвинулся на Софи, помахивая руками в сторону двери. Колышущийся рукав зацепился за какую-то ржавую железяку и с треском порвался. – Проклятье! – высказался Хоул, подбирая серебристо-голубые обрывки. – Вот до чего вы меня довели!