Ричард Адамс - Великое путешествие кроликов Страница 14

— Я чувствовал себя не лучше! — признался Орех.

— Смотри-ка, однако, что это такое? — перебил его Лохмач. Он показал на куст куманики, под которым был кроличий ход. Этот ход вел прямо из колонии. Землю под кустом устилали покрытые плесенью прошлогодние листья. Однако там, куда указывал Лохмач, словно только что пронесся ураган. Гнилые листья выбросило наверх, будто взрывной волной, и они висели на кустах. На свежей листве краснели круглые плоские капли. Их было множество возле взрытой земли у самого куста куманики, где какая-то неведомая сила сорвала всю траву и пропахала почву глубокими рытвинами. В центре взрыхленного участка находилась круглая дыра шириной не более моркови, которую они сегодня таскали в нору.

Оба кролика тщательно обнюхали и осмотрели взрытую землю.

— Как странно, что здесь нет чужих запахов! — заметил Лохмач.

— Да, пахнет только кроликами, но этот запах здесь стоит повсюду! Кроме того, пахнет человеком, но и это здесь повсюду, и, может быть, человек тут ни при чем. Хотя вот лежит белая палочка! Однако скорее всего не люди перерыли под кустом всю землю! — сказал Орех.

— А может быть, это сделали наши психованные кролики? Может быть, они здесь устраивают хороводы при лунном свете! — предположил Лохмач.

— Я не удивлюсь, если это окажется так! — сказал Орех. — Спросим об этом явлении Львиную Пасть!

— Ну уж нет! Так он тебе и ответит! Вспомни: много ли он рассказал тебе в ответ на твои вопросы? — насмешливо спросил Лохмач.

— Честно сказать, не слишком много! Львиная Пасть и Земляника не отвечают на вопросы «где?» и «куда?». Может быть, они нас боятся? Горшочек попал в самую точку, сказав, что они не похожи на храбрых вояк! — сказал Орех.

— Спустимся-ка лучше в нору. Может быть, мы сумеем заставить их разговориться! — сказал Лохмач.

— Торопиться с этим не нужно! Однако заберем с собой Пятого. Он и так всю ночь просидел на дожде! — сказал Орех.

Пятый по-прежнему сидел под тисом. Последовала довольно бурная сцена, во время которой Лохмач не сдержался и проявил некоторую грубость. В конце концов Орех с Лохмачом силой заставили Пятого спуститься в большую нору.

После ужина никто не обнаружил желания покинуть общую залу. К вечеру все кролики, как обычно, оживились и стали собираться большими группами.

Орех заметил, что кролики его отряда уже подружились с местными жителями. Заметно было также, что обитатели колонии обходились с ним самим весьма уважительно, считая его, по-видимому, главарем вновь прибывших. Тут к Ореху подошел Львиная Пасть.

— Наши кролики не прочь послушать сказку, — сказал он. — Сначала нам хотелось бы послушать ваших рассказчиков!

Орех посоветовался с друзьями о теме будущего рассказа, и через минуту Смородина объявил:

— Мы попросим Ореха рассказать о наших приключениях по пути сюда и о том, как нам повезло, что мы с вами повстречались.

В ответ наступило неловкое молчание. Слышно было лишь топотание и перешептывание хозяев. Сконфуженный Смородина повернулся к Ореху и Лохмачу.

— В чем дело? — спросил он шепотом. — Надеюсь, в этом нет ничего неприличного?

— Подожди, — шепотом отвечал ему Орех. — Пусть они скажут, что им не понравилось! У них здесь свои обычаи!

Однако молчание не прерывалось. Чужие кролики явно не хотели объяснить, что им оказалось не по вкусу.

Смородина наконец произнес:

— По зрелом рассуждении Орех решил, что у нас есть великолепный рассказчик — Одуванчик. Это, по-видимому, пойдет, — шепнул он Ореху.

— А какую сказку рассказывать? — осведомился Одуванчик. Орех вспомнил про камни в колодезной шахте.

— Расскажи сказку о королевском салате, — сказал он. — Они как будто ее высоко ценят.

Одуванчик начал рассказ с той же готовностью, что и ранее в лесу:

— Рассказывают, что было время, когда Эль-Эхрейре и его народу изменило счастье. Они были изгнаны из родных мест в болота Кельфазина. Я там не бывал, но говорят, что в те времена это было самое гиблое место на свете. Там приходилось есть только болотную траву и горький ситник, а норы, вырытые в сырой земле, сразу же заливала вода. Фрис-солнце был в отъезде, и вместо него принц Радуга стал господином над холмами, равнинами и самими небесами. Он запретил кроликам покидать эту проклятую страну.

Однажды Эль-Эхрейра обратился к принцу с просьбой: «Принц, мой народ страдает от голода и холода, и из-за здешней сырости мы даже не имеем нор. Пища здесь такая скверная, что с наступлением непогоды все мои подданные заболеют. Отпусти нас отсюда!» — «Эль-Эхрейра, — отвечал принц. — Ты приобрел печальную известность как отъявленный вор и обманщик. Вы не выйдете из болот до тех пор, пока не исправитесь и не начнете вести честную жизнь!» — «Значит, мы здесь останемся навсегда! — воскликнул Эль-Эхрейра. — У меня не хватает духу приказать моим подданным, чтоб они перестали жить своим умом и хитростью! — Он немного подумал. — А если я украду салат из огорода короля Дарзина, ты выпустишь нас из болот?» — спросил он принца.

А надо вам сказать, что король Дарзин правил в то время самым богатым городом, в каком когда-либо жили животные. У него были свирепые воины, а огород, окруженный рвом, ежечасно стерегла тысяча солдат.

Поэтому в ответ на предложение Эль-Эхрейры принц весело рассмеялся и сказал: «Если тебе это удастся, я повсюду умножу твой род, так что никто отныне и до века не сумеет уберечь от вас свои огороды. Только я уверен, что случится иное: тебя убьют часовые и мир избавится от самого ловкого негодяя и мастера заговаривать зубы!»

Их разговор подслушал йона — он собирал поблизости улиток и слизняков. Йона побежал к королю Дарзину и передал все ему.

Король призвал к себе начальника стражи и указал на грядки с салатом: «Сейчас мой салат от первого до последнего листочка в целости и сохранности. Прикажи удвоить стражу! Ни один пучок салата не должен пропасть!»

Ночью Эль-Эхрейра пробрался ко дворцу в сопровождении начальника Ауслы, преданного Рэбскеттла. Засев в кустах, они наблюдали, как стража несет дозор вокруг огорода, и убедились, что добраться до салата — нелегкое дело.

Вечером принц Радуга ехидно осведомился у Эль-Эхрейры: «Так где же твой салат, о Князь с Тысячью Врагов?»

Эль-Эхрейра ответил: «Я приказал доставить его в наши болота. Его так много, что нам его не донести».

Возле дворца короля был большой сад, куда его жены и жены его придворных приводили играть своих детей. Так как в саду нечего было украсть и некого ловить, то сад не охраняли.

Когда в сад пришли дети, Рэбскеттл пробрался за ограду и присоединился к ним. Детей было множество, так что матери и няньки не заметили, что Рэбскеттл, размерами и видом похожий на их детей, пришел без няньки. Каждая думала про него, что он — сын соседки. А Рэбскеттл был мастер на всякие игры, фокусы и проделки, и он крепко подружился с детьми королевских подданных и играл с ними во все игры, будто он и в самом деле был малышом.

Когда детей повели домой, Рэбскеттл смешался с их толпой и пробрался с ними во дворец. Там он скрылся, спрятавшись в темной норе, где и высидел целый день.

Ночью Рэбскеттл залез на королевский склад, где хранились запасы провизии для короля и его придворных. Здесь лежали трава, фрукты, овощи, орехи и ягоды. (А надо вам сказать, что в те времена у королевских подданных был доступ в леса и поля всего света.) Часовых у склада не было, так что, досыта наевшись, Рэбскеттл без помехи загадил и отравил всю пищу, которую не успел съесть.

Вечером король приказал подать на ужин несколько пучков салата. Однако на следующий день король и его приближенные, полакомившиеся салатом, тяжело захворали: у всех разболелись животы. Страдания их не прекратились и на следующий день. Тут Эль-Эхрейра переоделся так, чтобы его нельзя было узнать. Он обрезал свой белый хвост, Рэбскеттл выщипал ему шерсть покороче, покрасил его черникой и заляпал комьями грязи. Надев на голову венки из хмеля и спутавшись вьюнковыми плетями, Эль-Эхрейра прицепил к своей шкуре репьи чертополоха и чудесным образом изменил свой запах.

Эль-Эхрейра приказал Рэбскеттлу следовать за ним в отдалении и отправился в королевский дворец. Он явился к начальнику стражи. «Я лекарь, — заявил он. — Меня послал принц Радуга! Он узнал, что король болен. Веди меня к его величеству немедля, ибо я не привык ждать!» — «А ты не врешь?» — осведомился начальник стражи. «Ах, так! Ладно! — сказал Эль-Эхрейра. — Уж не так-то меня волнуют страдания вашего презренного короля! Прощай, но я доложу принцу Радуге о том, что в королевской страже служат болваны, которые обращались со мной по-хамски, как и подобает своре деревенских олухов, заеденных блохами».

И Эль-Эхрейра сделал вид, что он собирается уйти. Испуганный начальник стражи стал просить у него прощения. Эль-Эхрейра дал себя уговорить и был препровожден в королевскую опочивальню.